Ради этого, подавив свою гордость, он и попросил Мелоди вернуться к постели отца. В больных глазах старика не было огня, как вчера, он не возмущался несправедливостью мира, забывшего его в беспомощном состоянии в руках посторонних людей, которым он не доверял.
– Мы пришли узнать, как вы себя чувствуете, – сказала Мелоди, взяв в свою руку его высохшую кисть. – Мы надеялись, вам захочется кого-нибудь повидать.
– Не сегодня, милая девочка Мелоди, – возразил Сет, слегка задыхаясь. – Сегодня я гожусь только для одного – чтобы с меня сняли мерку для моего ящика.
– Нельзя так говорить! Джеймс, подойдите сюда и скажите вашему отцу, чтобы он не говорил таких вещей.
– Брось, Сет, – посоветовала ему Джеймс. – Только хорошие люди умирают молодыми, а ты под эту категорию не подходишь.
– Как и ты, – ответил Сет. – И никогда не будешь годиться. Почему бы тебе не отправиться туда, откуда ты взялся, и не дать мне спокойно умереть?
– Ничего не выйдет, – сказал Джеймс. – Привыкай к мысли о том, что я останусь, пока ты не выйдешь из этой больницы своим ходом.
Гримаса исказила лицо Сета.
– Ты всегда был противным парнем, – пробурчал старик и посмотрел на Мелоди. – Давно уже хорошенькая женщина не держала меня за руку таким манером. Надеюсь, вы сможете остаться еще ненадолго. Непроизвольно она прижалась щекой к его скрюченным пальцам.
– Если хотите, всю вторую половину дня до самого вечера.
– Хоть немного еще – будет достаточно, – пробормотал Сет, глаза его прикрылись веками. – Хоть немного еще.
Вскоре он как будто бы заснул. В течение примерно получаса Мелоди оставалась рядом. Затем, когда он, кажется, погрузился в глубокий сон, Мелоди убрала его руку под одеяло.
– Пусть отдыхает, – прошептала она и обернулась к Джеймсу, считая, что он лишь обрадуется и последует за ней к дверям.
На удивление ей, он не двинулся с места и продолжал стоять с выражением скорби на лице. Это было так непохоже на него – с его обычной самоуверенностью, которая ее пугала.
– В чем дело? – спросила Мелоди. – Ведь вы не думаете, что он умрет?
– Нет, черт побери? – возмутился Джеймс, провожая ее к выходу из палаты.
Однако в его голосе не было убежденности, а глаза остались затуманенными от наплыва чувств.
– Тогда почему у вас такой странный вид? Вы меня пугаете, Джеймс. Вам что-нибудь известно, что вы не сообщаете мне?
Он провожал Мелоди к лифту через весь зал.
– Мы – чужие, – заметил он мрачным тоном. – Это мой отец, я его сын, но мы чужие. Ни разу, как я приехал, мы не смогли… – Джеймс покачал головой и посмотрел озадаченно на Мелоди. – Вы вот вошли в его жизнь в самой негативной обстановке, но он тянется к вам, будто вы – его любимое дитя, а со мной…
Затем, как бы сообразив, насколько жалостливо звучат его слова, Джеймс с избыточной силой ткнул пальцем в кнопку лифта, будто надеялся, что кабина скорее придет ему на выручку.
– Только у Сета всегда все наоборот, – горько промолвил он. – Большинство мужчин хотят сына, но он, кажется, предпочитал дочь.
Мелоди видела: Джеймса мучает ревнивое чувство, и ей было жаль его, так же как и его отца, потому что это упрямые, гордые люди, которые не умели протянуть руку и помочь друг другу.
– Если бы вы сказали, что любите его, он мог бы держать себя по-другому, – предположила Мелоди и моментально поняла, что лучше бы ей было молчать?
– Вы что – смеетесь?! – воскликнул Джеймс. – Пусть меня лучше расстреляют.
– Он же ваш отец!
– При чем тут это?
– Это все определяет.
Мелоди опиралась на собственный опыт единственного ребенка в семье, выросшего в окружении любящих родителей, теток, дядьев и кучи двоюродных братьев и сестер, которые никогда бы не позволили ей чувствовать себя изолированной или одинокой.
Джеймс Логан, вероятно, неспособен понять, что это означает для человека, но Мелоди не намеревалась из-за него отказываться от права отстаивать свою точку зрения.
– Члены семьи должны стоять друг за друга, что бы ни случилось.
Его ответ был почти точно таким, какого она и ожидала.
– Я не готов подписаться под этой лекцией из области популярной психологии. Путем шантажа меня нельзя заставить стать в позу и объявить себя приверженцем эмоциональной привязанности, основанной на случайности генетического порядка.
– Тогда мне жаль вас.
– Вы меня… жалеете? – Он говорил угрожающим ледяным тоном.
Отступать назад было слишком поздно. Мелоди забралась по колено в болото неприятностей, она, можно сказать, видела вокруг разинутые пасти крокодилов и прочей нечисти.
– Мне жаль вас, – повторила она, невзирая на опасность. – Вся эта оскорбленная мужская гордость здесь ни к чему, более чем неуместна. Она жалка и только усугубляет ваш разрыв с отцом. Я не знаю, в чем причина ваших расхождений, но из-за этого вы явно не можете чувствовать ничего, кроме ожесточения по отношению к отцу.
Джеймс, сделав резкое движение рукой, сильно сжал запястье Мелоди.
– Вы растрачиваете свои таланты, копаясь в поношенной одежде. Вы бы позабавились втройне, выступив в роли манипулятора: совали бы нос в дела других людей и учили их, как жить.
Он вскипел – только что пар не шел из ушей, но лицо, как заметила Мелоди, несмотря на загар, приобрело землистый оттенок. Пожалуй, она зашла слишком далеко – на нынешнем этапе. Но она не оставит в покое ни Джеймса, ни его отца. Эти два упрямца отказывались признать родственные узы, существующие между ними, и Мелоди в этот миг решила: если даже не осуществится ее мечта о создании общественного центра, то уж одно свое начинание она обязательно проведет в жизнь. Она добьется сближения между Джеймсом и его отцом, пусть даже земля перевернется. Нет никаких разумных причин, чтобы Сет Логан жил заброшенным, одиноким, когда у него есть сын.
– Вы делаете мне больно, – произнесла Мелоди обиженным голоском.
Джеймс взглянул на нее в ужасе и бросил ее руку, словно это были раскаленные угли.
– Я не хотел. Простите, пожалуйста. Ага, значит, он не полностью лишен чувства вины. Без колебаний Мелоди сразу же приступила к осуществлению своего плана.
– Думаю, я хотела бы в самом деле поесть, – заявила она, слегка потирая запястье. – Вы бы не очень возражали, если бы мы заехали куда-нибудь съесть по бутерброду, а потом отвезли меня назад в магазин?
Джеймс посмотрел на часы.
– Конечно нет. А кафетерий здесь, в больнице, не подойдет? Еда там не ахти какая, и атмосфера не располагает к строительству мостов доверия, но с чего-то надо начинать. Во всяком случае у нее будет возможность в соответствии с ее планом провести время с Джеймсом Логаном, чтобы преодолеть его оборонительные линии и убедить его заключить мир с отцом. Неважно, что она лично считает молодого Логана несносным. Пребывание в его компании – сходная цена за воссоединение отца с сыном.
– Кафетерий вполне подойдет, – сказала Мелоди и не стала прислушиваться к голосу совести, который подсказывал ей, что она поступает не слишком-то чистосердечно. Если даже и так, то она старается во имя доброго дела.
Путь к этой цели оказался удивительно доступным, ибо на следующий день у Сета началось воспаление легких и появилась необходимость целую неделю дежурить у постели больного.
– Неужели нет каких-нибудь чудодейственных таблеток от этого заболевания? – прошептала Мелоди, с ужасом думая о том, что в век прогресса медицины человеческой жизни угрожает все тот же неизбывный враг.
Джеймс печально покачал головой.