- Речь, несомненно, идет о последнем понедельнике?
- Да...
Она была красива, мила, и белое нейлоновое платье привлекательно облегало ее фигуру. Каковы у нее отношения с Гайаром? Но сейчас Мегрэ было не до этого...
- Требовался серьезный ремонт?
- Я могу показать вам квитанцию гаража... Мне прислали ее сегодня...
Ведь, помимо всего, еще меняли амортизатор... Они рассчитывали вернуть машину утром в среду...
- Но не вернули?..
- Позвонили по телефону и извинились... Машина американская... В Париже запасных частей не оказалось, пришлось звонить на склад в Гавр...
Жан-Шарль Гайар делал вид, будто разговор его не интересует, и сев, наконец, за свой стол, листал какое-то досье.
- Когда же машина была возвращена?
- В четверг или пятницу... Вы разрешите?.. Это помечено в моей записной книжке...
Она прошла в свой кабинет и тут же вернулась.
- В четверг вечером... Они получили запасные части и ремонтировали весь день...
- Вы в тот вечер не работали? Снова быстрый взгляд на адвоката.
- Нет... Это редко случается... Только когда есть неотложные дела...
- А за последнюю неделю?
Она без колебаний покачала головой.
- Я не работала по вечерам уже по меньшей мере две недели...
- Благодарю вас, мадемуазель...
Она вышла, прикрыв за собой дверь, а Мегрэ с трубкой во рту остался стоять посередине кабинета.
- Так!.. - пробормотал он наконец.
- Что "так"?
- Ничего... Ничтожная деталь, которая может оказаться важной, но может обернуться и ничем... Вы достаточно знакомы с нашим ремеслом и знаете, что мы не имеем права пренебречь даже самой малостью...
- Я не понимаю, чем моя машина...
- Если бы вы были на моем месте, вы бы это поняли... Спасибо за разрешение воспользоваться вашим телефоном... Теперь мне пора вернуться к себе...
Адвокат встал.
- Вы больше ни о чем не хотите спросить меня?
- О чем мне вас спрашивать еще? Все, что я хотел, я спросил у вас в пятницу. Надеюсь, вы отвечали мне вполне откровенно?
- У меня нет никаких оснований для...
- Безусловно... Только вот относительно машины...
- Уверяю вас, это просто выскочило у меня из головы... За последние месяцы машина потребовала ремонта уже в третий или четвертый раз, а тут еще я решил сменить...
- И три дня вы пользовались такси?..
- Да... Иногда я беру такси, даже если моя машина стоит у подъезда...
Чтобы не искать места, где ее припарковать...
- Понимаю... У вас сегодня защита?
- Нет... Я уже говорил вам, что защищаю довольно редко... Я скорее юрисконсульт...
- Значит, вы весь день будете дома?
- Если только у меня не назначена какая-нибудь встреча в городе...
Минутку...
Он снова открыл дверь в соседний кабинет.
- Люсетт!.. Пожалуйста, взгляните, сегодня во второй половине дня я должен идти куда-нибудь?.
.
Мегрэ показалось, что девушка плакала. Ни глаза, ни нос у нее не были покрасневшими, но взгляд был тусклый, и в нем сквозило беспокойство.
- По-моему, нет... Все ваши встречи назначены здесь...
Однако она справилась по своей красной записной книжке.
- Да, здесь.
- Вы получили ответ... - заключил адвокат.
- Благодарю вас...
- Вы думаете, я вам потребуюсь?
- Пока не знаю точно, но ведь никогда не предугадаешь... До свидания, мадемуазель...
Не поднимая на него глаз, она кивнула в ответ. Жан-Шарль Гайар провел комиссара в коридор. Дверь приемной была приоткрыта, и, проходя мимо, можно было увидеть ноги ожидавшего там мужчины.
- Еще раз благодарю за телефон...
- Пустяки...
- Извините меня...
Когда, пройдя метров пятьдесят по тротуару, Мегрэ обернулся, Гайар все еще стоял на пороге и смотрел ему вслед.
Глава VII
Это случалось с ним много раз, случалось часто, но никогда еще не было столь отчетливо, столь характерно. Чем менее ты уверен в себе, чем меньше фактов у тебя в руках, тем с большей настойчивостью идешь по намеченному пути.
Говоришь себе, что ты волен в случае надобности повернуть все на сто восемьдесят градусов и искать в ином направлении.
Посылаешь инспекторов направо и налево. Тебе кажется, что ты топчешься на месте, но потом обнаруживаешь какую-нибудь крохотную новую зацепку и начинаешь осторожно продвигаться вперед.
И в тот момент, когда ты ждешь этого меньше всего, нить вдруг выскальзывает из твоих рук. Ты уже больше не управляешь расследованием.
Факты повелевают тобой, и тебе приходится делать шаги, которых ты не предвидел, к которым не готов.
И тогда проходит один или много томительных часов. Ты допрашиваешь самого себя. Ты задаешь себе вопрос, не пошел ли ты сразу, с самого начала, по неверному пути и не окажешься ли перед пустотой или, еще хуже, перед фактом, что реальность весьма отличается от того, что ты себе вообразил.
В конце концов какова была его единственная отправная точка? Всего лишь убеждение, подкрепленное - что правда, то правда - опытом: люди из преступной среды, всякий сброд, как их теперь называют, не душат. Они действуют револьвером, иногда ножом, но в анналах Уголовной полиции нет даже намека хотя бы на единое преступление в этой среде, когда в вину вменялось бы удушение.
И еще одно: они бросают свою жертву на месте преступления, и тем более в архивах не зарегистрирован ни один случай, когда убийца хранил бы у себя труп в течение нескольких дней, а потом подбросил его на улицу.
Итак, комиссар был буквально загипнотизирован последним вечером в жизни Буле, его телефонными звонками, его ожиданием у двери "Лотоса" рядом с одетым в ливрею Микеем, всем, вплоть до той самой минуты, когда Буле непринужденной походкой пошел вниз по улице Пигаль.
Все построение Мегрэ держалось на этом и еще на истории с полумиллионом франков, взятым из банка двадцать второго мая.
Это построение предполагало, что не произошло никакой любовной драмы в "маленькой Италии" на улице Виктор-Массе, что три женщины живут там в мире и согласии, именно так, как это кажется с первого взгляда, что у Эмиля Буле не было любовницы и, наконец, что Антонио - честный человек.
Окажись одна из этих гипотез, вернее, не гипотез даже, а фактов, в которых он был убежден, неверной, и все его построение рухнет.