Наступила тишина: Фандорин представлял скромную могилку, за церковной оградой и без креста, а Грушин то водил пальцем по строчкам, то принимался шелестеть листками.
- Однако и в самом деле ерунда какая-то, - пробурчал он. - Что они все, с ума посходили? Вот-с, два донесения, одно из третьего участка Мясницкой части, на странице восемь, другое из первого участка Рогожской части, на странице девять. Итак. "В 12 часов 35 минут в Подколокольный переулок, к дому "Московского страхового от огня общества" вызвали околоточного надзирателя Федорука по требованию калужской помещицы Авдотьи Филипповны Спицыной (временно проживает в гостинице "Боярская"). Г-жа Спицына показала, что возле входа в книжную лавку, у нее на глазах, некий прилично одетый господин на вид лет 25-ти предпринял попытку застрелиться - поднес к виску пистолет, да видно произошла осечка, и несостоявшийся самоубийца скрылся. Г-жа Спицына потребовала, чтобы полиция разыскала молодого человека и передала его духовным властям для наложения церковного покаяния. Розыск не предпринимался по отсутствию события преступления".
- Вот видите, а я что говорил! - возликовал Эраст Петрович, чувствуя себя полностью отомщенным.
- Погодите, юноша, это еще не все, - остановил его пристав. - Слушайте дальше. Страница девять. "Докладывает городовой Семенов (это из Рогожской). В одиннадцатом часу его вызвал мещанин Николай Кукин, приказчик бакалейной лавки "Брыкин и сыновья", что напротив Малого Яузского моста. Кукин сообщил, что за несколько минут до того на каменную тумбу моста влез какой-то студент, приложил к голове пистолет, выражая явное желание застрелиться. Кукин слышал железный щелчок, но выстрела не было. После щелчка студент спрыгнул на мостовую и быстро ушел в сторону Яузской улицы. Других очевидцев не обнаружено. Кукин ходатайствует об учреждении на мосту полицейского поста, так как в прошлом году там уже утопилась девица легкого поведения, и от этого торговле убыток".
- Ничего не понимаю, - развел руками Фандорин. - Что это за ритуал такой? Уж не тайное ли общество самоубийц?
- Какое там общество, - медленно произнес Ксаверий Феофилактович, а потом заговорил все быстрее и быстрее, постепенно оживляясь. - Никакое не общество, сударь мой, а все гораздо проще. Теперь и с барабаном понятно, а раньше-то было и невдомек! Это все один и тот же, наш с вами студент Кокорин куролесил. Смотрите-ка сюда. - Он встал и проворно подошел к карте Москвы, что висела на стене подле двери. - Вот Малый Яузский мост. Отсюда он пошел Яузской улицей, где-то с час поболтался и оказался в Подколокольном, возле страхового общества. Напугал помещицу Спицыну и двинулся дальше, в сторону Кремля. А в третьем часу дошел до Александровского сада, где его путешествие и закончилось известным нам образом.
- Но зачем? И что все это значит? - всматривался в карту Эраст Петрович.
- Что значит - не мне судить. А как дело было, догадываюсь. Наш студент-белоподкладочник, золотая молодежь, решил сделать всем адье. Но перед смертью пожелал еще нервы себе пощекотать. Я читал где-то, это "американской рулеткой" называется. В Америке придумали, на золотых приисках. Заряжаешь в барабан один патрон, крутишь и ба-бах! Коли повезло - срываешь банк, ну а не повезло - прости-прощай. И отправился наш студент в вояж по Москве, судьбу испытывать. Вполне возможно, что он не три раза стрелялся, а больше, просто не всякий очевидец полицию-то позовет. Это помещица-душеспасительница да Кукин со своим приватным интересом бдительность проявили, а сколько Кокорин всего попыток предпринял - Бог весть. Или уговор у него с собой был - мол, столько-то раз со смертью сыграю, и баста. Уцелею - так тому и быть. Впрочем, это уже мои фантазии. Никакого фатального невезения в Александровском не было, просто к третьему часу студент уже всю свою фортуну израсходовал.
- Ксаверий Феофилактович, вы - настоящий аналитический талант, - искренне восхитился Фандорин.
- Ксаверий Феофилактович, вы - настоящий аналитический талант, - искренне восхитился Фандорин. - Я так и вижу перед собой, как все это было.
Заслуженная похвала, хоть и от молокососа, была Грушину приятна.
- То-то. Есть чему и у старых дураков поучиться, - назидательно произнес он. - Вы бы послужили по следственному делу с мое, да не в нынешние высококультурные времена, а при государе Николае Павловиче. Тогда не разбирали, сыскное не сыскное, да не было еше в Москве ни нашего управления, ни даже следственного отдела. Сегодня убийц ищешь, завтра на ярмарке стоишь, народу острастку даешь, послезавтра по кабакам беспашпортных гоняешь. Зато приобретаешь наблюдательность, знание людей, ну и шкурой дубленой обрастаешь, без этого в нашем полицейском деле никак невозможно, - с намеком закончил пристав и вдруг заметил, что письмоводитель его не очень-то и слушает, а хмурится какой-то своей мысли, по всему видать не очень удобной.
- Ну, что там у вас еще, выкладывайте.
- Да вот, в толк не возьму... - Фандорин нервно пошевелил красивыми, в два полумесяца бровями. - Кукин этот говорит, что на мосту студент был...
- Конечно, студент, а кто же?
- Но откуда Кукину знать, что Кокорин студент? Был он в сюртуке и шляпе, его и в Александровском саду никто из свидетелей за студента не признал... Там в протоколах все "молодой человек" да "тот господин". Загадка!
- Все у вас одни загадки на уме, - махнул рукой Грушин. - Дурак ваш Кукин, да и дело с концом. Видит, барин молоденький, в статском, ну и вообразил, что студент. А может, глаз у приказчика наметанный, распознал студента - ведь с утра до вечера с покупателями дело имеет.
- Кукин в своей лавчонке такого покупателя, как Кокорин, и в глаза не видывал, - резонно возразил Эраст Петрович.
- Так что с того?
- А то, что неплохо бы помещицу Спицыну и приказчика Кукина получше расспросить. Вам, Ксаверий Феофилактович, конечно, не к лицу такими пустяками заниматься, но, если позволите, я бы сам... - Эраст Петрович даже на стуле приподнялся, так ему хотелось, чтоб Грушин позволил.
Собирался Ксаверий Феофилактович строгость проявить, но передумал. Пусть мальчишка живой работы понюхает, поучится со свидетелями разговаривать. Может, и получится из него толк. Сказал внушительно:
- Не запрещаю. - И, предупредив радостный возглас, уже готовый сорваться с уст коллежского регистратора, добавил. - Но сначала извольте отчет для его превосходительства закончить. И вот что, голубчик. Уже четвертый час. Пойду я, пожалуй, восвояси. А вы мне завтра расскажете, откуда приказчик про студента взял.
Глава третья, в которой возникает "зутулый штудент"
От Мясницкой, где располагалось Сыскное управление, до гостиницы "Боярская", где, судя по сводке, "временно проживала" помещица Спицына, было ходу минут двадцать, и Фандорин, несмотря на снедавшее его нетерпение, решил пройтись пешком. Мучитель "Лорд Байрон", немилосердно стискивавший бока письмоводителя, пробил столь существенную брешь в его бюджете, что расход на извозчика мог бы самым принципиальным образом отразиться на рационе питания. Жуя на ходу пирожок с вязигой, купленный на углу Гусятникова переулка (не будем забывать, что в следственной ажитации Эраст Петрович остался без обеда), он резво шагал по Чистопрудному бульвару, где допотопные старухи в салопах и чепцах сыпали крошки жирным, бесцеремонным голубям. По булыжной мостовой стремительно катились пролетки и фаэтоны, за которыми Фандорину было никак не угнаться, и его мысли приняли обиженное направление. В сущности, сыщику без коляски с рысаками никак невозможно. Хорошо "Боярская" на Покровке, но ведь оттуда еще на Яузу к приказчику Кукину топать - это верных полчаса. Тут промедление смерти подобно, растравлял себя Эраст Петрович (прямо скажем, несколько преувеличивая), а господин пристав казенного пятиалтынного пожалел.