Когда к Клодии вернулся рассудок, она смогла понять, что значат его резко сведенные челюсти, сузившиеся до величины булавочных головок зрачки во льду его глаз. Он испытал не меньший шок, чем она, только лучше владел собой.
– Ага. Я какое-то время жил у этой дамы, пока находился в Окленде. – Марк одной рукой обнял ее за плечи. – Она просто душенька. Более отзывчивой квартирохозяйки и не вообразишь!
Клодии захотелось, чтобы он выразил это иначе. Его бесхитростные слова лишь укрепили стену взаимного непонимания.
– Отзывчивую квартирохозяйку должен встретить на пути к зрелости каждый студент, – спокойно согласился отец.
О Господи, что это значит? На ледяных руках Клодии проступил пот. Она так любила свою работу. Ей не улыбалась перспектива потерять место из-за какой-то безобразной публичной сцены. Она провела языком по высохшим губам, а затем увидела, что на ее губы пристально смотрит Морган Стоун. Затем его взгляд скользнул по ее тугой груди, скрытой синим жакетом, и плоскому животу под элегантной юбкой. Может, он вспоминал ее тело переспелым, готовым разорваться от ребенка, спящего внутри? Клодия невольно шевельнула руками, как бы обороняясь, и взгляд его снова поднялся к ее лицу. Теперь нечто в его глазах, пылающее без пламени, пугало. Неужели он бросит вызов? Неужели пришло время расплачиваться за ложь?
– Ну, Марк? Представь же меня даме! Сделал ли он едва заметную паузу перед словом «дама»? А, все равно! Главное, она получила временную отсрочку. Он был готов притвориться, будто они прежде не встречались.
– Прошу тебя, папа, познакомиться с прелестной Клодией Лосон. Она здесь, в отеле, заведующая отделом связей с общественностью. Клодия, это мой отец, Морган Стоун.
Человек, воплощавший худший из ее кошмаров, протянул руку, и Клодии оставалось только вежливо взять ее. Его ладонь была горяча по сравнению с ее ладонью, холодной и влажной, и она увидела, что, почувствовав это, он моргнул. Она едва ли не ждала, что он ухмыльнется, видя, как взвинчены у нее нервы, но вместо этого он сделал нечто, глубоко ее потрясшее.
Он поднял вялую руку Клодии и прижался губами к голубым жилкам, видным от запястья до костяшек пальцев, а большим пальцем нежно, почти ободряюще, погладил ей ладонь. Глаза ее широко раскрылись, видя его склоненную голову, а когда он выпрямился во весь рост, она ощутила, что краснеет еще сильнее, с трудом подавляя желание вырвать руку и вытереть о юбку. Ну конечно, ему необходимо издеваться над нею, необходимо'.
– Брось, папа, – усмехнулся Марк. Он как будто не видел ничего странного в том, что его отец, этот высокомерный людоед, по-старинному приветствует незнакомую женщину. – Ты вгоняешь ее в краску. И не пытайся произвести на нее впечатление, только зря время потратишь: ее судьба решена.
– В самом деле? – Морган Стоун все еще держал ее руку, пальцы его сжались сильнее, а глаза быстро переходили от сына к его растерянной пленнице. Он был по-прежнему такой же большой, твердый, мужественный, каким ей запомнился, но теперь в его коротко подстриженных, черных, как смоль, волосах отчетливо проступил иней, а морщин, лучами расходящихся от его незабываемо сияющих глаз, стало несколько больше.
– Он имеет в виду слова старшего менеджера: тот только что сообщил ему, что я «состою в браке с гостиничным делом», – быстро проговорила Клодия.
– Понятно. В таком случае вы не замужем? Что это – подковырка насчет ее прошлого?
– Пока еще нет, – сказала она, ничуть не доверяя его приветливости.
– А! Значит ли это, что вы помолвлены? Как ей хотелось, чтобы у нее оказался нужный в таких случаях жених: тогда бы она разом пресекла этот учтивый допрос!
– Нет, – сухо призналась она.
– Понятно.
Что ему понятно? Клодия демонстративно согнула пальцы, и он убрал горячую ладонь.
По крайней мере холодно больше не было. Ей стало ужасающе жарко, а его невозмутимость повергла ее в полное смятение.
– Вы давно переехали в Веллингтон, Клодия?
То, что он обратился к ней по имени, смутило ее, равно как и якобы невинные расспросы.
Неотвязное, презрительное «мисс Лосон» не уходило из памяти.
– Меня перевели из оклендского «Барона Лэйк-Пойнта» два месяца назад, – сказала она с натугой.
– По вашей просьбе? – Инсинуация была бесспорна.
– Нет, в Окленде мне было прекрасно, – отрезала она. – Просто у дирекции правило: регулярно перемещать служащих нашей сети из одного отеля в другой.
– И вы не могли отказаться? – задумчиво пробормотал он. – Вы впервые в Веллингтоне?
Куда он гнет? Неужели думает, будто она то и дело наезжала к Марку тайком от него? Ответ получился односложно резкий:
– Да!
– Понятно. И где вы сейчас живете?
– Здесь, в отеле, но это временно, пока я не освоюсь как следует. Ищу, где бы снять подходящую квартиру… – Хладнокровие покинуло ее, когда она поняла, что много о себе говорит, и она спросила не менее прямолинейно:
– А где живете вы? – Узнает – и постарается держаться от этого района подальше.
– У меня дом на Приморском шоссе. Стало быть, он живет на одном из холмов, расположенных на том берегу Порт-Николсона. Клодия удивилась. Скорее можно было бы подумать, что такой фанатик дела, каким представлял его Марк, предпочел бы центр, Восточную бухту или какой-нибудь другой удобный городской район для богатых. Конечно, следует помнить о виде, а с восточных бухт было удобно добраться на машине или на пароме, но человеку, видимо редко бывающему дома и ничем, кроме своего дела, не увлеченному, прекрасный вид и пляжи, скорее всего, безразличны.
– А вы женаты? – съязвила она после его спокойного ответа.
Его темные брови рывком поднялись, а Марк глухо поперхнулся – наверное, сдерживал смех.
Последовавший ответ прозвучал неприкрытой пародией на ее слова.
– Пока еще нет.
– О, а значит ли это, что у вас есть кто-то на примете? – столь же насмешливо проворковала она. – И кто же эта несч… э-э-э… счастливая… леди?
Он задумчиво и довольно долго смотрел на нее, и она пожалела, что вела себя так по-глупому вызывающе. И внезапно он улыбнулся, что сделало его еще более опасным.
– С сокрушением признаюсь, что под этой лощеной внешностью бьется грубое сердце простолюдина, – сказал он, положив ладонь на грудь. – Если я когда еще и женюсь, то не на леди, а скорее на женщине. Леди нужны, чтобы помещать их на пьедестал, а в жены годятся женщины. Граница очень тонкая, но определенная… примерно та же, что между мужчинами и мальчиками.
– А я и не знала, что такая существует, – уничтожающе процедила Клодия, надменно смотря на него – трудная задача, ибо он выше ее по меньшей мере на шесть дюймов, хотя она и на высоких каблуках.
– В самом деле? – невозмутимо протянул он. – Дорогая моя Клодия, вы и в самом деле водитесь не с теми, с кем следует.
Она была настолько поглощена подоплекой пикировки, что совсем забыла о Марке, пока он не заерзал рядом с нею.
– Эге, да вы что – ссоритесь? А я-то надеялся, что у вас возникнет пламенная взаимная симпатия. В конце концов, у вас есть что-то общее – я!
Его неостроумная шутка породила краткую, многозначительную паузу, и Клодия готова была что-нибудь ляпнуть наобум, но Морган Стоун заговорил снова – по-прежнему непринужденно и протяжно.
– Ну, Марк, пламя-то есть – не так ли, Клодия? Только мы не уверены, заливать ли нам его или раздувать.
– Да?
– Кстати, если уж заливать пламя, у Клодии пустой бокал, а я вообще ничего еще не пил.