Трогательно ясное лицо женщины-ребенка контрастировало с глазами, сверкавшими дикой ликующей отвагой. Она держалась очень прямо, почти выгнувшись, не скрывая ни толики своего роста, что придавало ей величия.
Очень разных внешне, этих женщин объединяло и сближало общее детство. Благодаря уважению, с которым относились друг к другу их семьи, они практически выросли вместе. Обе родились в одном местечке Старой Кастилии, в Мадригал-де-лас-Атлас-Торрес, уже прославившимся тем, что там состоялась свадьба родителей Изабеллы. Обе родились в один день, 22 апреля, но с разницей в два года. Едва Изабелле исполнилось одиннадцать, как ее призвали ко двору Кастилии. Но вскоре, после смерти ее брата, инфанта Альфонса, она снова вернулась в Мадригал, к Мануэле и былым воспоминаниям. Позже жизнь вновь развела их.
— Это верно, — заметила Изабелла, — время так быстро летит. Мне кажется, что я вышла за Фердинанда буквально вчера. А ты? Ты ведь так и не вышла замуж?
Мануэла рассмеялась. Ее смех прозвенел колокольчиком.
— Не нашлось мужчины, подходящего мне по росту!
— Да ладно, я серьезно! Почему? Не кажется ли тебе, что в тридцать три года уже давно пора создать семью? Уж в претендентах-то наверняка не было недостатка. Стоит мне лишь упомянуть о тебе, как глаза этих идальго загораются восхищением. Так почему же?
Прежде чем ответить, молодая женщина некоторое время молчала.
— Наверное, потому что я опасаюсь выдумок. Нет ничего более ужасного, чем быть пленницей представления о тебе мужчины… или женщины.
— Боюсь, я не совсем поняла. Я знаю, что ты считаешься самой образованной женщиной Полуострова, но не могла бы ты объяснить яснее?
— Любовь не есть ли порождение души? Не является ли она отражением нас самих в глазах другого? Разве она не идеализация, сублимация, лесть? По правде говоря, если бы можно было любить, не придумывая человека, а таким, каков он есть, возможно, я не так бы боялась любви.
— Ну, насчет любви еще годится. А как насчет разумных соображений?
Мануэла коснулась родинки на щеке. Приподняв бровь, она удивленно переспросила:
— Разумных соображений?
— Ну конечно! Безопасность, комфорт, дети, семья! Есть сто один повод выйти замуж в тридцать три года, которые не имеют ничего общего с…выдумками.
— Конечно… Но, слава Богу и моему отцу, у меня достаточно средств, чтобы не беспокоиться насчет повседневной ерунды, и мне кажется очень грустным, когда женщина жертвует своей судьбой ради блестящих побрякушек, четырех стен и нескольких малышей, какими бы прелестными они ни были, но которых вынашивать, рожать и воспитывать придется лишь ей одной под снисходительным взглядом мужа. На самом деле единственный мотив, помимо любви, который мог бы склонить меня к замужеству, это государственные соображения, как вас. Но поскольку у меня нет никаких политических амбиций…
— Ты предпочитаешь посвятить себя чтению, чтению и все время чтению! Интеллектуальная слава? Это твоя единственная забота?
— Если предположить, что это так, то у меня вряд ли больше заслуг, чем у некоторых арабских женщин, которые сверкают в мужском мире, гораздо более сложном. Известно ли вам, что самая привлекательная личность андалусийской литературы — это некая Хафса эль-Рукуния, дочь одного нобиля в Гранаде, элегии которой до сих пор цитируют поэты? Я могла бы также рассказать вам об Ом эль-Хассан, дочери врача из Лохи, внесшей вклад как в медицину, так и в литературу. Или еще та жена кади, настолько хорошо разбиравшаяся в юриспруденции, что оказывала неоценимую помощь своему мужу, пусть и вызывая некоторую иронию у его мужского окружения. Так что видите, — улыбнулась Мануэла, — мне еще нужно столько узнать о реальности, прежде чем бросать вызов воображаемому.
Королева подняла палец с деланным недовольством.
— И все же я бы предпочла, чтобы, отстаивая свое дело, ты ссылалась на наших сестер-испанок.
Мануэла приняла вид застигнутого за шалостью ребенка.
— Вы правы, Ваше Величество.
— Успокойся. Я на тебя не в обиде. Мне известно, что в этой области еще многое предстоит сделать и что у большинства женщин страны нет иных способов приобщиться к культуре, кроме как на церковных проповедях.
Она машинально погладила щеку и сделала знак священнику. Тот немедленно подошел, возблагодарил Господа за только что завершившуюся трапезу и, пятясь, вернулся на место.
Королева, сложив руки, некоторое время благочестиво сидела, затем поднялась.
— Пошли. Пройдемся немного.
Женщины бок о бок прошли по громадному коридору, выходящему на мраморную лестницу. Они спустились по ступенькам и пересекли вестибюль, отделанный штукатуркой под мрамор и лепниной ярко-синего цвета. Расположенная справа дверь вела в сад. Изабелла распахнула ее и вышла наружу. Мануэла следовала за подругой. Оказавшись на свежем воздухе, королева вдохнула полной грудью.
— Чувствуешь запах жасмина? Мавры говорят, что если им сильно надышаться, то он пьянит.
— Разве не к этому ведут все излишества, Ваше Величество?
Изабелла решительно кивнула и двинулась по посыпанной песком аллее, проложенной среди алоэ и лимонных деревьев.
— Значит, — заметила Мануэла, — фра Талавера поспешил сообщить вам о моем «бегстве».
— Знай, что он сделал это вовсе не из желания навредить или позлословить. Будь ты лучше с ним знакома, то знала бы, что он выше подобной мелочности. Нет. Если уж он и решил поведать об этом, то лишь потому, что неожиданность твоего ухода вызвала у него тревогу по поводу состояния твоего здоровья. Он и вправду посчитал, что с тобой случился какой-то приступ недомогания. — Чуть повернувшись, Изабелла понимающе улыбнулась: — Что и было на самом деле, не так ли?
Мануэла лишь подняла брови, не зная, что сказать. Королева же продолжила:
— Итак, я говорила, что фра Талавера — воистину выдающийся человек. И к тому же он — министр финансов. Самое меньшее, что можно о нем сказать, — это человек удивительной объективности, когда речь идет о службе тому делу, в которое он верит. Можешь ли ты себе представить, что буквально несколько лет назад чувство долга завело его так далеко, что он конфисковал священные сосуды из церквей, дабы оплатить кампанию против Португалии? По правде говоря, Талавера — человек очень цельный и стремящийся к абсолюту. И он умудряется его достичь.
— Действительно, удивительный человек. Столько людей мечтают об идеале, но куда более редки те, кому удается его достичь. Вот я сама, например, — сколько же раз я представляла себе, что совершу нечто великое, великое и благородное, что взлечу и вознесусь ввысь. И вот я все еще по-прежнему путешествую лишь по книгам и живу на земле.
— Мне думается, ты вдруг стала слишком сурова к себе. Разве не ты буквально только что воспевала чтение и духовные радости?
Ирония тона заставила Мануэлу вздохнуть.
— Вы правы. Что поделаешь? Может, я вся состою из сплошных противоречий?
— Успокойся. Возраст и жизненный опыт однажды принесут тебе решение. Что же касается Талаверы… Если бы мне пришлось назвать его самый крупный недостаток, то я бы упомянула некоторую нехватку реализма. — Изабелла на мгновение прикрыла глаза, словно чтобы лучше припомнить. — Тому уже минуло одиннадцать лет. Если точно, то это произошло второго февраля, в Толедо. Я ехала с эскортом из Алькасара в собор. На мне тогда было платье из белой парчи, украшенное вышитыми золотой канителью замками и львами, рубиновые драгоценности, корона, мантия из горностая, которую несли за мной двое пажей.