СТАРШИЙ ПОМОЩНИК
Старший помощник Кэтри Хоббс, хватаясь за скобы, передвигалась по темным переходным шахтам «Рыси». Как она жалела о том, что мало практиковалась в условиях невесомости.
Как правило, в преддверии сражения экипаж проводил несколько дней, отрабатывая действия в условиях разных показателей гравитации и в невесомости, готовясь к обманным маневрам и отказам генератора гравитации. Но «Рысь» уже почти десять дней летела с высоким ускорением. Не было и речи о возможности проведения каких бы то ни было учений.
Хорошо хоть капитан дал Хоббс время облачиться в прочный тяжелый скафандр…
Хоббс посмотрела на старинные наручные часы. Капитан назначил первый маневр уклонения от курса через тридцать секунд. Он одолжил Хоббс часы своего деда. Боже, какие же они были древние! Табло у них было круглым. Пока она облачалась в скафандр, Зай объяснял, как считывать показания с этого, как он его назвал, «циферблата». Часы, по словам капитана, были «аналоговым» устройством. Термин «аналоговый» в данном случае он употребил в почти забытом значении этого слова. Передвигаясь по холодным и безмолвным шахтам и коридорам корабля, Хоббс улавливала еле различимое тиканье часов.
Тридцать секунд. Она должна успеть до первого маневра, предназначенного для того, чтобы сориентировать «Рысь» в сторону от риксского крейсера. Однако этот поворот ничем страшным не грозил. Но через двадцать секунд после этого должен был произойти запуск дрона-буя. Высвобождение потенциальной энергии, запасенной в устройстве запуска дрона, должно было оттолкнуть «Рысь» от нынешней траектории, и корабль при этом ожидала встряска, как при столкновении с метеоритом. В отличие от полета с ускорением на холодных дюзах, когда разгон был постепенным, при запуске дрона-буя все должно было случиться сразу и резко. Главного бортинженера, скорее всего, уже успел предупредить посыльный, но если Хоббс хотела помочь Фрику, ей следовало оказаться в носовом грузовом отсеке до того, как там начнется настоящий хаос.
В тот самый момент, когда Хоббс уходила из командного отсека, офицер, следивший за показаниями датчиков, сообщил о том, что лучи риксских лазеров перестали ощупывать оставленный фрегатом ледяной след и приближаются к «Рыси». В любое мгновение по имперскому звездолету могли открыть огонь.
Хоббс отчаянно торопилась. Она мчалась вперед, отталкиваясь от переборок и держа над головой гермошлем. Теперь, если бы она ударилась головой, шлем защитил бы ее хотя бы отчасти.
Вдруг она зацепилась за что-то лодыжкой и завязла на месте, проклиная на чем свет стоит того, кто бросил незакрепленный кабель между боевыми постами.
Но тут Хоббс резко рванули назад, и она поняла, что кто-то крепко держит ее за ногу.
– Какого черта? – закричала она.
Кому могло взбрести в голову откалывать подобные шуточки во время боя? Хоббс согнула колени, развернулась и оказалась лицом к лицу с шутником. С губ ее уже готовы были сорваться суровые обвинения.
И тут она узнала эту женщину. Верити Энст, сержант-артиллерист четвертого ранга, старая подруга стрелка Томпсона. Энст была одной из тех, кого Хоббс и Зай подозревали в сочувствии к участникам мятежа. Они поймали и арестовали всех бунтовщиков, кроме двух. Однако на «Рыси» стрелки были наперечет, а никаких доказательств вины Энст не нашли. Правда, за ней было установлено пристальное наблюдение – в надежде на то, что телекамеры что-нибудь все-таки выследят.
Но в режиме затемнения «Рысь» была не только молчалива, но и слепа.
Хоббс развернулась и попыталась вырваться, но стрелок Энст держала ее крепко. Кэтри вспомнила данные из досье этой женщины: рост – два метра, вес – девяносто килограммов. Держа Хоббс за ногу, Энст рванула ее в сторону и с размаху ударила о стенку коридора. Удар был так силен, что из Хоббс буквально дух вышибло.
А потом Энст подтащила старшего помощника к себе и приставила нож к ее горлу. Это был ритуальный нож, но в свете красных аварийных огней он выглядел смертельно опасным.
– Наша маленькая изменница, – прошипела Энст. От ее лица до лица Хоббс было всего несколько сантиметров.
Даже через прочный пластик скафандра Хоббс ощущала холод стали. Она пыталась справиться со страхом.
– Я никого не предавала, Энст.
– Томпсон был влюблен в тебя, Хоббс. Он тебя хотел. Бедолага, он не знал, что ты – капитанская шлюха.
Старший помощник часто заморгала, пытаясь справиться с забушевавшими в душе эмоциями. И справилась.
– Значит, ты была одной из них, Энст. Я так и думала.
– Знаю, Кэтри, – процедила сквозь зубы женщина. – Я чувствовала, что ты шпионишь за мной, только и ждешь, что я себя выдам. Но и я за тобой приглядывала.
Слушая Энст, Хоббс ощутила знакомые вестибулярные изменения. Фрегат разворачивался, медленно перемещался относительно оси Y. Здесь, в центре корабля маневрирование ощущалось настолько слабо, что ухмыляющаяся женщина, захватившая Хоббс в плен, по всей видимости, этого не почувствовала.
– Ты здорово все придумала, Верити. Но теперь тебе конец, – сказала Хоббс. Она скосила глаза и, тайком взглянув на наручные часы, начала считать от двадцати назад. – Не вечно мы будем в режиме затемнения.
– Это мы посмотрим.
Свободной рукой Энст рывком открыла люк в наружной переборке. Там находилась шлюзовая камера спасательного катера. Старший помощник Хоббс нервно сглотнула подступивший к горлу ком.
– Я могу посвятить тебе несколько минут, – прошептала Энст. – Мы тут втроем: ты, я и этот ножичек. А потом я пристегну твой труп к взрывпакету, и ты отправишься в свободный полет и пусть Зай тебя ищет. От тебя останется столько, что даже для генотипирования не хватит. Я все отлично продумала.
«Прекрасно, – решила Кэтри. – Энст охота похвастаться. Пусть хвастается, сколько ее душеньке угодно».
Кэтри Хоббс дала себе мысленный приказ расслабиться и стала отсчитывать последние секунды перед предстоящим толчком.
ГЛАВНЫЙ БОРТИНЖЕНЕР
Повсюду вокруг главного бортинженера завывал металл.
– Все к дальней стенке! – приказал он бригаде.
«Будь он проклят, Зай, этот идиот! Он слишком быстро разворачивает „Рысь“!» – метались мысли в голове у Фрика. Но тут инженер понял, какую сам совершил ошибку. Осознание пришло в то самое мгновение, когда он отскочил, в сторону от надвигавшейся на него массы бронированных плит. Он назвал Заю абсолютный предел ускорения – одну двадцатую g, то есть – полметра в секунду в квадрате. Однако при этом Фрик думал о движении вперед или назад – ведь тогда ускорение одинаково отразилось бы на всем корпусе фрегата. Но при развороте получился эффект наподобие центрифуги: на нос и корму действовала большая сила, нежели на середину корабля.
Фрик оказался в роли человека, которого привязали к концу кнута, а Зай этим кнутом небрежно хлестнул.
Сержант Метасмит вернулась с пункта связи с предупреждением о маневре, но почему капитан решил развернуть корабль, ей не сказали. Это выглядело бессмысленно. Согласно плану, следовало сохранять положение, при котором «Рысь» была повернута носом к риксам. Но как водится, кто-то решил поимпровизировать. Фрик проклинал себя на чем свет стоит за то, что не предупредил капитана об опасности именно такого маневрирования.
Тяжеленные плиты с треском порвали привязанные к ним тросы и продолжили движение к правой переборке грузового отсека. Они перемещались не слишком быстро и вряд ли могли пробить наружную обшивку, но зато их массы вполне могло хватить для того, чтобы расплющить в лепешку члена инженерной бригады.
Все как один подчиненные Фрика отключили магниты и отлетели к дальней переборке. Плывущие к правому борту плиты терлись друг о дружку и скрежетали, словно тяжеленный сверхскоростной состав, замедляющий ход с помощью фрикционных тормозов.
Все подчиненные бортинженера успели спастись.
– Что ж, пока капитану нас прикончить не удалось! – заметил Фрик, как только его люди сгрудились возле него.
Некоторые рассмеялись, а сержант Метасмит подняла вверх руку и сжала пальцы в кулак.
– Мне сказали, что на первом маневре ускорение будет равняться одной двадцатой g, но потом будет гораздо выше. То есть оно будет таким высоким, какое только там у них получится, – Просто блеск, – пробормотал Фрик и прокричал: – Надевайте гермошлемы и привязывайтесь тросами. Отправляемся в вакуум!
Через десять секунд произошел обещанный толчок.
Он оказался намного сильнее, чем ожидал Фрик.
СТАРШИЙ ПОМОЩНИК
Досчитав до двадцати, Хоббс резко согнула ноги в коленях и ударила Энст в грудь. Она отлично рассчитала время удара. Корабль тряхнуло так сильно, словно он налетел на метеорит, и бунтовщица в страхе вскрикнула. Мощность удара Хоббс была усилена за счет резкого ускорения. Старшего помощника отбросило к носу, и она, свернувшись в клубок, полетела по коридору камешком, брошенным в колодец.
Все бы ничего, но шея болела. Энст все-таки сумела ее поранить в то мгновение, когда она вырвалась на волю. Продолжая лететь в невесомости, Хоббс потрогала шею. Пальцы оказались липкими, но кровь текла не очень сильно.
Кэтри, ударившись о стенку плечом, резко остановилась возле запертого люка, не убирая руки от горла. Скафандр был надрезан, но от смерти ее спасло плотное кольцо, обхватывавшее шею и предназначенное для крепления гермошлема.
Хоббс оглянулась назад. Энст отстала от нее метров на двадцать, но упрямо догоняла, держа наготове нож.
И тут за спиной у старшего помощника послышался оглушительный шум. Со стороны носа донеслись жуткий скрежет металла и завывание ветра.
«Проклятье!» – подумала Хоббс в отчаянии.
Волна ускорения направилась в сторону кормы, и бронированные плиты, судя по всему, пробили обшивку на носу фрегата. «Рысь» теряла атмосферное давление.
Хоббс находилась не так далеко от носового грузового отсека. Она посмотрела на барометр на крышке люка. Стрелка сползла к красной отметке.
Хоббс попыталась открыть люк вручную, но тут же взвыла аварийная сирена. Тогда старший помощник прижала ладонь к идентификационной пластине, и механизм крышки люка, распознав ее должность, сдался.
Стрелок Энст летела к Хоббс, выставив перед собой нож. Их отделяло всего несколько метров. Хоббс еле успела пристегнуться ремнем к скобе на переборке в то самое мгновение, когда открылась крышка люка.
Жуткий порыв ветра прижал ее к скобе, и та врезалась ей в живот, будто нож. Верити Энст беспомощно проплыла мимо, отчаянно изрыгая проклятия. Ее втянуло в люк, будто куклу в воронку смерча.
У Хоббс защипало правое предплечье. Энст снова ухитрилась ее поранить.
– Черт бы тебя побрал! – крикнула старший помощник.
Через несколько секунд ураган начал затихать. Где-то впереди, на носу фрегата пробоины автоматически запечатывались пенным герметиком. Хоббс опустила лицевую пластину гермошлема. Нажав на кнопку на ремне, она извлекла из специального кармана моток крепкого каната и подлетела к отверстию люка. Ветер все еще дул и толкал вперед. Хоббс направилась следом за Энст, навстречу Фрику и его подчиненным.
Еще через мгновение Хоббс обнаружила бунтовщицу. Та лежала без чувств посреди уродливой кучи контейнеров с отходами. Давление продолжало падать, и тоненький легкий скафандр Энст не мог ее спасти. Глазные яблоки у нее начали выпучиваться, и из-за этого сомкнутые веки разжались. Без помощи Энст могла протянуть совсем недолго, но у Хоббс не было времени чем-то помочь ей.
Кровь из раненой руки Хоббс сочилась в ритм с биением сердца. Кровь собиралась в шарики, шарики скатывались на неподвижное тело стрелка Энст, засыпали ее легкий защитный костюм.
– Ты получила мою кровь. Ну, теперь ты довольна? – спросила Хоббс, заматывая свои раны изолентой.
Корабль снова тряхнуло. Но дело на этот раз было не в ускорении. Послышался треск. Что-то сломалось внутри корабля. Энст задышала часто и хрипло. Она умирала.
– Да спасет тебя Император от смерти, – напутствовала Хоббс мятежницу холодной ритуальной фразой. Больше она ничего не могла сделать для этой женщины.
Она еще немного помедлила, чтобы проверить, хорошо ли заклеила прореху на шее, после чего, двинулась вперед, гадая, живы ли еще Фрик и члены его бригады.
ГЛАВНЫЙ БОРТИНЖЕНЕР
Декомпрессия – это было не то слово.
Как только корабль «дал задний ход», пластины понесло к носу – тридцать тонн броневой стали со скоростью не меньше двадцати метров в секунду. От ударной волны, возникшей от столкновения металлических плит с обшивкой, у Фрика заложило уши, несмотря на то, что он был в гермошлеме. Его швырнуло вперед. Трехметровый трос выдержал и резко натянулся, издав омерзительный щелчок, от которого буквально скрутило кишки. Сломанные ребра возмущенно напомнили о себе резкой болью.
А потом надрывно завыла сирена, возвещавшая о декомпрессии – внезапной и полной.
Снесло всю обшивку спереди на носу. За пару секунд до того, как опустилась лицевая пластина гермошлема, Фрик незащищенными глазами успел увидеть прямо перед собой открытый космос. Уши и глазные яблоки словно бы обожгло, зрение и слух мгновенно ухудшились, но тут «умный» пластик лицевой пластины встал на место, и на смену гулу в ушах пришел синтетический запах перерабатываемого воздуха.
Фрик проморгался и разглядел чудовищных размеров дыру, пробитую броневыми плитами. Если бы «Рысь» двинулась вперед, а не назад, всех членов его бригады размозжило бы всмятку. И не только их – хотя их-то уж точно бы сплющило как блины. Нет, сорвавшиеся с привязи плиты наделали бы бед по всему фрегату.
На фоне безжалостного света звезд Уотсон Фрик увидел поблескивание обшивки дрона, уплывавшего в сторону от корабля.
«Господи всемилостивый! Они, похоже, запустили дрона-буя, чтобы „Рысь“ оттолкнуло назад!»
И о чем только капитан думал?! Даже при наличии легкой гравитации, которая могла бы компенсировать толчок, фрегат был предназначен для равномерного разгона, а не для таких бешеных рывков.
Фрик обвел взглядом бригаду. Вроде бы никто не потерял сознания. Правда, Метасмит помогала лейтенанту Бэкстону закрепить лицевую пластину гермошлема. И все же что-то с бригадой было не так. И не в том дело, что в отсеке стало темно и на палубу легли резкие тени, отбрасываемые оранжевыми газовыми гигантами и далеким солнцем Легиса, а в том, что бригада словно бы…
Фрик быстро пересчитал подчиненных.
Четырнадцать фигур в тяжелых скафандрах. Четырнадцать.
Кто-то исчез.
Невероятно. Все до одного пристегнулись фалами из гиперуглеродного волокна к прочным кольцам в переборке. Универсальный ремень тяжелого скафандра для члена монтажной бригады был изготовлен из моноволокна, прочностью не уступавшего алмазу. На таком ремне можно было подвесить парочку взбесившихся африканских ело– нов, а гарантия целости и сохранности составляла десять тысяч лет.
Сержант Индерс ожесточенно размахивала руками, стараясь привлечь внимание Фрика. Он посмотрел, не желая верить в случившееся, а она указала на короткую трещину в переборке. Трещина пролегла прямо через ряд скоб на стенке.
И тут он увидел: одну из скоб вырвало «с мясом».
Фалы и ремни не подвели, зато треснула переборка.
Фрик взлетел повыше и прикоснулся антенной гермошлема к потолку. Он услышал знакомое жужжание наноустройств, очищающих воздух на борту «Рыси», расслышал декомпрессионный стон – видимо, и с другой стороны корабль тоже получил пробоину. И еще что-то… Писклявое металлическое тремоло. В обшивке образовывались мелкие дырочки. Переборка – последний бронированный барьер на пути шествия массированной декомпрессии по корпусу «Рыси» – подверглась кавитации. Расслышав этот зловещий звук, Фрик сглотнул подступивший к горлу ком. Один из «стайников», по всей вероятности, заразил переборку поедающим металл вирусом. Больше нечему было стать причиной подобного распада прочнейшего материала, из которого была изготовлена переборка.