Он сидел в нескольких рядах от Эви и почти всю службу провел, опустив голову, но все внутри него похолодело.
Она казалась спокойной, судя по тому, что он успел увидеть, поднимаясь на ноги во время торжественного гимна. Ее лицо не выражало ничего лишнего, кроме того, что принято на публике. Ее пальцы не были сжаты, она не позволяла себе никаких резких или нервных движений, которые могли бы выдать ее напряжение.
И все же безошибочная интуиция подсказывала Рашиду, что за этим самообладанием Эви что-то скрывает.
«Все из-за этой свадьбы, будь она проклята», – подумал он. Потому что какая женщина не мечтает о том, чтобы стоять у алтаря с человеком, которого она любит, вот так, как сегодня Кристина Беверли?
И какой мужчина отказался бы от возможности стать законным обладателем такой женщины, как Эви?
Рашид беспокойно поднялся на ноги, чувствуя, как его захлестывает волна беспомощного гнева. Он злился на самого себя – за то, что не способен дать Эви такое же чувство защищенности и спокойствия.
С искренним облегчением он дождался конца службы, когда новобрачные прошли внутрь часовни, чтобы расписаться в книге. Рашиду редко приходилось испытывать желание выпить, но сегодня он ощущал его на удивление остро.
– Если присмотреться, – обратился к нему сосед, – то, оставив в стороне разницу в вероисповедании, христианское венчание мало чем отличается от нашего.
«Ты бы так не говорил, если бы сегодня я женился на Эви», – ядовито подумал Рашид, но только улыбнулся. Снова запел хор, сквозь его пение прорезалось высокое соло тенора, и Рашид был избавлен от необходимости подыскивать вежливый ответ.
Он снова исподтишка бросил взгляд в сторону Эви. Она сидела очень прямо, напряжение чувствовалось во всей ее фигуре. Пожилая дама в лиловом платье что-то сурово говорила ей. Мать Эви удалилась, чтобы присоединиться к группе родственников, которые прошли в часовню, – Эви, вероятно, была из этой группы исключена. По собственному желанию.
Рашид знал об этом, однако легче ему не становилось, когда он вспоминал ее слова: «Вообрази себе подписи к фотографиям с этой свадьбы, если я соглашусь на роль подружки невесты, Рашид: „Эванджелина Делахи возглавляет процессию подружек невесты на свадьбе своего брата, в то время как ее арабский принц не спускает с нее глаз!“ – ядовито процитировала она. – А не „Свадьба леди Кристины Беверли и сэра Джулиана Делахи в роскошном замке в Беркшире!“. Я не желаю портить им праздник, и точка!»
Это было одной из причин, по которой Эви просила его отказаться от приглашения на свадьбу, а он – как всегда, из-за своего упрямства – не послушал, решив, что просьба того не стоит.
Но теперь, сидя здесь и наблюдая, как Эви исключена из торжества, в котором имеет полное право принимать участие, он начал понимать, каким был эгоистом.
Пожилая дама в лиловом явно сурово отчитывала Эви за что-то, ее тонкие губы бросали нелестные слова молодой собеседнице, которая сидела с опущенной головой и молчала. Вдруг Эви подняла голову и сказала что-то – всего одно слово, – возымевшее действие раската грома. Пожилая дама вскочила на ноги, одарила Эви уничтожающим взглядом и гневной походкой направилась в последний ряд, где и опустилась на сиденье, тяжело дыша. Эви осталась одна.
Желание немедленно подойти к ней, чтобы все видели, что она находится под его защитой – она, женщина, чей единственный грех был в том, что она осмелилась полюбить не того мужчину, – едва не заставило Рашида вскочить на ноги. Но он вовремя вспомнил, что она не хотела этого, чтобы не давать пищи для сплетен, и это его удержало.
Но, черт побери, она выглядела такой одинокой и беспомощной, сидя там! И внезапно от этого зрелища в груди Рашида, словно взрыв, вспыхнуло желание кого-нибудь убить, себя в первую очередь, за такую нелепую беспомощность и глупость.
* * *
Эви немедленно почувствовала направленные на нее стрелы любопытных взглядов, когда тетушка Селия встала и направилась прочь от нее. Ей понадобились все силы, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, тогда как внутри у нее все переворачивалось.
– Вон он сидит в окружении таких же, как он, – злобно шептала тетушка Селия. – Делает вид, будто он – цивилизованный человек, тогда как на самом деле просто блудливый азиатский варвар! – (Эви едва не прыснула со смеху. Но не решилась, а последовавшие за этой фразой слова уже не показались ей такими забавными.) – В то время как ты, бесстыжая распутница, позоришь фамилию Делахи, продолжая эту гнусную связь! Неужели у тебя не осталось ни капли стыда? – возмущенно воскликнула старая леди.
– Нет, – коротко и холодно отрезала Эви.
При этих словах тетушка резко поднялась и поспешно направилась прочь, напоследок бросив:
– Ты могла бы стать маркизой, но предпочла сделаться шлюхой!
Ее слова долго звенели в ушах Эви. Интересно, видел ли Рашид разыгравшуюся здесь сцену? Судя по всему, видел: его гнев она чувствовала, даже сидя вдалеке от него.
Оставалось только надеяться, что он не решит немедленно продемонстрировать ей свою поддержку, потому что тем самым только усугубит положение дел, которое и так хуже некуда. Эви оставалось только безмолвно благодарить свою широкополую шляпу за то, что она скрывала ее покрасневшие щеки.
К счастью, в этот момент молодожены вышли из часовни, и все гости поднялись со своих мест, чтобы встретить их аплодисментами. Молодая пара прошла мимо рядов, сияя улыбками на счастливых лицах.
Эви хлопала в ладоши вместе со всеми, и счастливые слезы застилали ее глаза. Потом все начали выходить из-под навеса на солнце, и тогда она почувствовала, что позади нее кто-то стоит.
Обернувшись, Эви сквозь не просохшие еще слезы увидела над собой смуглое лицо Рашида. Ее сердце бешено застучало.
Уголок его красивых губ приподнимался кверху в горьковатой усмешке, но глаза его светились ласковым теплом и пониманием, отчего Эви смогла только вздохнуть, провожая взглядом последних выходящих из-под навеса гостей.
– Ты великолепна сегодня, – мягко сказал он вполголоса. – Но почему-то так грустна…
– Мне больше всего хотелось бы убежать отсюда куда глаза глядят, чтобы никто не мог разыскать, – призналась Эви. – Как ты думаешь, моя мать заметила бы мое отсутствие?
– Нет, – быстро ответил он. – Но я бы заметил. Несмотря на тяжесть в душе, Эви не удержалась от улыбки.
– Это потому, что ты меня любишь, – возразила она. – А мать меня недолюбливает. Мне бы сейчас хотелось, чтобы ты перекинул меня через плечо и унес отсюда как можно дальше.
– Прямо сейчас? – Его крепкие длинные пальцы взяли ее за талию, заставляя повернуться к нему лицом. В его глазах по-прежнему таилась грусть, несмотря на шуточный тон разговора. – Скажи только слово, и я унесу тебя на руках в свой дворец на край света и никогда не отпущу.
– Нет уж, лучше смерть, – рассмеялась Эви. – У тебя во дворце ужасные комнаты без окон, не видно даже неба. Ты сам рассказывал.
– У меня есть и прекрасные комнаты с видом на роскошный сад, обустройство которого стоило мне состояния, – ответил Рашид. – Ты сможешь занять самую лучшую из них, – продолжал он. – Там я буду навещать тебя каждый день, принося подарки и расточая комплименты.
– А я смогу свободно гулять вокруг твоего дворца на краю света?
Рашид покачал тюрбаном.
– Ты будешь моей пленницей, – объяснил он. – На дверях будут стоять неподкупные стражи.
– А если я соблазню кого-нибудь из этих неподкупных стражей, что тогда?
– Они все будут евнухами, – спокойно пояснил Рашид.