В каких бурных морях звучал его голос в течение столетий? И что самое удивительное, как он оказался в Квинане, в сердце американской пустыни?
Эллери спросил Учителя, но тот покачал головой. Он этого не знал.
Столовая с многочисленными окнами напоминала амбар, наполненный светом, воздухом и вкусными запахами. Пища была простой и сытной — овощной суп, перец, бобы, тушеная кукуруза с маслом, фрукты и еще одна разновидность травяного чая. Их обслуживала молодая супружеская пара, очевидно сегодня дежурившая в столовой. Робко и почтительно поглядывая на Учителя, они уделяли основное внимание гостю — единственному постороннему, которого им когда-либо доводилось видеть.
Пока Эллери ел, Учитель безмолвно молился.
Когда Эллери закончил, старик повел его на улицу и остаток дня, покуда не начало темнеть, а в окнах не стали зажигаться свечи, водил его по долине, отвечая на вопросы. Они поднимались на Холм Испытаний, обозревая возделанные поля, приветствуя людей, занятых работой. Эллери был очарован. Он никогда не видел в природе столько оттенков зеленого цвета! Повсюду чувствовался запах горящей полыни — как объяснил Учитель, полынь с пустынных холмов питает огни Квинана...
Ощущение сна усиливалось — за один день мир снаружи исчез в тумане. Казалось, будто Квинан и все, что в нем находится, включая самого Эллери, было всем миром. (Знали ли Адам и Ева границы своего сада, пока не были изгнаны из него?)
Но на подсознательном уровне прежний Эллери продолжал размышлять. В этой капсуле пространства и времени отсутствовали искусство, музыка, литература, наука. Но, насколько он мог судить, здесь также не было места недовольству, ненависти, пороку, алчности, войнам. Ему казалось, что в этой затерянной долине, хранимый всеведущим патриархом, находится земной рай, чьими простыми правилами являются любовь к ближнему, законопослушание, смирение, милосердие и доброта. А самое главное — вера в Вор'д.
* * *
Поздно вечером Эллери наконец задал вопрос, от которого он с трудом удерживался с самого начала.
Они стояли в открытых дверях Дома Священного Собрания, слушая ночные шорохи, вдыхая запах сырой земли. Над дверью санктума тускло мерцала лампа.
— Тебя что-то беспокоит, Элрой, — сказал Учитель.
— Да, — ответил Эллери. — Кажется, будто мы встретились давным-давно. Но это произошло только вчера, на закате солнца, на гребне холма.
Старик кивнул. Его глаза словно пронизывали темноту.
— Тогда вы говорили так, будто ожидали меня,
Учитель.
— Верно.
— Но как могли вы знать, что я приеду? Я сам понятия не имел, что поверну не туда и окажусь здесь...
— Это было написано.
Так жрец толтеков мог ответить Кортесу [31] , подумал Эллери. Почему ему в голову пришла эта мысль? Кортес, доспехи которого сверкали, как у бога солнца, чье возвращение было предсказано. Кортес, который принес верующим Кецалькоатля только смерть и разрушения.
— Вы говорили, Учитель, — осторожно начал Эллери, словно испытывая атавистический страх вызвать зло одним упоминанием о нем, — о великой беде, которая должна пасть на долину и ваш народ, и что я послан с целью подготовить...
— Подготовить путь и прославить Вор'д.
— Но что это за беда, Учитель? И где это написано?
— В Книге Mk’h.
— Прошу прощения. В какой книге?
— В Книге Mk’h, — со значением повторил Учитель. — Которая была утеряна.
В голове Эллери открылся маленький ящик, куда он положил тот факт, что была утеряна некая Книга, но, возможно, нашлась.
— Mk’h... — задумчиво промолвил Эллери. — Что это означает?
— Не знаю, — просто ответил патриарх.
Как он мог этого не знать?
— На каком языке написана Книга?
— Этого я тоже не знаю.
Эллери задумался над новой тайной. Mk’h... Не может ли это быть какой-то древней или неразвитой формой имени Milcah? [32] Книга Михея! Шестая из книг пророков в Ветхом Завете...
Михей, который предсказывал, что «из тебя произойдет Мне Тот, кто должен быть владыкою в Израиле, и Которого происхождение из начала... И будет Он мир...» [33] . Но разве Книга Михея когда-либо «была утеряна»? Эллери этого не припоминал.
— Книга Михея? — обратился он к Учителю.
Стоящий в дверях священного дома старик повернулся к Эллери, и его глаза сверкнули. Но это было всего лишь отражением дальнего света лампы. Ибо Учитель озадаченно переспросил:
— Михея? Нет, Mk’h.
Эллери оставил эту тему (только временно, заверил он себя).
— Там написано, что это за беда, Учитель? — Эллери судорожно глотнул, чувствуя себя любопытным мальчишкой. — Может быть, преступление?
Казалось, он прикоснулся к старику раскаленным железом. По морщинистому лицу пробежала рябь, как по воде пруда, куда бросили камень.
— Преступление? — воскликнул он. — Преступление в Квинане? Уже полстолетия, Элрой, у нас не было преступлений!
В доктрине или пророчестве можно было сомневаться, но у Эллери не было причин не верить заявлениям патриарха по поводу конкретных фактов, касающихся его долины. Тем не менее, как могла просуществовать без преступлений община мужчин, женщин и детей почти два поколения? Со времен... кто же тогда был президентом? Харрисон — суровый бородатый пресвитерианин, бывший генералом во время Гражданской войны? Или Кливленд, джентльмен с моржовыми усами, чьим вице-президентом был человек по имени Эдлай Ю. Стивенсон? Не важно, это был совсем другой мир, американские время и образ жизни, так же отличающиеся от здешних, как византийские — при Палеологах. В Квинане жизнь всегда была такой, как сейчас.
— Если в Квинане не было преступлений целых полстолетия, — осторожно осведомился Эллери, — значит, последнее преступление произошло здесь пятьдесят лет назад?
— Да.
— Не могли бы вы рассказать мне о нем?
Старик смотрел мимо Эллери на тополь, но словно не видел его.
— Тогда Ткачом был Белиар, он как раз закончил ткать десять полотнищ холста для полок Кладовщика. Но Белиар отрезал от каждого кусок, спрятал десять кусков у себя дома и шил из них себе новую одежду. Кладовщик заметил это, обследовал свои рулоны, обнаружил, что они короче обычных, и спросил об этом Ткача. Белиар промолчал. Тогда Кладовщик доложил мне, а когда Ткач не ответил и на мой вопрос, я сообщил об этом Совету. Время было трудное, и многое приходилось учитывать, но было решено произвести обыск. В присутствии свидетелей Управляющий обыскал дом Ткача и нашел остатки новой ткани под кроватью — глупец даже не сообразил расстаться с ними. Белиар был судим Советом и признан виновным. Его борода была коричневой, а кожа, так как он ткал в основном в сарае, куда не проникало солнце, очень светлой.
Это неожиданное описание заставило Эллери вздрогнуть. Он внимательно посмотрел на старика и подумал, что понял причину. Учитель заново переживал все подробности давнего события.
— Тогда Белиар признался. «Одежду стирают нечасто, — сказал он, — а мне противно носить несвежее. Я взял то, что принадлежит мне по праву, ибо это дело рук моих».
Еретик — единственный за пятьдесят лет!
— Совет признал его виновным, но вынести приговор был не вправе. Этот тяжкий долг лежал на Учителе. Из моих уст Ткач Белиар услышал о наказании за нарушение закона общины. Я объявил, что ему дадут серебряную монету, еду и питье на два дня и отвезут в пустыню, запретив возвращаться под страхом смерти.
Серебряную монету? Упоминание о деньгах в Квинане Эллери услышал впервые.
— Не возвращаться под страхом смерти, Учитель? — переспросил он. — А разве отправка в пустыню с пищей и водой всего на два дня не была равнозначна смертному приговору?
— Возможно. — Окаменевшее лицо старика смягчилось. — Я был слишком слаб, чтобы приговорить Белиара к казни.