Рваное тряпье едва прикрывало их жилистые тела. Они тоже еле волочили ноги, но из них шахта еще не успела вытравить веселость. Проходившие перекидывались шуточками - главным образом насчет двух пареньков, что стояли у ворот.
Все говорили по-валлийски, и Том ничего не понимал, Зато Оуэн густо краснел от стыда и ярости - он слышал весьма неуважительные отзывы о своей собственной персоне. К тому же эти девчонки - любая не старше его младшей сестры - отпускали такие словечки, что деревенскому пареньку становилось не по себе. Они, наверное, всего понаслышались, работая с мужчинами.
Вслед за взрослыми вышли дети - мальчики и девочки шести-семи лет. Все они были голые и черные, совсем как маленькие негритята. Видно, большинство из них, проработав год или два под землей, навсегда в земле и останется. Всю смену сидели они скрючившись возле низкой дверцы и теперь не могли разогнуться. Их ноги и руки были тоньше спичек. Эти ребятишки никогда не имели вдоволь ни еды, ни тепла, ни солнца.
- Не очень мне нравится все это,- проворчал Том.
- И мне. Только податься-то некуда. Пойду потолкую вон с тем человеком.
Оуэн подошел к мужчине, который, судя по одежде, был надсмотрщиком или кем-то из начальства.
- Скажите, сэр, не найдется ли здесь работы? - проговорил он почтительно, притрагиваясь пальцем к своей шляпе.
- Нет.
Джентльмен сплюнул, растер плевок ногой и больше не удостоил мальчика своим вниманием. Оуэн пожал плечами и отошел.
- Сюда и не суйся, приятель, - проговорил сзади чей-то более дружелюбный голос. - Бесполезно.
Одна из девочек нагнала их и зашагала рядом. Она была примерно их возраста и недурна собой, хотя и густо припудрена угольной пылью. На ней, как и на других девчонках из шахты, были холщовые штаны, залатанные и перезалатанные, так что Оуэн и Том даже приняли ее сперва за мальчишку.
- Работу сейчас лучше искать в Тредигаре, - продолжала она. - Жалованье там неплохое. Вот только обдираловка еще хуже нашей.
- А что такое обдираловка?- спросил Том. Девочка поглядела на него с изумлением:
- Клянусь, ты единственный парень во всей долине, который не знает, что такое обдираловка! Мы-то хорошо знаем, что это такое, - каждый день чувствуем на своей шкуре.
- Так что же это?
- Лавка, где мы покупаем жратву. Понимаешь, нам на шахте денег не платят. Вместо этого открывают счет в лавке, которая принадлежит хозяину шахты. У него там можно купить и мясо, и овощи, и все, что надо.
- Ну что ж, по-моему, это неплохо, а?
- Ты так думаешь? - Девочка запрокинула голову и громко расхохоталась, ее белые зубы казались ослепительными на черном лице. - Неплохо? Куда уж лучше! Если б лавка была как лавка, а не обдираловка! Но ведь хозяин берет с нас за товары сколько ему вздумается: знает, что нам некуда податься. Кусок мяса, который у него стоит десять пенсов, в другом месте можно купить за шесть.
- Та-ак, - протянул Оуэн. - Хозяин в конторе дает вам жалованье, а в лавке забирает его назад. Просто перекладывает ваши денежки из правого кармана в левый.
- Ворюга! - подтвердила девочка.
Она остановилась возле подслеповатого домика; рядом выстроилась целая улица таких же хибарок - еще более невзрачных, чем в первой деревне.
- Вот здесь мы и живем. Только дом, конечно, не наш, а хозяина шахты. Он всех нас держит в кулаке...
Шахтовладелец, домовладелец, землевладелец, лавочник - все он! Попробуй сказать, что ты недоволен, сразу лишишься и работы, и дома.
- А говорят, Британия - свободная страна, - задумчиво проговорил Том.
- Помереть можно вполне свободно, - откликнулась девочка и засмеялась. - Прошу прощения, но я вас к себе не приглашаю. У нас в двух комнатках - шестнадцать человек. К тому же сейчас едва ли сыщется хоть крошка съестного. Разве что завтра, когда откроют обдираловку.
- Мы пойдем, - сказал Оуэн.
- Желаю удачи. Запомните на всякий случай: меня зовут Гвен. Может быть, еще встретимся, кто знает. Гвен Томас.
Мальчики назвали свои имена. Улыбнувшись на прощанье, Гвен вбежала в дом. А они двинулись дальше по дороге, туда, где на фоне заката маячил новый шахтный копер.
- Где будем ночевать/ вот вопрос, - проворчал Оуэн.
- Да, похоже, что невеселая нам предстоит ночка.
- Ладно, как-нибудь...
Стараясь забыть голод и усталость, они тащились все вперед. А впереди черное колесо подъемника вырисовывалось все четче и все чернее в ярком вечернем небе.
Глава третья.
Странствующий аптекарь
В следующей деревушке им посоветовали заглянуть в контору шахты:
- Если придете завтра раньше других, может, получите работу...
Друзья понимали: положение безвыходное. Есть нечего, денег нет - надо идти на шахту.
У обоих тряслись поджилки при этой мысли. Но, если придется очень скверно, можно податься на юг - говорят, работа на фабрике чуть полегче. А еще можно устроиться в док грузчиками. Но для этого надо подрасти хоть немного.
Стемнело. Пришла пора подумать о ночлеге. Оба знали, что проситься к кому-нибудь бесполезно: в каждом доме и без них полно. Люди спали вповалку и даже не представляли себе, что это и нездорово и неудобно, что можно жить иначе.
- Хорошо бы найти какой-нибудь сарай, - сказал Оуэн. - Лучше в стороне от жилья, где-нибудь в поле,- там не выгонят.
- Тогда свернем с дороги. Вот этот проулок, кажется, ведет на какой-то пустырь.
Они зашагали по узкому переулку. Вскоре появилась луна, осветив заборы и пристройки из белого камня. Мальчики никак не могли найти ничего подходящего - везде холодно, жестко",- Решили поискать еще - может найдется амбар, или навес, или стог соломы.
- До чего плохо, когда холодно и есть нечего! - бормотал Том.
Он вспомнил теплый отцовский дом в Бирмингеме. Видно было, что он не привык к долгим переходам, к холоду, не то что его товарищ. А неудачи последних дней и вовсе лишили его мужества.
Вышли в поле. Дорога, вырвавшись из тисков заборов, убегала вдаль и сияла под луной, как серебряная лента. Все было тихо, только журчал где-то родничок да издали доносился цокот легких копыт. Лошадь? Не похоже. Скорей пони.
- Здесь ничего не найдем, - снова забормотал Том. - Лучше повернем назад и устроимся под тем забором...
- Тише!
Оуэн прислушался. Его острый пастушечий слух, привыкший ловить и различать самые отдаленные шорохи, на этот раз не уловил звука копыт. Тишина. Только родник журчал по-прежнему.
- Странно. Готов поклясться, что минуту назад по этой дороге нам навстречу двигалась повозка, запряженная пони.
- Может, остановилась зачем-нибудь?
- Да, конечно. Но почему вдруг...
В тишине ночи прогремел пистолетный выстрел. Том схватил товарища за руку:
- Кто-то стреляет. Воры! Грабители!
Снова выстрел. Из-за поворота донеслись голоса, крики.
- Скорей туда! - Оуэн бросился вперед.
- Дурак, у нас нет оружия!
Но тут же, забыв осторожность, Том ринулся вслед за приятелем, прижимая локти к вздымающимся ребрам.
Опять крики. Теперь можно было различить проклятия и ругательства.
- Наконец ты нам попался, ты...
- Берегись, Джем, у него пистолет!
Опять выстрел. Пуля пропела где-то совсем близко. Оуэн добежал до поворота. Невдалеке в легкой повозке, запряженной пони, стоял, вытянувшись во весь рост, человек, с кнутом в одной руке и с пистолетом в другой. Вокруг суетилось несколько теней. Бандиты! У каждого - увесистая дубина.
- Джем, погляди! Кто-то идет!
Нападающие замерли. В этот решающий момент Оуэна осенило.
- Именем королевы - стойте! - прокричал он по-английски самым грубым голосом, на какой был способен.
Грабители заколебались.
- Ребята, это полиция!
Опять послышались ругательства, но уже откуда-то издалека.