Лица ее Фандорин не разглядел, поскольку оно было повернуто в сторону, однако же от внимания наблюдательного коллежского асессора не укрылись некоторые красноречивые детали: надетый наизнанку фартук, сбившаяся набок кружевная наколка и криво застегнутое платье. На пороге стоял довольный Маса, ничуть не смущенный внезапным возвращением хозяина.
- Русские женщины очень хорошие, - с глубоким убеждением произнес слуга. - Я предполагал это и раньше, а теперь знаю наверняка.
- Наверняка? - с любопытством спросил Фандорин, разглядывая лоснящуюся, физиономию японца.
- Да, господин. Они горячие и не требуют за любовь подарков. Не то что жительницы французского города Парижа.
- Да ведь ты по-русски не знаешь, - покачал головой Эраст Петрович. - Как же ты с ней объяснился?
- По-французски я тоже не знал. Но для объяснения с женщиной слова не нужны, - с важным видом поведал Маса. - Главное - дыхание и взгляд. Если дышишь громко и часто, женщина понимает, что ты в нее влюблен. А глазами надо делать вот так. - Он сощурил свои и без того узкие глазки, отчего те вдруг поразительным образом словно заискрились. Фандорин только хмыкнул. - После этого остается немножко поухаживать, и женщина уже не может устоять.
- И как же ты ухаживал?
- К каждой женщине нужен свой подход, господин. Худые любят сладости, толстые - цветы. Этой прекрасной женщине, которая убежала, заслышав ваши шаги, я подарил веточку магнолии, а потом сделал ей массаж шеи.
- Где ты взял магнолию?
- Там. - Маса показал куда-то вниз. - В горшках растут.
- А при чем здесь массаж шеи?
Слуга посмотрел на хозяина сожалеюще:
- Массаж шеи переходит в массаж плеч, потом в массаж спины, потом...
- Ясно, - вздохнул Эраст Петрович. - Можешь не продолжать. Подай-ка лучше сундучок с гримерными принадлежностями.
Маса оживился:
- У нас будет приключение?
- Не у нас, а у меня. И вот еще что, утром я не успел сделать гимнастику, а мне нынче нужно быть в форме.
Японец стал снимать хлопчатый халат, который обычно носил, находясь дома.
- Господин, мы побегаем по потолку или опять будем драться? Лучше по потолку. Вот очень удобная стена.
Фандорин осмотрел оклеенную обоями стену, лепной потолок и усомнился:
- Больно высоко. Тут не меньше двенадцати сяку. Ну да ничего, попробуем.
Маса уже стоял в одной набедренной повязке. На лоб он повязал чистенькую белую тряпицу, на которой красной тушью был выведен иероглиф "усердие". Эраст Петрович же переоделся в обтягивающее полосатое трико, обул каучуковые тапочки, потом немного попрыгал, поприседал и скомандовал:
- Ити, ни, сан!
Оба разом рванулись с места, взбежали вверх по стене и, совсем немного не достигнув потолка, оттолкнулись от вертикали. Сделав сальто в воздухе, приземлились на ноги.
- Господин, я выше добежал - вон до той розочки, а вы на две розочки ниже, - похвастался Маса, показывая на обои.
Вместо ответа Фандорин снова прокричал:
- Ити, ни, сан!
Головокружительный трюк был повторен, и на сей раз слуга, перекувырнувшись, коснулся ногой потолка.
- Я достал, а вы нет! - сообщил он. - И это при том, господин, что у вас ноги значительно длиннее моих.
- Ты сделан из резины, - проворчал слегка запыхавшийся Фандорин. - Ладно, теперь подеремся.
Японец поклонился в пояс и без особой охоты встал в боевую стойку: ноги согнуты в коленях, ступни развернуты, руки расслаблены.
Эраст Петрович, подпрыгнул, крутнулся в воздухе и довольно сильно задел не успевшего увернуться партнера носком тапочка по макушке.
- Попадание раз! - крикнул он. - Давай!
Маса сделал отвлекающее движение - сорвал со лба и отшвырнул в сторону свою белую повязку, а когда взгляд Фандорина непроизвольно проследовал за летящим предметом, слуга с гортанным криком прокатился упругим мячиком по полу и ударом ноги попробовал подсечь хозяина под щиколотку.
Однако Эраст Петрович в последний момент отскочил-таки назад, да еще изловчился легонько стукнуть коротышку ребром ладони по уху.
- Попадание два!
Японец ловко вскочил на ноги и засеменил по комнате, описывая полукруг. Фандорин чуть переступал на месте, держа вывернутые ладони на уровне талии.
- Ах да, господин, я совсем забыл, - проговорил Маса, не прекращая двигаться. - Мне нет прощения. К вам час назад приходила женщина. Вся в черном.
Эраст Петрович опустил руки.
- Какая женщина?
И тут же получил удар ногой в грудь. Отлетел к стене, а Маса торжествующе воскликнул:
- Попадание раз! Немолодая и некрасивая. Одежда у нее была совсем черная. Я не понял, чего она хочет, и она ушла.
Фандорин стоял, потирая ушибленную грудь.
- Тебе пора бы научиться по-русски. Пока меня не будет, возьми словарь, который я тебе подарил, и выучи восемьдесят слов.
- Хватит и сорока! - возмутился Маса. - Вы мне просто мстите! И потом два слова я сегодня уже выучил: мираська, что означает "уважаемый господин" и китайтик - это по-русски "японец".
- Догадываюсь, кто тебя учил. Только не вздумай называть "милашкой" меня. Восемьдесят слов, я сказал, восемьдесят. В следующий раз будешь драться честнее.
Эраст Петрович сел перед зеркалом и занялся гримом.
Перебрав несколько париков, выбрал темно-русый, скобкой, с ровным пробором посередине. Опустил свои подкрученные черные усики, поверх приклеил пышные, посветлее, к подбородку прицепил густую бороду веником. Покрасил в соответствующий цвет брови. Подвигал ими туда сюда, надул губы, пригасил блеск в глазах, помял румяные щеки, развалился на стуле и вдруг, словно по мановению волшебной палочки, превратился в хамоватого охотнорядского купчика.
***
В восьмом часу вечера к немецкому ресторану "Alpenrose" <"Альпийская роза" (нем.)> что на Софийке, подкатил лихач: пролетка лаковая, на стальных рессорах, у пары вороных гривы переплетены алыми лентами, спицы на колесах выкрашены охрой. Лихач оглушительно тпрукнул, да еще залихватски щелкнул кнутом.
- Просыпайся, ваше здоровье, доставили в лучшем виде!
Сзади, откинувшись на бархатном сиденье, похрапывал ездок - молодой купчина в длиннополом синем сюртуке, малиновом жилете и сапогах бутылками. На голове гуляки залихватски скособочился сияющий цилиндр.
Купец приоткрыл осоловелые глаза, икнул:
- К-куда?
- Куда заказывали, ваше степенство. Она самая "Роза" и есть.
Возле известного на всю Москву ресторана в ряд выстроились извозчики. Возницы смотрели на шумного лихача недовольно - раскричался, кнутом расстрелялся, только чужих лошадей напугал. Один извозчик, молодой парень с бритым, нервным лицом, в глянцевом кожане, подошел к баламуту и сердито напустился на него:
- Ты чё размахался? Не на цыганской ярманке! Приехал и стой себе как все! - А вполголоса прибавил:
- Езжай, Синельников. Привез - и езжай, не светись. У меня тут коляска. Передай Евгению Осиповичу, всё по плану.
Купчик спрыгнул на тротуар, пошатнулся, махнул кучеру:
- Вали! Ночевать тут буду.
Лихач щелкнул кнутом и, по-разбойничьи присвистнув, покатил прочь, а загулявший охотнорядец сделал несколько неверных шагов и покачнулся. Бритый тут как тут - подхватил под локоток.
- Давай помогу, ваше степенство. Неровен час оступишься...
Заботливо взял под локоть, зашептал скороговоркой:
- Агент Клюев, ваше высокоблагородие. Вон моя коляска, с рыжей лошадкой. Буду на козлах дожидаться. У черного хода агент Незнамов. Точильщика изображает, в клеенчатом фартуке. Объект десять минут как прибыл. Прицепил рыжую бороду. Какой-то дерганый весь. И при оружии - подмышка оттопырена. А вот это его превосходительство велели передать.
Уже у самых дверей "извозчик" ловко сунул в карман купчине свернутый в осьмушку листок и, сняв картуз, низко поклонился, но на чай не получил и лишь досадливо крякнул, когда перед ним захлопнули дверь.