..
Мегрэ машинально вертел в руках фотографию Брауна, имевшего наглость походить на него самого.
Глава 2
РАССКАЖИТЕ МНЕ О БРАУНЕ...
- Чем он занимался по вечерам?
Положив ногу на ногу, Мегрэ тоскливо взирал на старуху, пытавшуюся изображать светскую даму.
- Из дома мы выходили редко... Обычно дочь читала, а я...
- Расскажите мне о Брауне!
Старуха обиженно протянула:
- Он ничего не делал.
- Радио слушал, - вздохнула Джина, приняв очередную томную позу. - Насколько я люблю настоящую музыку, настолько же сильно ненавижу...
- Расскажите мне о Брауне. Он ничем не болел?
- Если бы меня слушал, - вмешалась мать, - не страдал бы ни печенью, ни почками... Мужчина после сорока...
Лицо Мегрэ тотчас выразило чувства человека, которому приходится выслушивать, как жизнерадостный олух травит старые шутки, ежеминутно заливаясь хохотом. Обе хороши! И чопорная старуха, и ее дочка с позами пышущей здоровьем одалиски.
- Вы сказали, что в тот вечер он вернулся на машине, прошел через сад и упал на пороге...
- Как если бы был мертвецки пьян, да! Я даже прокричала в окно, что не пущу его в дом, пока он не приведет себя в человеческий вид...
- Он часто приходил навеселе?
И опять ответила старуха:
- Если бы вы только знали, сколько нам пришлось вытерпеть за эти десять лет...
- Он часто приходил навеселе?
Каждый или почти каждый раз, когда выбирался из дому... Совершал паломничества, как мы говорили...
- И частенько ему доводилось совершать подобные паломничества?
Мегрэ не смог скрыть довольную улыбку. Выходит все же, Браун не все вечера коротал в обществе этих двух женщин.
- Да почти каждый месяц.
- И сколько они длились?
- Чаще всего он уезжал на три дня, четыре, изредка задерживался дольше... Домой возвращался грязный, воняющий перегаром...
- И тем не менее вы позволяли ему уезжать?
Молчание. Старуха заметно напряглась и бросила на комиссара пронзительный взгляд.
- Но ведь деньги нужны!
- А разве нельзя было сопровождать его?
Джина поднялась со своего места, вздохнула и устало махнула рукой:
- Как это тягостно!.. Но я открою вам всю правду, господин комиссар... Мы не были обвенчаны, хотя Уильям всегда обращался со мной как с законной супругой, даже пригласил, как сами видите, мою маму жить вместе с нами... Все называли меня не иначе как госпожой Браун... В противном случае я бы ни за что не согласилась здесь жить.
- Я тоже! - поддакнула старуха.
- Однако без кое-каких сложностей не обошлось...
Я не хочу сказать ничего плохого о Уильяме... Но по одному вопросу у нас с ним постоянно возникали недоразумения: деньги...
- Он был богат?
- Понятия не имею...
- И вы даже не представляли, где он держал свои средства?.. Именно поэтому вы и отпускали его каждый месяц за деньгами?..
- Признаться, я неоднократно пыталась проследить, куда он направляется. Разве я не имела на это права? Но он действовал крайне осторожно.
. Именно поэтому вы и отпускали его каждый месяц за деньгами?..
- Признаться, я неоднократно пыталась проследить, куда он направляется. Разве я не имела на это права? Но он действовал крайне осторожно... И всегда уезжал на машине...
Мегрэ почувствовал себя полностью в своей тарелке.
Ему даже стало немного весело. Он заочно подружился с шутником Брауном: прожить десять лет в обществе двух мегер и суметь утаить от них источник своих доходов!
- А он привозил домой крупные суммы денег?
- Едва хватало на месяц... Две тысячи франков... Так что после пятнадцатого числа приходилось уже думать об экономии.
Комиссар явно нащупал болевую точку! Можно легко представить, как мать с дочкой скрежетали зубами от ярости!
Черт возьми! Ведь как только деньги начинали таять, обе наверняка принимались с беспокойством поглядывать на Уильяма, гадая, когда же он вновь соберется "совершить паломничество".
Ясное дело, они не решались спросить его в лоб:
"Ну?.. Когда пустишься в очередной загул?" И предпочитали действовать окольными путями! Мегрэ так живо представлял их шитые белыми нитками намеки, будто сам присутствовал при этом!
- Скажите, а кто распоряжался деньгами?
- Мама... - отозвалась Джина.
- Она и составляла меню?
- Да, разумеется. И занималась кухней. Мы не столь богаты, чтобы платить прислуге!
Нетрудно догадаться, на какую хитрость они тогда стали пускаться! Последние дни месяца кормили Брауна впроголодь, а на любые проявления недовольства отвечали: "А что можно приготовить на оставшиеся гроши?"
Интересно, тянул ли он иногда с отъездом? Или, наоборот, торопился поскорее улизнуть?
- А в котором часу он обычно уезжал?
- По-разному! Бывало, думаешь, что он в саду копается или в гараже машину моет... И вдруг на тебе - мотор заводит...
Но вы пытались за ним проследить... Такси брали?..
- Однажды я три дня держала такси в ста метрах от дома... Но в Антибе Уильям без труда оторвался от нас по маленьким улочкам... И все-таки мне удалось как-то выведать, где он оставлял машину. В одном из гаражей в Канне... Там она и стояла все время, пока он где-то шлялся...
- Выходит, вполне возможно, что он садился в поезд и отправлялся в Париж?
- Возможно.
- Или возвращался сюда и обретался где-нибудь поблизости?
- Вряд ли, так как никто его здесь ни разу не встречал...
- Вернувшись из "паломничества", он и погиб?..
- Да... Семь дней отсутствовал...
- А при нем находились деньги?
- Две тысячи франков, как всегда.
- Хотите узнать мое мнение? - вмешалась в разговор старуха. - Ну так вот, слушайте! Уильям имел гораздо более весомую ренту, нежели говорил... Может быть, четыре тысячи, может быть, пять... Но он предпочитал тратить деньги в одиночку... А нас заставлял прозябать на оставшуюся смехотворную сумму...
Мегрэ сидел, развалившись в кресле Брауна, и блаженствовал. Чем дольше продолжался допрос, тем сильнее его лицо расплывалось в улыбке.
- Одним словом, не подарок?
- Он?.. Да это был душа человек!..
- Погодите! Если вы не возражаете, мы сейчас с вами попробуем восстановить его примерный распорядок дня.