Однако он все равно несколько раз повернул ключ в замке.
Миру я застал все за теми же астрологическими таблицами, занятую составлением гороскопа.
– Чей это гороскоп? – осведомился я, заглядывая в ее бумаги через плечо.
– Ваш, – ответила индианка со вздохом.
– Надеюсь, звезды предрекают не мою смерть? – спросил я с некоторой дрожью в голосе. Умирать мне по-прежнему почему-то до сих пор не хотелось.
– Нет, – коротко сказала она.
– C'est bien, c'est bien, – сказал я обрадованно. – Но тогда чью же, chere amie? – осмелился я полюбопытствовать.
– Этого звезды мне не открыли, – загадочно проговорила Мира в ответ. – Одно я могу сказать с уверенностью, – заявила она. – Вы, Яков Андреевич, в очередной раз сумеете избежать опасности!
– Очень хорошо! – заулыбался я.
– Вы все смеетесь! – обиженно надула пухлые губки Мира. – А я ведь переживаю за вас, – сказала она, одарив меня одним из своих влюбленных взглядов.
– Я знаю, – ответил я. – И очень благодарен тебе, – но мне, разумеется, было известно, что индианка ждала от меня не одной только благодарности.
– Спасибо и на этом, – чуть слышно произнесла она, отвернувшись в окну. – Вьюжит-то как! – изумилась Мира.
Я пересказал ей во всех деталях свой разговор с брахманами.
– И что ты об этом думаешь? – поинтересовался я.
Мира плотнее укуталась в платок. Огонь в камине горел по-прежнему, но ее немного знобило.
– Думаю, что здесь что-то не так, – сказала она.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился я.
– Или они страдают частичной потерей памяти, – задумчиво проговорила Мира, – или они вовсе и не брахманы!
– То есть как? – заморгал я глазами от удивления.
– Они кое-что напутали в ритуале, – растолковала мне индианка, – но им не было смысла вводить вас в заблуждение намеренно! – проговорила она, пожимая плечами.
– И что же они напутали? – осведомился я.
– Раньше считалось, – ответила Мира, – что тот, кто совершал ашвамедху – жертвоприношение коня, лишался блеска и благочестия. Поэтому хотар и брахман задавали друг другу священные загадки, тем самым возвращая жертвователю утраченное. Справа от жертвенника стоял брахман как воплощение Брихаспати, поэтому он наделял благочестием приносящего жертву. Слева – хотар как воплощение Агни – бога огня. Он наделял жертвователя блеском.
– Что-то я не пойму, – прервал я Миру, – при чем здесь жертвоприношение коня? Речь ведь шла только о принесении в жертву грихта и сока сомы!
– Вот именно! – воскликнула Мира в ответ. – Об этом-то я и говорю! Настоящий брахман не может не знать об этом!
Между прочим, – добавила Мира, – ашвамедхи были одними из самых торжественных царских ритуалов!
– Тогда тем более брахман не мог об этом не знать! – согласился я. – Интересно, зачем это Мадхаве и Агастье понадобилось выдавать себя за жрецов?
Хотя у меня имелись некоторые предположения и на этот счет, я пока не стал посвящать в них Миру, намереваясь сначала добиться объяснений у самих плененных индусов.
III
– Кстати, – вдруг вспомнил я. – А где же Кинрю? – Мой ангел-хранитель давно не попадался мне на глаза.
– Не знаю, – пожала плечами Мира. – Последнее время он все пропадает в детской…
– В детской?! – воскликнул я изумленно. – Что ему там-то понадобилось?
– Не догадываетесь? – индианка лукаво заулыбалась. – Мне кажется, – произнесла она загадочно, – излечивает старые сердечные раны, – Мира намекала на его несчастную любовь к Вареньке Костровой, посвятившей себя поискам истинной веры в хлыстовской секте, после того как нам удалось вырвать ее из рук мужа грабителя и убийцы, когда мы разыскивали исчезнувшую казну Наполеона, – и наживает новые!
– Что ты говоришь? – всплеснул я руками. – Быть не может!
Он так иронично отзывался об англичанке!
– Значит, – сказала Мира со знанием дела, – за иронией он скрывал свои истинные чувства…
– Ничего себе! – воскликнул я и снова отправился к индусам.
Я дернул дверную ручку, но дверь, разумеется, оказалась заперта. Медведев тоже в комнате брахманов отсутствовал.
– Яков Андреевич, это вы? – услышал я голос Мадхавы из-за двери.
– Да, – произнес я в ответ. – Сейчас я постараюсь взять у Лаврентия Филипповича ключ!
Медведева я нашел в гостиной, за карточной игрой. Он закладывал фараон с Иваном Парфеновичем Колгановым.
– Яков Андреевич! – обрадовался квартальный заметив меня.
– Присоединяйтесь к нам!
– В самом деле! – обратился ко мне Колганов.
– В другой раз, господа! – вежливо отказался я. – Лаврентий Филиппович, не были бы вы так любезны и не дали бы мне ключ от комнаты господ Мадхавы и Агастьи?
– Яков Андреевич! Вы опять за свое! – помрачнел раздобревший было Медведев. – Мало вам приключений на свою голову! Все новых ищете! – покачал он укоризненно головой.
– Дайте ключ! – потребовал я.
Медведев тяжко вздохнул, но все-таки передал мне связку ключей, полученную им от прелестницы Грушеньки.
Колганов был так удивлен этой сценой, что даже на некоторое время совсем онемел.
Я вернулся к индийцам, которые ожидали свой участи взаперти.
– Господа! – обратился я к лже-брахманам. – Мне требуется с вами очень серьезно поговорить!
– Вы вас внимательно слушаем, – ответил мне господин Мадхава. – Что-то случилось? – вид у индуса был очень встревоженный. Он ясно осознавал, что влип в весьма неприятную историю! От этого мне казалась проще моя задача.
– Вы убили князя! – воскликнул я.
– Но, Яков Андреевич, – затараторил Мадхава, – нам казалось, что вы понимаете, что…
– Вы совершили жертвоприношение и украли жемчужину! – перебил я его.
– Нет, но это… – Агастья всхлипнул и взмахнул руками, как крыльями.
– Вам нужна была жемчужина княгини, чтобы посвятить в брахманы своего ученика! – заявил я безапелляционно. – Для этого вы совершили и жертвоприношение, сначала отдав на заклание Индре княжеского коня, а потом и самого князя!
– Но мы этого не делали! – воскликнул Мадхава.
– Тогда зачем же вам понадобилось обмениваться загадками?
– осведомился я.
– Какими еще загадками? – недоумевал индиеец.
– Вы же сами рассказывали мне, как проходит ваш ритуал, – объяснил я спокойно. – Но загадками обмениваются только тогда, когда совершают ритуальное убийство коня, которое предшествует человеческой жертве… Кстати, а где же сам жертвователь, ради которого вы все это затеяли? Это Агастья?
– кивнул я в сторону лже-брахмачарина или кто-то еще?
– Яков Андреевич, – запинаясь заговорил Мадхава, – вы нас совсем запутали! Я должен признаться вам, что мы – не брахманы!
– Ну, наконец-то! – выдохнул я.
– Мы выдавали себя за брахманов, чтобы заработать побольше денег, – сказал Агастья.
– Каким образом? – поинтересовался я.
– Нас приглашали в столичные модные салоны как экзотическую редкость, – объяснил Мадхава. – И, соответственно, платили за это…
– А князь Титов? – осведомился я. – Он вам тоже заплатил?
– Разумеется, – хором ответили индийцы.
Что же, теперь мне предстояло переговорить с другими гостями и обитателями усадьбы. Я покинул индусов, уверенный в том, что никакого ведического убийства они не совершали. Но мне надо было выяснить, кто именно его совершил, и почему Кутузов настоял, чтобы князь пригласил меня?! Еще меня интересовало, зачем Иван Сергеевич направил сюда Лаврентия Филипповича Медведева, толком не объяснив причины ни одному из нас! Но смутно я догадывался, что мастер вновь мне не доверяет.
Запирая дверь комнаты, отведенной индийцам, я заметил Грушеньку, которая шла куда-то с ворохом белья по своим делам. Тогда я решил начать с нее, раз уж судьба предоставила мне этот случай.
– Грушенька! – тихонько окликнул я ее из-за колонны.
Она обернулась и от неожиданности едва не выронила белье.
– Яков Андреевич! – облегченно вздохнула девушка. – Ну и напугали вы меня! А я уж думала, басурманы на волю вырвались! Сердце-то так и зашлось от ужаса!
– Грушенька, – я усадил ее на один из диванчиков, которые располагались в холле, – этим утром была ли ты в спальне княгини Ольги Павловны в отсутствие ее хозяйки? – вкрадчиво поинтересовался я. Мне было известно от Сысоева, что только ключница к княгине и заходила…
– Была, – честно призналась Грушенька. – Уж не хотите ли вы обвинить меня в краже жемчужины, Яков Андреевич? – насупилась она подозрительно.
– Ну что ты, – замахал я руками. – Мне известно, что ты
– девушка порядочная и честная! Я только хотел спросить тебя, не заметила ли ты чего заслуживающего внимания?
– А что я могла заметить? – пожала плечами Грушенька.
– Ну, – проговорил я задумчиво, – не видела ли ты кого подозрительного? Может быть, кто выходил из комнаты?
– Не видела, – Грушенька покачала красивой головой с уложенной в два ряда на затылке светло-русой косой. – Хотя… – Грушенька задумалась, – дайте-ка вспомнить!
– Вспоминай, Грушенька! Вспоминай! – поторопил я ее.
– Утром-то никто не выходил, – произнесла она, наморщив широкий лобик и убрав с него две непослушные пряди, – а вот вчера…
– Так-так! Продолжай! – подбодрил я ее.
– Да, вчера вечером, накануне рождественского ужина, – выпалила она, набравшись смелости, – я видела, как из княжеской спальни вышел Иван Парфенович Колганов!
– Кто-кто? – не поверил я. Но, впрочем, тут же вспомнил свои подозрения, касающиеся старого друга Николая Николаевича, исповедовавшегося в чем-то отцу Макарию, свято блюдущему тайну исповеди!
– Да, – подтвердила Грушенька, – Ивана Парфеновича! Я еще спросила его, что он здесь делает, и он сказал мне, что князя разыскивает… Так это он? – вспыхнула она.
– Не стоит делать скоропалительных выводов, – попросил я Грушеньку.
– Очень интересно, – проговорил Лаврентий Филиппович, выходя из-за ниши со статуей. – Так, значит, Иван Парфенович Колганов замешан в краже, – потирая руки, произнес он.
– Я должен с ним переговорить, – сказал я Медведеву, – и мне бы очень хотелось, чтобы вы, Лаврентий Филиппович, в это не вмешивались!
– То есть как это не вмешивался? – возмутился квартальный, встав фертом: руки в боки, глаза так и сверкают молниями. – Я расследование веду, а вы, Яков Андреевич, мне препоны чинить удумали!
– Лаврентий Филиппович, давайте не будем мешать друг другу, – предложил я миролюбиво, умерив гордость, ибо скромность в масонской ложе была первой добродетелью Соломона. – По-моему, нам лучше действовать совместно, для пользы дела, – добавил я.
– Ну что же, – протянул Лаврентий Филиппович, – если вы просите!..
– Буду вам очень признателен, – ответил я.
Тем временем Грушенька подняла с коленей белье, оправила длинную юбку и встала с диванчика.
– Ну, мне пора, – сказала она и скрылась в глубине коридора.
– И тем не менее, – вдруг произнес Лаврентий Филиппович, взглянув на часы, которые болтались у него на золотой цепочке, – я бы хотел присутствовать, господин Кольцов, при вашем разговоре с Колгановым.
– Зачем? – осведомился я, стараясь выглядеть, как и прежде, невозмутимым.
– Для того, чтобы быть в курсе событий, – ответил Лаврентий Филиппович. – В конце-концов, мы же с вами действуем заодно, – усмехнулся он.
Я должен был признать, что просьба Медведева справедлива и, вопреки своему нежеланию, позволить ему присутствовать при разговоре с Иваном Парфеновичем.
– Ну, хорошо, – произнес я с некоторой неохотой.
Медведев, конечно же, заметил мое недовольство, но вида не показал.
Я увидел лакея, который направлялся в гостиную.
– Любезнейший, – спросил я его, – не подскажешь ли, в какой комнате остановился Иван Парфенович?
Оказалось, что комната Парфенова располагалась на первом этаже, справа по коридору. Нам с Медведевым не составило особого труда ее разыскать.
Иван Парфенович совсем не ожидал нас увидеть, он только что вернулся из гостиной, где проиграл Станиславу Гродецкому довольно приличные деньги в бостон. Поэтому Колганов был не в духе и мрачно фланировал из конца в конец комнаты по навощенному паркету.
– Что вам угодно? – холодно осведомился он. Однако заметив, что за спиной у меня стоит Медведев, несколько сбавил тон. – В чем дело? – переспросил Колганов, присаживаясь на канапе. – Проходите, господа! Проходите!
– У меня имеется к вам несколько вопросов, – ответил я.
– В самом деле? – осведомился Иван Парфенович. – А это не может подождать до обеда?
– Думаю, нет, – ответил я, оглядываясь по сторонам. Однако в комнате, обитой кремовым шелком, не было ничего примечательного. Она была обставлена такой же мелкою мебелью, как и Мирина спальня. У стены стояло такое же венецианское зеркало.
– Откуда такая срочность? – заволновался Колганов, его серые глазки нервно забегали.
– Вы имеете какое-либо отношение к исчезновению из спальни княгини индийской жемчужины? – спросил я напрямик.
– Что? – вытянутое лицо Ивана Парфеновича сначала побледнело, а потом покрылось иссиня-красными пятнами. – Вы с ума сошли? – завопил он, пятясь к стене. Я заметил, что руки у него страшно дрожат.
– По-моему, – причмокнул языком Лаврентий Филиппович, – это у вас с мозгами не все в порядке, – заметил он, намекая, по всей видимости, на ведический ритуал. – А рыльце-то у вас в пушку, – прищурил Медведев хитрые глазки.
– Да как вы смеете! – воскликнул Колганов.
– Грушенька видела, как вы вчера вечером выходили из княжеской спальни, – сказал я невозмутимо. Иван Парфенович определенно вел себя так, словно был виновен во всех смертных грехах.
– Н-ну и что? – произнес он, заикаясь. – Что это доказывает?
– Так вы брали жемчужину или нет? – Лаврентий Филиппович поставил вопрос ребром.
– Нет, – взвизгнул фальцетом Иван Парфенович.
– Тогда что вы делали в спальне? – бесстрастно продолжил я свой допрос.
– Искал бумаги, – опустив посеребренную сединами голову выдавил из себя Колганов.
– Какие бумаги? – спросил я, усаживаясь в кресло с сафьяновой ярко-малиновой обивкой.
Колганов отвернулся к окну. Он помедлил некоторое время с ответом, вглядываясь в зимний пейзаж, а потом глухо произнес:
– Долговые расписки…
– Какие расписки? – переспросил я в недоумении.
– Долговые, – повторил Иван Парфенович. – Я много проиграл князю в карты, – дряблые, пухлые щеки Колганова налились краской.
– Так, – удовлетворенно произнес Лаврентий Филиппович, – вот и мотив! Только зачем же надо было так изощряться? Вам, mon cher, следовало бы вовремя обратиться к доктору, чтобы никто не пострадал! – добавил он.
– Лаврентий Филиппович, я же просил вас не вмешиваться! – сказал я немного раздраженно. – Так вы нашли расписки? – обратился я к Ивану Парфеновичу.
– Да, – ответил он.
– Покажите! – потребовал я.
Колганов полез в секретер и трясущимися руками вытащил из палисандрового ящика ворох бумаг. Это и в самом деле были долговые расписки.
– Я думаю, что вопрос исчерпан, – заметил я.
– Ну уж нет! – воскликнул Лаврентий Филиппович. – Прежде мне придется произвести здесь обыск!
– Делайте, что хотите! – устало выдохнул сникший Иван Парфенович.
Мне тоже довелось принимать участие в этом фарсе. Медведев все в этой спальне перевернул вверх дном, но жемчужины овдовевшей княгини так и не обнаружил.
– И все равно я уверен, что Колганов – вор и убийца! – настаивал на своем квартальный надзиратель Медведев.
– Как бы он вас за такие слова на дуэль не вызвал! – предостерег я Лаврентия Филипповича.
– Тоже мне, дуэлянт! – усмехнулся Медведев. – Видали мы таких дуэлянтов в Сибири! – заметил он и вышел из комнаты, разочарованный результатом досмотра.
– Яков Андреевич, – позвал меня Колганов, когда я уже собирался последовать примеру Медведева и покинуть его обитель, – вы производите впечатление порядочного и здравомыслящего человека, – заметил он. – Неужели вы верите, что я совершил это ужасное преступление?
– Разумеется, нет, – успокоил я старика. – Но боюсь, что игра вас погубит!