— Прощай, Фульвия!
И когда маленький отряд, сойдя с гемиолы, умчался в город, Фульвия тяжело вздохнула.
— Прощай, Хирам! — прозвучал чуть слышно ее полный тоски голос. Она отвернулась и с опущенной головой и полными слез глазами пошла в каюту.
— Он любит Офир! Он любит ее больше жизни! — чуть слышно шептала она.
А тем временем Хирам, думая о своем, ехал по обезлюдевшим улицам Карфагена. Дом, к которому он направился, принадлежал одному из влиятельнейших горожан, старому Гермону, отчиму Офир. Это было типичное здание той системы, которая была унаследована обитателями Карфагена от финикиян. В доме было семь или даже восемь этажей, которые образовывали своего рода пирамиду; каждый этаж опоясывала крытая галерея. Карфагеняне любили, чтобы из окон открывался вид на море.
IV. РОКОВОЕ СВИДАНИЕ
Добиться свидания с Офир Хираму было нелегко: нельзя в жилище Гермона, переполненное слугами и охраняемое целым отрядом воинов, проникнуть обычным путем.
Но это не остановило старого соратника Ганнибала: на первую террасу вскарабкался с ловкостью кошки Сидон-гортатор, который нашел сброшенную кем-то при их приближении к дому веревку с узлами, которая должна была послужить лестницей. За ним и Хирам поднялся на террасу. Четыре моряка остались на улице ждать возвращения Хирама и Сидона.
На террасе гостей поджидала любимая рабыня красавицы Офир, и, следуя за нею, Хирам прошел, никого не встретив, в покои люби мой.
Увидев Офир, Хирам забыл два года разлуки, два года тоски и мучений в изгнании. Все исчезло, все растаяло, когда его полному любви взору предстало нежное лицо любимой, когда он услышал ее ласкающий голос и прикоснулся к ее трепещущей руке. Им надо было так много, так бесконечно много сказать друг другу, — и их вопросы скрещивались, их ответы встречались, а глаза говорили друг другу: «Люблю тебя! Без тебя моя жизнь — печаль!».
Однако свидание длилось лишь несколько минут: стоявшая на страже рабыня Офир прибежала предупредить Хирама, что, кажется, Гермон, собирается прийти в покои Офир.
— Я убью его! — схватился за меч воин.
— Только не это! — остановила его Офир. — Ты забываешь, что он взял меня в дом, когда я осталась беспомощной сиротой. Он был мне как отец.
— Но он хочет отдать тебя другому. Ты — невеста Тсоура!
— Я не люблю его! Я люблю тебя, одного тебя! И я уйду с тобой, как только ты позовешь меня! Но знай, отчим хочет отвезти меня на свою виллу в Утике.
— На свадебный пир? — горько улыбнулся Хирам.
— Если ты опоздаешь, я… я умру, но не выйду за того, кого ненавижу!
— Я приду! — отозвался Хирам, покидая покои любимой и следуя за указывавшей ему дорогу к бегству рабыней.
— Прощай! — сказала, провожая его Офир. Через минуту он уже был на террасе, где его дожидался верный Сидон с мечом в руке, а еще через несколько минут оба спустились по веревке на улицу, где их поджидали моряки с гемиолы.
— Слава богам! — сказал один из них. — Мы уже не знали, господин, что и делать, и дважды подавали тебе сигнал тревоги.
— Что случилось? — нахмурился Хирам.
— Мы заметили каких-то людей, тенями скользивших вдоль стен, пробиравшихся к выходу из этой улицы. Кажется, они были вооружены.
— Гермон, который боится самого слова «меч», приготовил засаду? — резко и вызывающе засмеялся Хирам, вынимая из ножен свой меч. — Посмотрим же, как воюет благородный Гермон. Вперед, друзья!
Маленький отряд едва успел сделать несколько шагов, как Хирам круто осадил лошадь: несколько стрел просвистело в воздухе над его головой.
— Стой! — прозвучал из темноты повелительный голос.
— Мы — в ловушке! — крикнул Сидон. — Смотри, господин!
Они перекрыли улицу.
Там — боевой слон!
В самим деле, для отряда Хирама единственным выходим были быстро выбраться на площадь храмов Ваала-Молоха, но там стоял, высоко подняв хобот, огромный боевой слон.
— Назад! — скомандовал Хирам.
Но отступать было некуда: позади словно из-под земли вырос отряд вооруженных людей, которые с дикими криками побежали к Хираму и его спутникам. На бегу они пускали стрелы, но, поскольку было темно, ни одна из них не попала в цель.
— Прикройте нас с тыла! — приказал четырем нумидийцам Хирам, к которому в момент смертельной опасности вернулось хладнокровие. — Руби их мечами. А со слоном мы сами управимся!
Сидон соскользнул с коня на землю и, словно тень, заскользил к концу улицы, где стоял и трубил слон.
Подождав, пока гортатор укроется в тени стен, Хирам пришпорил своего коня и помчался к слону с криком:
—Дорогу! Кто посмел мешать мирным прохожим! Дорогу, или я мечом расчищу себе путь!
— Попробуй! — ответил уже знакомый голос, только на этот раз еще более язвительно. — Посмотрим, что сделает твой меч против бронзовых лат слона!
Хирам осадил коня всего в двух-трех шагах от боевого слона, попятил его, потом опять послал вперед, то в одну, то в другую сторону. Он буквально вертелся волчком у слона, стараясь заставить грозное животное устремить на лошадь и всадника все внимание.
— Сдавайся! — закричал кто-то из темноты. — Попался, не уйдешь!
— Кому сдаваться? — спросил Хирам, по-прежнему гарцуя по переулку в непосредственной близости от слона, но не настолько близко, чтобы тот мог пустить в ход хобот и бивни.
— Сдавайся! Мы стража Совета Ста Четырех! В это время гортатор змеей прополз между ног колосса и, вскочив на ноги позади великана, могучим ударом острого как бритва меча перерубил сухожилия на задней ноге слона. Дико взревев и не обращая внимания на крики людей, сидевших в башенке на его спине, слон быстро попятился. Еще миг, и, выйдя на площадь, он тяжело рухнул, продолжая оглашать воздух жалобными, пронзительными криками. Он упал с такой силой, что сидевших в башенке стрелков и вожатого выбросило на землю.
— Гей, люди! Путь свободен! — крикнул Сидон четырем нумидийцам, успешно сдерживавшим наседавших преследователей. Нумидийцы повернули лошадей и присоединились к Хираму и Сидону, который тоже был на коне. И через мгновение маленький отряд, пронесясь стрелой по площади, нырнул в одну из спускавшихся к порту улиц. Стража у бастионов без всяких затруднений пропустила в порт Хирама и четырех нумидийцев. Старик-гортатор на время отстал от них, чтобы отвести лошадей тому человеку, у которого он их взял, и, кстати, последить, не явится ли снова Фегор. Но, не обнаружив ничего подозрительного, он вскоре присоединился к остальным.
Когда Хирам и его спутники не без труда провели шлюпку по разбушевавшимся волнам к борту гемиолы и поднялись на ее палубу, навстречу Хираму, радостно вскрикнув, кинулась молодая этруска.
— Ты жив! Благодарение великим богам! — прозвучал ее голос. — Ты невредим? — бормотала девушка, словно не веря своим глазам. — Он не сделал тебе зла? Он не выдал тебя страшному Совету Ста Четырех?
— О ком говоришь ты, девушка? Никто не знает, что я здесь.
— О боги, как ты ошибаешься! — смеясь и плача, ответила Фульвия. — Едва ты покинул корабль, как Фегор появился на берегу.
— И что же? — заволновался Хирам.
— Он крикнул вызывающе: «Изгнанный в Тир Хирам прячет у себя на судне беглую этруску! Пусть берегутся оба!». Видишь, Хирам, тебя узнали, тебе грозит смерть!
Хирам наскоро пересказал девушке все, что произошло на берегу, включая посещение дома Гермона.
— Это тот человек, из-за которого тебя изгнали? — спросила девушка воина.
— Да. Он заметил, что я и его приемная дочь любим друг друга. Он член Совета Ста Четырех, и он добился того, что меня изгнали из Карфагена, — с горечью сказал Хирам, сжимая рукоять меча.