Ты согласен с таким условием?
— Но я не уверен в том, что мне удастся его выполнить…
— Я не попрошу у тебя ничего такого, чего бы ты не смог мне дать…
— Это непростое условие, Джондалар, но я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы выполнить его. Я согласен.
Джондалар открыл свою укладку, достал лежавшие сверху вещи и извлек из особого мешочка два куска кремня, уже прошедшего первичную обработку.
— Их выбирал и обрабатывал сам Даланар, — заметил он важно. Судя по выражению лица Ладуни, он был совсем не прочь заполучить пару кусков кремня, отобранного и обработанного самим Даланаром, однако вслух он пробурчал нечто совершенно иное:
— Это же надо — за пару камней мне, возможно, придется лишиться чего-нибудь чрезвычайно для меня дорогого…
Его замечание не вызвало у слушателей сколько-нибудь внятного отклика. Присутствующие понимали, что Джондалар вряд ли сможет вернуться к их Пещере. Понимал это и сам Ладуни.
— Джондалар, сколько можно болтать? — вмешался в разговор Тонолан. — Помнится, нам предложили отведать их пищи. Не знаю, как вкус, но запах этой оленины мне определенно нравится. — Он широко улыбнулся, не сводя влюбленных глаз со стоящей рядом с ним Филонии.
— Да, еда уже готова, — отозвалась Филония. — Охота была настолько успешной, что наши запасы вяленого мяса остались почти нетронутыми. Теперь, когда твоя ноша стала полегче, ты сможешь взять немного мяса с собой. Правильно я говорю? — Филония глянула в сторону Ладуни.
— Ладуни, я буду крайне признателен, если ты представишь мне прекрасную дочь своего очага, — сказал Джондалар.
— Как это ужасно, когда собственная дочь подрывает твою торговлю, — пробормотал Ладуни недовольным голосом, хотя с уст его при этом не сходила горделивая улыбка. — Джондалар из Зеландонии, Филония из Лосадунаи.
Молодая женщина повернулась лицом к старшему из братьев и вздрогнула, увидев лучезарный блеск его необычайно ярких голубых глаз. Ею овладели сложные чувства — теперь ее тянуло уже к этому чужеземцу, доводившемуся Тонолану старшим братом. Совершенно смутившись, Филония опустила глаза.
— Джондалар! Ты думаешь, я не заметил в твоих глазах этого блеска? Запомни, первым я ее увидел! — шутливо воскликнул Тонолан. — Идем, Филония, я должен увести тебя отсюда. Послушай, что я тебе посоветую: держись-ка от моего братца подальше. Можешь мне поверить, с ним лучше не иметь дела. — Он вновь повернулся к Ладуни и с притворной обидой в голосе заметил: — Каждый раз одно и то же. Один раз взглянет, и все. Ох-хо-хо… И почему я не родился с такими же талантами…
— Талантов у тебя более чем достаточно, мой Маленький Брат, — произнес Джондалар и тут же залился громким заразительным смехом.
Филония перевела взгляд на Тонолана и отметила, что он действительно мало в чем уступал своему брату. Тонолан положил руку ей на плечо, желая отвести молодую женщину на другую сторону костра. Она же вновь повернулась к Джондалару и сказала с доверительной улыбкой на устах:
— Когда в Пещеру приходят гости, мы устраиваем праздник во славу Дони.
— Они не пойдут в нашу Пещеру, — заметил Ладуни.
В облике юной женщины на миг проглянуло разочарование, затем она обернулась к Тонолану и улыбнулась.
— Ах, хорошо бы вновь стать юным! — усмехнулся Ладуни. — О женщинах же, любящих славить Дони, могу сказать одно: именно их она чаще всего награждает потомством. Великая Мать Земля благоволит к тем, кто ценит ее Дары.
Джондалар положил свою котомку и направился к костру. Оленина тушилась в чаше из кожи, поддерживаемой подпоркой из костей, связанных вместе. Чаша эта находилась прямо над огнем. Кипящая жидкость нагревалась достаточно сильно для того, чтобы оленина могла свариться, и в то же самое время не позволяла воспламеняться сосуду для готовки. Для того чтобы кожа загорелась, необходима куда более высокая температура, чем температура кипящего мясного бульона.
Подошедшая к Джондалару женщина подала ему деревянную чашу с вкусно пахнущей горячей похлебкой и села рядом с ним на бревно. С помощью своего кремневого ножа он выловил кусочки мяса и овощей — сушеных корнеплодов, которые охотники носили с собой, — после чего одним глотком опорожнил содержимое чаши. Заметив это, женщина предложила ему чашу поменьше — с чаем из трав. Он благодарно улыбнулся в ответ. Она была немного старше его — за это время угадывавшаяся и поныне прелесть ее юных лет успела обратиться в подлинную красоту зрелой женщины. Она ответила улыбкой на улыбку и вновь присела возле него.
— Ты говоришь на языке Зеландонии? — поинтересовался он.
— Немного говорю, понимаю больше, — ответила она.
— Я должен попросить Ладуни, чтобы он представил нас друг другу, или ты сама назовешь мне свое имя?
Она вновь улыбнулась, в улыбке ее проглядывала снисходительность зрелой женщины.
— В этом нуждаются только молодые. Меня зовут Ланалия. Ты — Джондалар, верно?
— Да, — ответил он.
Почувствовав тепло ее ноги, он выразительно посмотрел ей в глаза. Она ответила ему не менее выразительным взглядом, и тогда он положил руку на ее бедро. Она тут же постаралась подсесть поближе. Джондалар шумно вздохнул и утвердительно кивнул головой, хотя в этом не было никакой необходимости — Ланалия уже прочла ответ в его глазах. Неожиданно она отвела свой взгляд и посмотрела ему за спину. Джондалар обернулся и увидел направляющегося к ним Ладуни. Ланалия вздохнула и блаженно расслабилась, понимая, что им придется немного подождать…
Ладуни сел на бревно рядом с Джондаларом, из-за костра вышел и Тонолан, который вел за собой Филонию. Вскоре вокруг братьев вновь собрался весь охотничий отряд. Зазвучал смех, посыпались шутки, тут же переводившиеся на язык Лосадунаи. В конце концов Джондалар решил перевести разговор в более серьезное русло.
— Ладуни, что ты знаешь о людях, живущих ниже по течению?
— Некогда к нам забредали Шармунаи, они живут севернее вниз по течению, но с той поры уже прошли годы. Так бывает. Порой молодые люди выбирают для Путешествия один и тот же путь. Затем он становится слишком хорошо известным, привычным, тогда они избирают для Путешествий какое-то иное направление. Проходят годы, и старый путь забывается, после чего прохождение его вновь почитается племенем за честь. Любой молодой человек считает себя первооткрывателем. О предках никто не вспоминает…
— Для молодых людей путь нов, — осторожно возразил Джондалар, не имевший ни малейшего желания вступать в бесполезный диспут. Его интересовали более серьезные и конкретные вещи, болтать же языком попусту он не любил. — Ты можешь сказать что-нибудь определенное об их обычаях? А какие-нибудь их словечки? Приветствия? Чего мы должны избегать? Что может показаться им оскорбительным?
— Я знаю о них мало, да и сведения мои, возможно, устарели. Несколько лет назад один из мужчин отправился на восток, но пока он еще не вернулся. Кто знает, возможно, он просто решил поселиться в каком-то другом месте, — ответил Ладуни. — Говорят, они делают доний из грязи, но это всего-навсего слухи… Не знаю, вряд ли это возможно. Ведь когда грязь высыхает, она становится рассыпчатой.
— Грязь, земля, камни — почти одно. Иные люди любят камни именно по этой причине.
Джондалар умолк, задумался и непроизвольно опустил руку в мешочек, висевший у него на поясе. Он нащупал там маленькую каменную фигурку тучной женщины. Гигантские груди, огромный, выпирающий вперед живот, более чем объемистые ягодицы и бедра. Руки и ноги значили мало и поэтому были едва намечены — значимыми являлись только признаки Матери.