Нельзя терять времени!
— Вы говорите, что с ним слуга?
— Который также опасен, как и его господин, — уверил Эндемо и выпил за здоровье монахов.
— Они оба прибудут сюда в эту ночь?
— Без сомнения!
— Вы можете убедиться в этом?
— Да, если это вам кажется необходимым! Однако при этом я должен быть крайне осторожным, потому что как господин, так и слуга знают меня. Еще одно слово, честные братья! Скажите мне, правду ли я слышал от одного старика по дороге, что в гостинице «Гранада» было несколько необъяснимых случаев…
— Вы медлите, говорите откровенно, что знаете.
— Говорят, что несколько путешественников, вступив в этот пом, не вышли из него!
— А если это правда, — сказал брат Антонио.
— В таком случае дона Агуадо и его слугу постигнет подобная же участь, — проговорил Эндемо медленно и с резким ударением.
В эту минуту в комнату вбежал хозяин.
— Что случилось? — вскричал Эндемо, вскочив. Оба монаха также встали, выпив свои стаканы.
— Два всадника подъезжают; они так мчатся, что пыль и песок поднимаются столбом. Они уже близко; на улице так темно, что я не Мог раньше их заметить.
— Проклятие! Вы думаете, что мы не успеем выйти отсюда, не будучи замечены всадниками?
— Нет, — однако хозяин медлил, вопросительно глядя на обоих монахов.
Бернандо поспешил схватить руку Эндемо.
— Вы должны с нами возвратиться в монастырь по другой дороге, — сказал он и потащил с собой мнимого герцога к нише, где находилась низкая дверь.
Антонио спешил за ними. Хозяин проводил их до ниши.
Когда Бернандо, знавший, по-видимому, расположение дома, отпер дверь, на улице послышался громкий топот лошадей. Подъехали всадники.
— Эй! — крикнул громкий голос. — Где же конюх?
— Это он, это Олимпио Агуадо, — прошептал мнимый герцог, следуя за Бернандо. Антонио вошел за ними в высокий выбеленный коридор со сводами, слабо освещенный маленькой лампой.
Хозяин запер за ними дверь и поспешил встретить новых гостей.
— Куда вы меня ведете, честные братья? Не остаться ли нам здесь, в доме, пока не заснут господин и слуга?
— Нет! Мы идем в монастырь по такой дороге, где нас никто не увидит.
— Разве гостиница «Гранада» принадлежит монастырю? — спросил Эндемо.
— Прежде! С тех пор здесь существует ход, соединяющий эти два дома, выстроенные в одно время, — тихо сказал Бернандо.
Теперь мнимый герцог увидел, что все рассказы старика на дороге оказались верными. Старик говорил ему, что гостиница соединяется с монастырем.
Старый монах, шедший впереди, повернул за угол выбеленного коридора; несколько ступенек вели в подвал.
— — Внизу темно, — прошептал Бернандо, — будьте осторожны, держитесь все время рукой за стену.
— Я иду за вами, — тихо сказал Антонио, — с вами ничего не может случиться.
Спустившись по лестнице, они вошли в темный коридор, вероятно, высокий и со сводами, потому что шаги Эндемо громко раздавались; монахи же шли тихо: они носили сандалии.
Через некоторое время Бернандо остановился, вынул ключ из кармана и отворил дверь. Они вошли в новый боковой коридор. Монах запер за собой дверь.
Пройдя несколько шагов, Бернандо, как показалось, отодвинул с дороги какой-то большой деревянный предмет. . Антонио схватил Эндемо за руку и потащил его вдоль стены мимо предмета, который Бернандо опять поставил на место. Без сомнения, это была доска, скрывавшая продолжение коридора.
— Осторожно, — прошептал Антонио, — здесь десять круглых ступенек.
Кто не знал о них, тот подвергался опасности упасть. Эндемо должен был крепко держаться, чтобы не споткнуться на узких каменных ступеньках.
Внизу находился старинный со сводами коридор, который вел к монастырю.
Монахи и Эндемо вошли в него и через несколько минут достигли монастырского сада с большим древним водоемом.
Сад был пуст; в тенистых аллеях господствовала тишина. В глубине возвышалась высокая буро-красная стена, отделявшая монастырь и сад от мира.
Монахи и Эндемо поспешили к крытой галерее, тянувшейся вдоль монастыря, и вскоре исчезли в главном входе.
Между тем хозяин «Гранады» приветствовал дона Олимпио и его слугу Валентине Он окинул взглядом своих гостей и был поражен необыкновенной геркулесовской фигурой Олимпио, которая, очевидно, внушала уважение.
Валентине держал лошадей; хозяин указал ему находящиеся за домом конюшни, куда слуга сам хотел отвести животных, между тем как Олимпио вошел в дом в сопровождении хозяина.
— Черт возьми, как у вас пусто и тихо, — сказал генерал Агуадо с удивлением.
— Плохие времена, благородный дон, — возразил хозяин, не переставая рассматривать Олимпио, — очень плохие времена! Часто проходит несколько дней, и я не вижу у себя ни одного гостя! Прежде было лучше!
— Францисканский монастырь находится возле самой вашей гостиницы? — спросил Олимпио, входя в комнату, которую только что оставили Эндемо и два монаха.
— Да, благородный дон, монастырь Санта Пиедра, — отвечал хозяин, запирая дверь.
— Дайте мне бутылку вина и немного пухеро; то же самое подайте и моему слуге. Бывают у вас монахи?
— Нет, благородный дон, у честных отцов свои винные погреба и кухни, — отвечал хозяин, подавая требуемое.
— Я знаю, у них отличные винные погреба и кухни! Но что это значит? — спросил Олимпио, нагнувшись и поднимая с полу маленький предмет. — Вы говорите, что монахи не бывают у вас? Разве вы не слышите, что я природный испанец, и разве думаете, что я не знаю креста, который носит каждый честный брат.
Смущенный хозяин смотрел на предмет, который Олимпио держал в руках; один из монахов, поспешно встав из-за стола, на котором стояли бутылки и стаканы, потерял свой крест.
— Я почти не солгал вам, благородный дон! Недавно здесь были Два монаха, которые привезли послушницу в Санта Пиедра.
— Так, и они здесь подкреплялись, — проговорил Олимпио, садясь к большому неуклюжему деревянному столу и наливая себе стакан вина. — Вы знаете монахов?
— По большей части, причиной того соседство!
— Может быть, вы знаете, что некоторое время тому назад два францисканца привезли сюда одну сеньору?
— Нет, благородный дон, об этом я ничего не знаю.
— Есть в Санта Пиедра аббат?
— Настоятель, преподобный отец Франциско, благородный дон. Олимпио принялся за вино и принесенное кушанье. Вошел Валентино, его лицо выражало неудовольствие и недоверие.
— Садись и ешь, — сказал Олимпио, взглянув на своего послушного, верного слугу— Потом он обратился к услужливому хозяину, который, казалось, был один во всем доме, потому что кроме него никого не было видно.
— Настоятель Франциско доступный человек?
— Он суровый, благородный и благочестивый человек, — отвечал бледнолицый, угрюмый хозяин. — У вас есть к нему дело?
— К нему или собственно к двум его монахам.
— В таком случае, вам придется здесь ночевать, благородный дон, так как после заката солнца никто не смеет войти или выйти из монастыря!
— Гм!.. Это мне не нравится; впрочем, я устал после долгого путешествия, и ты также, Валентино.
— Позвольте, дон Агуадо, что касается меня, то я готов в эту же ночь ехать дальше, — отвечал слуга.
— Я должен переговорить с настоятелем, и потому мы ночуем у вас! Есть у вас годная для меня кровать?
— У вас прекрасная фигура, благородный дон! Наверху есть для вас комната с постелью.
— Дон Агуадо желал узнать о…, — Валентино хотел сказать о плуте, но замялся и бросил взгляд на своего господина.