Кроме того, при первом взгляде на него мысль о домогательстве тут же пропадала – настолько по-домашнему уютно и безопасно он выглядел. Маленький, полноватый, с лысиной, в больших роговых очках... Кто бы мог подумать, что месье Бертье – самый ловкий и успешный сват во всей северной части Франции!
Количество браков, заключенных при его посредничестве, могло бы войти в Книгу рекордов Гиннесса. Закоренелый холостяк, Пьер принимал деятельнейшее участие в личной жизни всех своих родственников, друзей и знакомых. И те из них, кто действительно хотел встретить свою вторую половинку, бывали впоследствии ему очень благодарны. Беда в том, что не у всех знакомых Бертье имелась склонность к семейной жизни. И Энн относилась именно к ним...
– Энн! Я здесь!
Официант с подносом посторонился, давая девушке пробраться в укромный уголок у окна, где за накрытым столиком сидел Пьер Бертье и махал ей рукой. Перед ним стояли салаты и запотевшая бутылка красного вина – должно быть, превосходного. Пьер всегда отличался вкусом в выборе вин.
Энн присела за столик, и Пьер взялся за бутылку. Девушка со смехом остановила его руку, едва уровень жидкости достиг середины бокала.
– Довольно, довольно! Ты забыл: я ведь за рулем.
– За рулем? Ты все-таки уезжаешь сегодня? Энн кивнула.
– Я-то надеялся, что ты подождешь хотя бы до завтра. – Пьер выглядел разочарованным. – Ну что же, тем более нужно выпить немного – на прощание с Парижем. Ты же знаешь, это лучшее вино в этом ресторане... И в паре-тройке окрестных, думаю, тоже.
Энн благодарно пригубила вино. Оно и в самом деле оказалось превосходным.
– Ну, до свидания, Париж! – провозгласила она, и Пьер поднял бокал вслед за ней. – И тебе, Пьер, тоже до свидания. Надеюсь, мы вскоре встретимся. Не в Париже, так еще где-нибудь.
– Я забыл, куда ты уезжаешь? – спросил Бертье, пододвигая тарелку с салатом. – В Испанию, кажется, если я ничего не путаю?
– Путаешь. Всего-навсего ближе к Испании, на юг Франции. В Перпиньян.
– Не сидится тебе на месте, дорогая моя Энн, – проворчал ее работодатель. – Мне кажется, ты только что приехала и вот опять спешишь куда-то. Разве плохо нам работалось вместе? От чего ты все время убегаешь?
– Не от чего, – быстро ответила Энн, – а к чему. Я люблю перемены. Мир так велик, нужно успеть увидеть его весь. Или хотя бы постараться.
– Ты хоть представляешь, что такое это «все»?
Девушка на миг задумалась, потом ответила:
– В первую очередь, все – это моя работа. Новые творческие возможности. Здесь я уже все видела и, как мне кажется, выжала из Парижа все, что можно. В нем мне больше не фантазируется. Захотелось гор в поисках вдохновения. К тому же в Перпиньяне мне, возможно, предложат взяться за крупный проект... Не надоевший «спортивный стиль» и непременно в паре с каким-нибудь мускулистым блондином, который вместо того, чтобы думать о работе, строит мне глазки. Я – фотомодель, а не какая-нибудь манекенщица, которая годится только для дефиле.
– Вижу, у тебя, моя девочка, большие амбиции. – Пьер добродушно рассмеялся. – И почему ты так ополчилась на мускулистых блондинов? Среди них попадаются весьма интересные личности, ты уж мне поверь.
Энн пожала плечами.
– Да нет, блондины ничем не хуже брюнетов или шатенов. Просто, скажу тебе по секрету, они мне надоели. Для большинства мужчин, занимающихся модельным бизнесом, понятия нравственности просто не существует. Сначала их менталитетом можно забавляться, но на втором году это начинает утомлять.
Пьер сдвинул брови домиком.
– Вот, значит, какого ты о нас мнения, – произнес он с наигранным трагизмом.
Энн по-дружески похлопала его по руке.
– Тебя я не имела в виду, старина! Ты в этом деле – редкая птица, потому я с тобой и подружилась. Кроме того, мне нравится, что ты менее всего похож на мускулистого блондина.
Или брюнета. Словом, на любого из этих рекламных красавцев.
Пьер, улыбаясь, потер лысину.
– Ты, возможно, не поверишь, но, когда у меня еще росли волосы, они были вполне блондинистыми. Впрочем, мускулатурой я никогда не отличался, так что тебе бы понравился в любом случае.
Они еще посмеялись, потягивая вино. Внезапно Пьер посерьезнел, и Энн внутренне напряглась: она уже предчувствовала разговор на столь нелюбимую ею тему.
– Смех смехом, девочка, но скажи мне, как ты планируешь свое будущее? Неужели так и собираешься разъезжать по всему свету в своей красной машине и каждые год-полтора менять место работы? Разве ты никогда не представляла себя женой и матерью, хозяйкой собственного дома?
– Нет. – Девушка нетерпеливо повела плечом. – Меня устраивает положение свободной женщины. Почему большинство мужчин думают, что мечта любой из нас – это свить гнездо и превратиться в почтенную матрону? Меня такая судьба скорее пугает, чем привлекает.
– Ты просто настоящий вызов моим способностям сводника! – Пьер усмехнулся. – Притом что такая красавица, как ты, могла бы найти мужчину по своему вкусу, такого, который не мешал бы творчеству и свободе, но научился бы их с тобою разделять. Ты встречаешься с огромным количеством мужчин. Неужели еще не нашла никого подходящего?
– Они все мне подходят, – засмеялась Энн. – Но только в качестве деловых партнеров. Пожалуйста, Пьер, не суди меня по примеру большинства! Я знаю, что множество женщин готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы найти стоящего мужа и к нему прилепиться. Я не из их числа. Я люблю самостоятельность и не нуждаюсь в опоре.
– Энн, но погляди хотя бы на своих сестер! Разве они не счастливы?
– Они говорят, что да. Но я с раннего детства знала, что не похожа на сестер. Им никогда не нравилось путешествовать. Они не любили риска. Им, в конце концов, не нравились автомобили. А я – другая. Для меня вершиной счастья было гонять по неизвестным дорогам на моем автомобильчике, прыгать с парашютом, заниматься альпинизмом... Мои сестры вышли замуж и пустили корни, они до сих пор не были нигде за пределами Англии: как родились в Ливерпуле, так и не выезжали за его окрестности. И это притом, что обе старше меня! Они говорят, что счастливы и довольны... Моя мать тоже так говорит.
Почему же ты сомневаешься в ее словах?
– Потому что у нее никогда не было собственной жизни. Она вышла замуж за моего отца в возрасте восемнадцати лет и с тех пор превратилась в некий придаток к нему. У нее никогда не было друзей и подруг. Она сопровождала мужа на светские приемы, принимала в доме его гостей. Ничего своего – работа мужа, друзья мужа, его бизнес... А теперь радуется, когда мои сестры рожают ей внуков, потому что может нянчиться с ними и снова чувствовать себя нужной.
Энн поняла, что начинает не на шутку заводиться, и одернула себя.
– Впрочем, может быть, она и права по-своему. Большинство женщин считают, что счастье – это быть кому-то нужной. Просто я не похожа на большинство и считаю, что счастье – это быть самой собой.
– Вижу, ты не веришь в счастливый брак, – вздохнул Пьер, как доктор, взволнованный состоянием пациентки. – Но ведь каждый человек в своей жизни хоть раз да влюбляется. Неужели ты думаешь, что никогда никого не полюбишь?
– Может, и полюблю. – Энн отодвинула бокал. – Только своей свободой жертвовать я не собираюсь.
– Ты хотя бы знаешь, кого именно ждешь? – тихо спросил Пьер.
– Вообще-то я об этом не задумывалась, – призналась она. – Но полагаю, что сразу узнаю своего единственного мужчину, как только встречу его. Пока же он мне еще не попадался. И пока меня устраивает моя жизнь как есть.