Но все было кончено, во всяком случае, для того, кто еще несколько мгновений назад был – или казался самому себе – вершителем судеб целой планеты. Изящная головка с потускневшим венчиком валялась на полу, срезанная безошибочным ударом. Пожалуй, на такое был способен только Флейж, непревзойденный мастер короткого клинка.
– О древние боги, давшие мне такую дружину, благодарю вас! – прошептала она почти беззвучно.
Не в силах переступить через то, что стало теперь только прахом былого величия, мона Сэниа сделала шаг в сторону, мгновенно переносясь из шатрового покоя на неувядающий ковер Бирюзового Дола.
– Флейж! – крикнула она. – Мой несравненный Флейж!..
И обомлела: на лазоревом лугу, тяжело опираясь на правый локоть, лежал укутанный плащом человек. По тому, как застыла в воздухе его левая рука, нетрудно было догадаться, что именно ею и был пущен смертоносный кинжал. В следующий миг эта рука безвольно повисла, а неведомый гость ткнулся лицом в траву, издавая какие‑то жалкие, поскуливающие звуки.
И почти одновременно из привратного кораблика выскочил Дуз, отряженный сегодня в караул (как всем казалось в последнее время – занятие абсолютно бесполезное; ошибались, однако), а рядом с ним появились Борб, Ких, Пы и командор с малышами на руках – все полуголые, мокрые, встревоженные ее предостерегающим криком, разнесшимся по всей Игуане.
И, тролль их побери, все, кроме Дуза – без оружия. Зато последний молниеносно рванулся вперед и заслонил собой командора и детей.
Незнакомец, упавший так, что драный плащ почти целиком скрывал его, снова издал звук, похожий на блеянье ягненка.
Юрг и Сэниа ошеломленно уставились друг на друга.
– Эт‑то кто?.. – проговорила принцесса, слегка заикаясь; зубы ее постукивали не от страха, а скорее от какого‑то запредельного изумления.
– Узнаю знакомые сапожки… – пробормотал Юрг, осторожно передавая притихшую детвору Борбу. – Ну‑ка, перенесем его…
– Только не в дом! – успела крикнуть мона Сэниа.
– …в караулку, – мгновенно перестроился командор. – А в доме что, тоже сюрприз?
– Вот именно, – она кивнула на узкий проход между двумя малыми корабликами, ведущий к распахнутой двери в центральный шатровый покой. – Только близко не подходи.
Бесформенный ворох тусклых перьев был в тени едва различим, и Юрг, шлепая босыми ногами по нагретой весенним солнышком траве, двинулся в указанном направлении. Разглядев, что к чему, остановился и присвистнул.
– Я вижу, здешнего зоопарка поубавилось, – произнес он с явным удовлетворением. – Декапитация – лучшее средство от куриных блох. Узнаю твердую руку моей боевой подруги.
– Это не я. Это – он.
Она все еще не решалась признать в незнакомце так долго пропадавшего неведомо где тихрианина. Но, точно в ответ на ее слова, белые сапоги, торчащие из‑под плаща, дернулись, и тотчас раздался требовательный вопль – так верещать мог только вконец изголодавшийся младенец.
– Елки‑палки, да он что, сбрендил до полного впадения в детство? – пробормотал командор.
Но принцессу уже мало волновало психическое состояние гостя: мать, еще совсем недавно кормившая грудью собственною малыша, слышала только голос голодного ребенка. Ни секунды больше не раздумывая, она ринулась к лежащему человеку и перевернула его на спину.
Харр. Исхудалый, как‑то посеревший, состарившийся на десяток лет. Под когда‑то роскошным джасперианским плащом – обрывки веревок, какое‑то рубище и… древние боги! Темнокожий младенец, притороченный к его поясу.
Харр. Исхудалый, как‑то посеревший, состарившийся на десяток лет. Под когда‑то роскошным джасперианским плащом – обрывки веревок, какое‑то рубище и… древние боги! Темнокожий младенец, притороченный к его поясу.
Она с трудом выдрала малыша из опутывающих его тряпок и краем глаза успела заметить отчаянное выражение на лице супруга, схватившегося за голову. Еще одно чадо!
Славная дружина, правда, ни за что не хваталась, но глаза у всех четверых были на лбу.
– Ну что вы все, остолбенели? Ких, бадью теплой воды! Дуз, скорее за козьим молоком, одна нога здесь, другая – там! Юрг, приведи в чувство этого… О, локки полосатые, Флейж и Сорк, вы еще на Свахе? – Пришлось на миг представить себе тараканью долину. – Бросайте все и быстро сюда!
Она уже привычно качала младенца, а тот успел поймать ее палец и теперь упоенно его сосал.
– Эрм, ты слышишь меня, Эрм! – Теперь ее голос пронесся по всем закоулкам замка Асмура и окрестным садам, где нес свою почетную службу управляющий всем этим обширным хозяйством Эрромиорг.
«Я слышу тебя, госпожа моя», – тотчас же донесся перелетевший через ничто почтительный отзыв.
– Быстро отыщи в кладовых какой‑нибудь сундук с крепким замком, а еще лучше большой котел с крышкой, и вместе с этим – в Бирюзовый Дол. Не медли.
На лазоревом лугу уже кипела давно не виданная здесь суета; и только сам ее виновник все еще пребывал в полной прострации, уставясь бессмысленными, как у собственного отпрыска, глазами в лучезарное по‑весеннему небо Джаспера. Юрг, пренебрегая малогабаритной посудой, прямо из кувшина осторожно вливал ему в рот собственноручного производства самогон, настоянный Ушинью на заповедных травах, и только по учащающимся глоткам можно было догадаться, что пациент мало‑помалу приходит в себя. Наконец он вскинул исхудалую руку и цепко обхватил горлышко кувшина – рука заметно дрожала, но добрый первач потек щедрой струей и мимо рта, как ни странно, не пролилось ни капли.
Опустевший кувшин глухо брякнул о землю. Юрг на глазок прикинул объем выпитого и облегченно вздохнул: похоже, с бродячим менестрелем все было в порядке. Он перенес свое внимание на голенького младенца, пригревшегося на руках жены, и невольно почесал в затылке. По срокам – как‑никак, а почти год прошел – вроде бы все сходилось, но вот цветом кожи мальчонка был не совсем в предполагаемого отца: гораздо светлее, чем все тихриане, но заметно темнее Юхани, он больше всего походил на молочную шоколадку.
Недоумение вызывали и слипшиеся черные волосенки, упрямым треугольничком спускающиеся на лобик до самого переносья – это придавало малышу сходство с каким‑то лукавым обезьянышем. И с кем это путался неугомонный бродяга в своих экзотических странствиях?
А может, это вовсе и не его отпрыск…
На всякий случай Юрг похлопал по черной щеке, приводя менестреля в чувство:
– Эй, Харр, дружище, твой малец, что ли?..
Странствующий рыцарь, не меняя горизонтального положения, повел безразличным взором вбок, на замершую в ожидании ответа принцессу; похоже было, что он никого не узнает. Потянулась тягостная пауза.
– А то, – проговорил он, наконец, с безграничным равнодушием и, ткнувшись носом в захрустевшие колокольчики, захрапел.
– Да он пьян, как свинья! – возмущенно крикнула Сэнни.
Ты же сама распорядилась привести его в норму, – отпарировал Юрг. – И потом, мне кажется, тут виновато не только это пойло: бедняга прошел через что‑то такое, чего его рассудок просто не может вынеси. Отсюда и ступор, как спасение от перспективы свихнуться бесповоротно. А посему для него сейчас лучший эскулап – это время, и я предложил бы не трогать сии бренные останки как минимум до утра.