— В газеты может попасть и другой материал.
Мейсон усмехнулся.
— О том, как один легковерный окружной прокурор развесил уши и…
— Довольно! — Гамильтон Бюргер протестующе встал. — Я уже сказал вам, что собираюсь сделать, и я выполню свое намерение. Мое решение окончательное. Вы можете принять мое предложение или нет, воля ваша.
Мейсон отодвинул назад свой стул, встал и сказал:
— Разрешите мне позвонить вам по телефону немного позднее?
— Я считаю, что мы можем сейчас принять решение по данному вопросу.
— Я позвоню вам в течение десяти минут.
— Хорошо.
Мейсон не протянул ему руки на прощание. Он поспешно вышел из кабинета, вошел в будку телефона‑автомата, находящуюся в холле, и позвонил в контору Пола Дрейка.
Услышав голос Пола, он спросил:
— Проверил ключ?
— Да. Подходит.
— Ты уверен?
— Полностью. Я отворил и наружную, и внутреннюю дверь из прихожей в квартиру. Как это отразится на тебе, Перри?
— Не знаю, Пол. Эти мерзавцы загипнотизировали Бюргера. Ключ от квартиры Джулии Брэннер был вещественным доказательством против нее. Весьма слабое доказательство, пока он не оказался у меня в руках. Теперь же он приобрел колоссальное значение, и кто мне поверит, что я понятия не имел, что это за ключ. Ладно, увидимся.
Он опустил трубку, вернулся назад в кабинет прокурора и сказал секретарше:
— Пожалуйста, передайте мистеру Бюргеру, что адвокат Перри Мейсон согласен провести предварительное слушание дела Джулии Брэннер завтра в десять часов утра. Мы против всякого бюрократизма и волокиты.
— Минуточку, — прервал его Мейсон, — я возражаю против пересказа разговора между этими двумя людьми на том основании, что он не имеет прямого отношения к разбираемому делу.
— Возражение принято, — сказал судья.
— Возражение принято, — сказал судья.
Шумейкер с победоносной улыбкой повернулся лицом к залу и произнес:
— Если Филипп Браунли находится в зале, просим его подняться.
Филипп Браунли в синем саржевом костюме выглядел бледным и изможденным.
— Видели ли вы когда‑нибудь этого человека? — обратился Шумейкер к шоферу.
— Да. Это тот человек, которому я отдал письмо, — ответил таксист.
— Это все.
Мейсон махнул рукой.
— Вопросов не имею.
— Филипп Браунли, будьте любезны подняться на место для свидетелей.
Молодой человек выступил вперед и был приведен к присяге.
— Вы знакомы с Карлом Смитом, свидетелем, который только что давал показания?
— Да.
— Видели ли вы его ночью пятого числа?
— Да.
— Передал ли он вам что‑нибудь?
— Да.
— Что именно?
— Письмо, адресованное моему деду мистеру Ренволду К. Браунли.
— Что вы с ним сделали?
— Немедленно отнес его дедушке.
— Он уже спал?
— Он лежал и читал в постели. Это было его привычкой.
— Распечатал ли он письмо в вашем присутствии?
— Да.
— Вы сами видели письмо?
— Я его не читал, но дедушка мне сказал, что в нем написано.
— Что же он вам сказал?
Мейсон покачал головой.
— Ваша честь, я возражаю на том основании, что это не настоящее доказательство, а всего лишь пересказ чужих слов.
Судья Нокс согласился:
— Я поддерживаю возражение защиты.
— Что, — хмурясь, спросил Шумейкер, — ваш дед сделал или сказал сразу же после получения письма?
— Возражаю на том же основании, — заявил Мейсон.
— Я не приму никаких заявлений в отношении того, что было написано, — вынес решение судья Нокс, — но я приму любые заявления, которые может сделать мистер Браунли в отношении того, что он намеревался сделать или куда он собирался поехать.
Филипп Браунли сказал тихим голосом:
— Дедушка сказал, что ему необходимо немедленно поехать в Лос‑Анджелесскую гавань для встречи с Джулией Брэннер. Из его слов я понял, что их встреча должна состояться на борту его яхты.
— Сказал ли он что‑нибудь еще? — спросил Шумейкер.
— Да, он сказал, что эта чертовка долгие годы держала у себя часы его сына, а теперь она намеревается с ними расстаться.
Мейсон поднялся.
— Возражаю против данного показания: оно является пересказом чужих слов, не имеет прямого отношения к разбираемому делу. Но в то же время является попыткой показать содержание письменного документа.
— Возражение принято. Последняя часть будет вычеркнута из протокола.
— Что сделал ваш дед? — спросил Шумейкер.
— Он оделся, пошел к своей машине и выехал из гаража приблизительно в два часа ночи.
— Вы знакомы с мистером Мейсоном, адвокатом, который представляет обвиняемую?
— Да.
— Видели ли вы его в тот самый вечер, точнее, вечером четвертого числа?
— Да, приблизительно в одиннадцать часов, между одиннадцатью и двенадцатью.
— Вы с ним разговаривали?
— Да.
— Обсуждал ли он с вами завещание вашего деда?
— В известном смысле да.
Мейсон заявил:
— Ваша честь, я возражаю против попытки запротоколировать данный разговор до того, как был доказан состав преступления.
Шумейкер стал объяснять:
— Ваша честь, в данный момент я не намерен углубляться в детали этого разговора.