Она лежала с закрытыми глазами и проигрывала в воображении сцену близости с Родриго. Снова и снова.
Из состояния полудремы ее вывел пронзительный звонок будильника. Джулия забыла, что так и не отключила его. На Гавайских островах у нее не было нужды вставать ни свет ни заря и спешить на автобусную остановку, боясь опоздать на работу. Здесь, на Оаху, царила атмосфера праздности и лени, безудержного веселья и наслаждения любовью. И вот на тебе! Резкий звонок – лишнее напоминание о совершенно иной, кажущейся теперь далекой и почти нереальной жизни.
Джулия потянулась к сумочке. Будильник, вырвавший минуту назад ее из мира сладостных грез, был встроен в мобильный телефон. Она нажала на кнопку сброса и неожиданно для себя заметила на мониторе сообщение о восьми упущенных вызовах.
Гадать долго не пришлось – все восемь раз звонил Пол. Видимо, вчера вечером Джулия была так поглощена обществом Родриго, что не слышала телефонных звонков. Как ни странно, Джулию сей факт нисколько не огорчил. Более того, в ней больше не было ни малейшего желания дразнить Пола, задевать его самолюбие, опускаться до мести или ультиматумов. Теперь ей было абсолютно все равно. Вернее было бы сказать, что Джулия стала равнодушной. Ее никоим образом не взволновало бы даже известие Пола о том, что он решил оставить ее ради Элен. Как, впрочем, и прямо противоположное сообщение.
Джулии было наплевать, что сейчас делает или думает Пол, в каком он настроении и какие у него планы на день. Впервые за последние пять лет она была поистине свободна, вольна распоряжаться своими мыслями и поступками.
Джулия расправила плечи, почти физически ощутив, как с них свалился тяжелый груз забот и переживаний, накопленный за пять лет романа с Полом. Раньше ей казалось, что любовь несовместима со свободой. Всегда приходилось чем-то жертвовать ради любимого человека, загонять себя в узкие рамки, подчиняясь воле другого и пытаясь доставить ему удовольствие. Теперь Джулия осознала, как глубоко она заблуждалась. Свобода и любовь вовсе не исключают друг друга. Напротив – искренняя, неэгоистичная любовь вовсе не лишает свободы. Она окрыляет, внутренне освобождает и раскрепощает.
– Свобода! – с улыбкой выдохнула Джулия. – Свобода и любовь!
10
– Милый, хочешь еще салата? – спросила Моника у мужа.
– Нет, я уже опаздываю на работу. Так что, пожалуй, ограничусь чашечкой черного кофе.
– Девочки, не шалите! – прикрикнула Моника на Флоранс и Катарину, которые начали корчить друг другу рожицы и кидаться через стол кожурой апельсинов.
– Как вы себя ведете?! – поддержал жену Энрике. – Что подумает о вас тетя Джулия?
Девочки вмиг присмирели и застыли с виноватыми улыбками.
– Кстати, во сколько она вернулась? – тихо спросил Энрике, повернувшись вполоборота к Монике.
– Не знаю точно, но в половине четвертого утра ее еще не было. Я заходила в ее комнату – постель была нетронута.
– Ну и ну! Родриго в своем репертуаре! – Энрике откинулся на спинку стула и, с удовольствием вдохнув аромат кофе, сделал несколько небольших глотков.
– Что ты хочешь этим сказать?! – воскликнула Моника. – Не думаешь же ты, что он и Джулия… что они?..
– Именно об этом я и думаю, милая, – невозмутимо подтвердил Энрике.
– Девочки, если вы закончили завтракать, отправляйтесь на улицу! – скомандовала Моника тоном, не допускавшим ни малейших возражений.
– Но, мама… – запищала Флоранс, обиженно надув губки. Она считала себя взрослой и не любила, когда родители демонстративно удаляли ее из комнаты при серьезном разговоре.
– Мы хотим еще молочный коктейль с кокосовым молоком, – добавила Катарина.
Энрике с любовью посмотрел на черноглазых малюток и мягко попросил:
– Девочки, слушайтесь маму. А коктейль… Сходите на кухню к Хуаните.
Уверен, что она вам не откажет в дополнительной порции.
Флоранс и Катарина послушно встали из-за стола и побежали в сторону кухни.
– Так неужели ты всерьез полагаешь, что Джулия могла пойматься на удочку Родриго? – не унималась Моника.
Энрике допил кофе и аккуратно поставил чашку на блюдце.
– Я давно знаю Родриго – он ни за что не упустил бы такую женщину, как твоя подруга.
– Я тоже давно знаю Джулию, – парировала Моника, – она ни за что не отдалась бы первому встречному ловеласу. Разве можно относиться серьезно к курортным романам?! Все островитяне не прочь завести шашни с туристками.
– Риго – вовсе не первый встречный. Он друг нашей семьи, – твердо произнес Энрике. – Не забывай, что я тоже островитянин, но это вовсе не мешает мне быть хорошим отцом и верным мужем. Надеюсь, хоть в этом у тебя нет сомнений?
– Милый, прости меня. – Моника погладила мужа по руке. – Не злись. Тебе предстоит трудный день. Но пойми и меня. Джулия – моя лучшая подруга. В данный момент она наша гостья. Я чувствую за нее определенную ответственность. И вдруг она не приходит домой ночевать… Что мне прикажешь думать?
– Моника, не делай из мухи слона. Ты не хуже меня знаешь, что Джулия провела эту ночь с Риго.
– Лучше не напоминай мне о том, что это по твоей вине Джулия вообще с ним познакомилась.
– По вине?! – Энрике вскочил из-за стола. – Может быть, твоей засидевшейся в девках подружке нужно благодарить меня за то, что ей довелось встретиться с таким мужчиной, как Риго?!
Моника тоже встала и подошла к разбушевавшемуся мужу.
– Да уж, жить с гавайцем – все равно что жить на вулкане. Того и гляди взорвется, – с грустными нотками в голосе заметила она и притянула к себе Энрике. – Но я все равно люблю тебя.
Моника поцеловала мужа в губы и поправила на нем галстук.
– По крайней мере, я забыла, что такое скука, – добавила она. – Возможно, Риго действительно поможет Джулии справиться с ее личными проблемами. Правда, как бы он не одарил ее букетом новых…
– Одно я знаю наверняка, – сказал Энрике, – Джулия никогда не заскучает с Родриго. Радость, счастье, страдание, ревность – все же лучше, чем душевная пустота. Жизнь многолика и противоречива, нельзя провести свой век в ореоле всеобщего обожания и любви. Ночь не хуже дня. Горечь и боль – такие же неотъемлемые части мироздания, как и счастье. – Энрике крепко прижал Монику к своей груди. – Что-то я сегодня с утра расфилософствовался. Не иначе как заключу сегодня крупную сделку.
– Не вижу особой связи, однако более чем уверена, что будет так, как ты сказал, – отозвалась Моника.
Энрике довольно улыбнулся, заметив свое отражение в темных зрачках жены. Моника смотрела на него с обожанием и восхищением.
Ощущать любовь и любить самому – чего еще желать от жизни?
– Доброе утро, дорогая. – Джулия спустилась по лестнице и подошла поцеловать подругу, которая сосредоточенно изучала полученный почтой каталог товаров.
– Что-то ты неважно выглядишь. Плохо спала? – спросила Моника, оторвав взгляд от ярких картинок.
Джулия улыбнулась.
– Зачем эти уловки? Ты ведь знаешь, что я вернулась домой только под утро.
– Да, но я не знаю, как ты провела ночь, – попыталась подтолкнуть подругу к откровенному разговору Моника.
– Все было великолепно, – лаконично заметила Джулия.
– Великолепно?
– Да, великолепно.
– Джулия, это все, что ты хочешь мне сказать? Великолепно? Я же умру от любопытства!
Джулия вскинула брови.
– Ты мне все уши прожужжала о своей неземной любви к Полу, – принялась объяснять Моника, – о том, что жить без него не можешь. А тут…
– …А тут я решила выкинуть его из своей головы раз и навсегда.