..
Вулф раскрыл глаза.
- Желаю вам удачи, мистер Стеббинс. Этот мальчик вчера вечером был гостем за моим столом.
- Мда, это и вовсе ужасно... - прорычал Стеббинс. - Кто только им дал право давить мальчиков, которые ели за вашим столом?
С этими учтивыми словами он вышел, и я последовал за ним в прихожую.
Только я взялся за ручку двери, как увидел незнакомую женщину, поднимавшуюся на крыльцо, и, когда я растворил дверь, гостья стояла уже там. Это
была очень худая, маленького роста женщина в скромном темно-синем платье, без жакетки и шляпы, с припухшими, покрасневшими глазами и так крепко
сжатыми губами, что, казалось, их у нее вообще нет.
- Чем могу служить? - спросил и, пытаясь заслонить ее от Стеббинса.
- Здесь живет мистер Вулф? - с трудом выдавила она.
Я ответил утвердительно.
- Могу ли я повидать его? На одну минутку. Меня зовут Антеа Дроссос.
Очевидно, она много плакала и могла вот-вот вновь разрыдаться, а для Ниро Вулфа не было ничего хуже женских слез. Поэтому я сказал, что являюсь
его доверенным помощником, и спросил, не расскажет ли она мне, в чем дело.
Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза.
- Мой мальчик Пит велел мне повидать мистера Ниро Вулфа, - сказала она, - и я подожду здесь, пока мистер Вулф не освободится.
Она оперлась спиной о поручни крыльца.
Я отступил назад и прикрыл дверь. Стеббинс последовал за мной по пятам в кабинет.
- Миссис Антеа Дроссос желает вас видеть, - обратился я к Вулфу. - Говорит, что так велел ее сын Пит. Она простоит на крыльце всю ночь, если
придется. Она может зарыдать в вашем присутствии...
Это сразу заставило Вулфа раскрыть глаза.
- Проклятие! Что я могу сделать для этой женщины?
- Ничего. Так же, как и я. Но от меня она не примет даже отказа.
- Тогда какого же дьявола! Это все результат твоих вчерашних выходок...
Пригласи ее.
Я вышел и распахнул дверь перед миссис Дроссос. Стеббинс уже занял свое место в желтом кресле. Поддерживая женщину под локоть, так как она не
вполне твердо держалась на ногах, я провел ее к красному кожаному креслу, в котором могли бы уместиться трое таких же, как она. Миссис Дроссос
присела на краешек и черными, казавшимися особенно черными из-за контраста с воспаленными веками, глазами, вперилась в Вулфа. Голос у нее
дрожал.
- Вы мистер Ниро Вулф?
Он признался в этом. Она перевела взор в мою сторону, затем в сторону Стеббинса и снова воззрилась на Вулфа:
- А эти люди?
- Мистер Гудвин - мой помощник, а мистер Стеббинс - из полиции, он расследует гибель вашего сына.
- Я так сразу и подумала, - кивнула она. - Мой мальчик не хотел бы, чтобы я разговаривала с полицейскими.
Судя по ее тону, было совершенно очевидно, что она не сделает ничего такого, чего не хотел бы ее сын, поэтому мы оказались в затруднении. При
подозрительности и недоверчивости Стеббинса нечего было и думать о том, что он по доброй воле покинет кабинет, но вдруг он поднялся с кресла и
со словами: "Я пойду на кухню", - двинулся к двери. Мое изумление продолжалось недолго. Полсекунды спустя я уже раскусил его намерения. В конце
коридора, напротив кухни, в стене была устроена небольшая ниша. В стене, отделяющей нишу от кабинета, было проделано отверстие. Со стороны
кабинета оно было замаскировано хитроумной картиной с видом водопада, а с другой стороны закрывалось задвижкой. Через отверстие можно было
видеть, что происходит в кабинете, и все слышать. Пэрли знал об этом.
Когда он вышел, я решил, что нужно предупредить Вулфа.
- Картина, - сказал я.
- Что же еще, - раздраженно буркнул Вулф и обернулся к миссис Дроссос.
- Слушаю вас, мадам.
Но она ничему не желала верить.
- Слушаю вас, мадам.
Но она ничему не желала верить. Она поднялась, подошла к двери, сунула голову в прихожую, посмотрела по сторонам и только затем, закрыв дверь,
вернулась на свое место.
- Вы знаете, что Пита убили?
- Да.
- Когда мне сказали, я выбежала на улицу, и там он лежал... Без сознания, но еще живой... Мне позволили поехать вместе с ним с машине "скорой
помощи". Вот тогда он и сказал мне...
Она умолкла. Я испугался, что она разрыдается, но женщина, посидев с полминуты в оцепенении, переборола себя и смогла продолжать.
- Он открыл глаза, увидев меня, и я наклонилась к нему поближе. Он сказал... Я, пожалуй, повторю вам, что он сказал...
"Передай Ниро Вулфу, - сказал он, - что со мной таки рассчитались...
Никому не говори этого, кроме мистера Вулфа. И отдай ему мои деньги из жестянки".
Она умолкла и снова оцепенела. Минуту спустя Вулф не выдержал:
- Я вас слушаю, миссис Дроссос.
Она открыла видавшую лучшие времена кожаную сумочку, покопалась в ней, достала небольшой бумажный сверток и встала, чтобы положить его на стол
перед Вулфом.
- Здесь четыре доллара и тридцать центов. - Она продолжала стоять. - Пит заработал их сам и хранил в табакерке. Он велел отдать эти деньги вам и
больше ничего не сказал... Потерял сознание и умер... Ему так и не сумели помочь в больнице. Я вернулась домой, чтобы забрать деньги и отнести
вам.
Теперь я могу уйти. - Она повернулась, шагнула к двери, потом остановилась и обернулась к Вулфу:
- Вы поняли, что я вам сказала?
- Да. Понял.
- Я должна еще что-нибудь сделать?
- Нет, ничего. Арчи...
Я уже был возле нее. Выглядела она, правда, уже чуть получше, но я все же поддержал ее под локоть и помог выйти на крыльцо и спуститься на семь
ступенек к тротуару. Она не поблагодарила меня, по-видимому, даже не заметила, в чем я ее, впрочем, не виню.
Когда я вернулся в прихожую, Пэрли уже надевал шляпу.
- Вы не забыли закрыть задвижку? - поинтересовался я.
- Отбирать конфеты у ребенка, этого я еще мог от вас ожидать, - возмущенно напустился он, - но отбирать конфеты у мертвого ребенка... Бог мой!
Он двинулся к двери, но я преградил ему дорогу.
- Послушайте, умник! Если бы мы стали настаивать на том, чтобы она забрала эти деньги, она бы...
Я осекся, заметив его торжествующую ухмылку.
- Наконец-то я тебя поймал! - проквакал он и вышел, отстранив меня.
Я вернулся в кабинет, кусая себе ногти от досады. Не часто Пэрли Стеббинсу удается уязвить меня, но в тот день он вывел меня из равновесия,
затронув мои лучшие чувства.
Естественно, я постарался выместить свою злость на Ниро Вулфе. Я подошел к его столу, взял сверток, развернул и аккуратно разложил содержимое
перед шефом: две долларовые бумажки, четыре четвертака, девять даймов и восемь никелей.
- Совершенно точно, - объявил я. - Четыре доллара и тридцать центов.
Искренние поздравления. После уплаты подоходного налога и за вычетом расходов в размере десяти центов - за вчерашний телефонный звонок Стеббинсу
- у вас останется достаточно для того...
- Заткнись! - Прорычал он. - Завтра же вернешь ей эти деньги.
- Нет. Ни завтра, ни послезавтра, никогда. Вы чертовски хорошо знаете, что это невозможно.
- Внеси их в фонд Красного Креста.
- Несите их сами. - Я был непреклонен. - Она может никогда больше не прийти сюда, но если придет и спросит, что мы сделали с деньгами Пита, у
меня не повернется язык сказать ей, что мы отдали их в Красный Крест, а врать я не хочу.
Он отодвинул деньги на другой конец стола, в мою сторону.
- Ты привел мальчика в дом!
- Это ваш дом, и вы угощали его печеньем.
Мои слова остались без ответа.