Спрашивается: доложим ли мы о револьвере Кремеру? Нам этого делать не хочется. Клиенту
тоже. Но в том случае, если мы хотим докладывать об этом Кремеру, нам необходимо выяснить, верно ли, что Ибера убил один из них? Разумеется, не
для того, чтобы сделать приятное судье и жюри присяжных, а для того, чтобы сделать приятное себе.
Если окажется, что это был не кто-то из них, то пускай Кремер катится ко всем чертям. Если да, сообразим по обстановке. Но все это возможно
выяснить лишь при том условии, что к делу подключаетесь вы, а если вы к нему подключаетесь, то мне придется позвонить Джареллу и сказать, что
сегодня в шесть вечера я собираю всех у нас в кабинете. Что-нибудь не так?
- Ты, - проворчал он.
- Да, сэр. Конечно, в связи с этим возникают кое-какие осложнения: я, например. Для них я - Ален Грин, поэтому я не могу находиться здесь в
качестве Арчи Гудвина, но ведь это так просто уладить. В Арчи Гудвина может превратиться Орри и посидеть за моим столом, я же снова побуду
Аленом Грином. Поскольку я был там, когда обнаружилось исчезновение револьвера, мое присутствие обязательно. - Я посмотрел на настенные часы. -
Через восемь минут подадут ленч. Я должен сию минуту позвонить Джареллу.
Я не спеша повернулся в кресле, потратив на это секунд десять, придвинул к себе телефон, снял трубку и стал набирать номер, давая ему время
меня остановить. Он этого не сделал. Да и куда ему, если я припер его к стене своей железной логикой? Он даже не пошевелился, чтоб взять трубку.
В ухе раздалось:
- Офис мистера Джарелла.
Это была не Нора, а какой-то мужчина. Мне показалось, будто я его узнал. Я сказал, что звонит Ален Грин и что мне нужен мистер Джарелл.
Через секунду он был у телефона.
- Я вас слушаю, Грин.
Я понизил голос.
- Нас кто-нибудь подслушивает?
- Нет.
- Вы в этом уверены?
- Да.
- Трубку брал Уимен?
- Да.
- Он с вами в библиотеке?
- Да.
- Тогда говорить буду я, а вы только отвечайте "да" или "нет". Я от мистера Вулфа. Известно ли вам, что пуля, которой убит Ибер, оказалась
тридцать восьмого калибра?
- Нет.
- В таком случае довожу это до вашего сведения. Были посетители?
- Да.
- Что-нибудь чрезвычайное?
- Нет.
- Позвоните мне попозже и, если желаете, расскажите подробней. Я звоню по поручению мистера Вулфа. Теперь, когда нам стало известно, что
пуля тридцать восьмого калибра, он считает, что я должен сообщить полиции относительно вашего револьвера. Иначе нам могут пришить дело за
сокрытие улик. Он самым решительным образом настроен это сделать, однако может и отложить, но только при одном условии. Условие следующее:
сегодня в шесть вечера вы соберете всех в этом самом кабинете, и он будет задавать вам вопросы. Под всеми мистер Вулф подразумевает вас, вашу
жену, Уимена, Сьюзен, Лоис, Нору Кент, Роджера Фута и Корея Брайэма. Я буду здесь в качестве Алена Грина, вашего секретаря. За моим столом будет
сидеть другой человек, которого представят как Арчи Гудвин.
- Я не понимаю, каким образом.
..
- Помолчите. Вижу, вам не терпится высказаться, но придется помолчать.
Можете сказать им, что мистер Вулф все объяснит сам, что он и сделает. Вы говорили кому-нибудь из них, что пропал револьвер?
- Нет.
- И не говорите. Он объяснит им, что, когда вы узнали о том, что Ибер был застрелен из револьвера тридцать восьмого калибра - теперь это
наверняка уже сообщалось по радио и, разумеется, появится в вечерних выпусках газет, - вы, естественно, обеспокоились и наняли его расследовать
это дело. Он же настаивает на встрече со всем семейством. Знаю, у вас имеются возражения, но вам придется их проглотить. Если же вам непременно
нужно их высказать, отделайтесь от Уимена и Норы и позвоните мне. Если от вас не будет звонка, ждем вас всех в шесть вечера.
- Я вам перезвоню.
- Договорились. Буду рад вас видеть.
Я повесил трубку и повернулся к Вулфу.
- Вы слышали все, кроме его "нет" и "да". Довольны?
- Нет, - буркнул он, что у него просто вошло в рефлекс.
Вулф, как вы знаете, терпеть не может, когда прерывают чью-то трапезу, реагируя на это почти так же, как если бы прервали его собственную.
В этом доме заведено следующее правило, когда мы сидим за столом, на звонки отвечает Фриц из кухни (разумеется, это в том случае, когда не
происходит ничего из ряда вон выходящего), если же дело оказывается срочным, трубку беру я. Конечно, случись что-нибудь эдакое, и Вулф тоже мог
бы встать из-за стола. Но я, признаться, не припомню такого случая.
В тот же день Фриц кормил нас блюдом, которое Вулф прозвал "ежиным омлетом" и которое на вкус куда приятнее, чем на слух. Зазвонил телефон.
Я сказал Фрицу, чтобы он не беспокоился, и сам прошел в кабинет. Звонил Джарелл, у которого, как выяснилось, нашлись и другие аргументы, кроме
его "да" и "нет". Я позволил ему выпустить пар, но вскоре спохватился, что омлет либо остынет, либо высохнет, и твердо заявил ему, если он в
шесть часов сегодня не соберет в кабинет Вулфа всех своих домашних, мы поступим так, как посчитаем нужным. Вернувшись за стол, я обнаружил, что
благодаря стараниям Вулфа и Орри омлет не успел ни высохнуть, ни остыть. Мне пришлось довольствоваться крохами.
Только мы принялись за авокадо, сбитый с сахаром, лимонным соком и шартрезом, как раздался звонок в дверь. Во время трапез дверь тоже
открывает Фриц, но я подумал, что это мог примчаться Джарелл, чтобы продолжить начатый по телефону разговор, поэтому вышел из-за стола и
отправился в вестибюль взглянуть через прозрачную с одной нашей стороны панель, кто пожаловал.
Вернувшись в столовую, доложил Вулфу.
- Один из них уже здесь. Стенографистка Нора Кент.
Он проглотил авокадо.
- Чепуха. Ведь ты назначил им на шесть.
- Да, сэр. Но она могла прийти по собственной инициативе. - Снова раздался звонок. - И хочет войти. - Я ткнул большим пальцем в сторону
Орри:
- Арчи Гудвин может провести ее в кабинет и закрыть туда дверь.
- К черту! - Его вынуждали начать шевелить мозгами раньше, чем он того ожидал. - Ты - Арчи Гудвин, - бросил он Орри.
- Слушаюсь, сэр. Это понижение, но я приложу все усилия, чтобы снова выбиться в люди. Я ее знаю?
- Нет.