Вот этим-то женщины и отличаются от мужчин: нет, ну нет у них в мозгах извилины, отвечающей за моделирование возможных опасных ситуаций! И вообще, только мужчины видят в любых предметах повод к войне. Даже самых невинных.
– …Эффект от такой ручки – как от бейсбольной биты, – продолжал лениво запугивать Настю Арик.
– Все ясно. Какими пулями стреляет?
– Не понял…
– Какими пулями она стреляет? – спокойно спросила Настя. Не показывать же этому сопляку, что испугалась, в самом деле! – Разрывными?
Арик наконец-то оценил шутку и улыбнулся:
– Пулями “дум-дум”.
– А разве их еще не сняли с производства?
– Нет, я серьезно. Вы ведь не случайно здесь появились, правда?
Настя сочла за лучшее промолчать.
– Вы ведь пришли за этим? – Арик обвел рукой вещи Кирилла, разложенные на столе. – Правда?
– С чего вы взяли? Я просто… Обыкновенное женское любопытство. Разве вы никогда не лазили по ящикам в комнате родителей?
– Так не пойдет, Настя.
Арик неожиданно включил фонарь, и ей в лицо ударил концентрированный, ослепительно холодный свет.
– Не валяйте дурака. Уберите фонарь.
– Уберу, когда скажете, зачем вы здесь.
– Я уже сказала.
– Нет. Вы пришли специально за вещами Кирилла. Вы знали его. Но почему-то не сказали об этом…
– Да нет же. – Настя решила держаться до конца. Да и не стоит начинать день со скандала.
– Да. Ботинки. – Арик переместил сноп света на “гриндеры”.
– В каком смысле – “ботинки”?
– Это его ботинки. Я бы их из тысячи узнал…
– Мало ли таких продается? – начала было Настя, но Арик перебил ее:
– Может быть, и немало. Но эти одни. Это его ботинки. Он тоже любил забрасывать ноги на стол. Как и вы вчера. Они месяц у меня перед носом маячили. Или больше. Я их изучил вдоль и поперек. На левой подошве – полоса во всю пятку. И лейбл с фирмой вырван. А на правой – он целенький. Зато на правой все впадины в рисунке камешками забиты. Мелким гранитом. Можете снять и посмотреть.
– Я вам верю…
– На левом носке – глубокие царапины в виде креста. Он очень сокрушался по этому поводу. Ну, их вы и сами видите.
– Вижу. – Настя обреченно опустила голову. Чертов крест! Он стоял теперь не только на ботинках Кирилла, но и на Настиной деятельности в агентстве “Валмет”. Можно, конечно, наплевать на это агентство, более того, она это с удовольствием сделает. Если ей позволят уйти с вещами Кирилла. В конце концов, она сестра, она имеет на них право… Даже следователь был вынужден…
– Хорошо. Опускайте фонарь, и поговорим спокойно. Я вчера не сказала вам… Я действительно знаю Кирилла. Я его сестра. Родная.
Арик хихикнул.
– Вы мне не верите? – обиделась Настя.
– Почему не верю. Верю. Во-первых, ботинки. Этот черт никогда бы их кому ни попадя не отдал… Он над ними трясся. Во-вторых, вы даже на него похожи. Только гораздо красивее… Как женщина, я в этом смысле…
Настя прикрыла глаза. Нужно быть идиотом, чтобы сравнивать ее и красавца брата!
– Давайте не будем вдаваться в эти подробности, Арик. Главное вы теперь знаете. Я – его сестра и пришла за его вещами.
– Он вас послал?
Ты попал в самое яблочко этим вопросом, Арик. В десятку, в самый центр мишени. Вот только вместо мишени в дальнем углу тира стоит несчастная сестра КириллаЛан-гера. С несчастным, разбитым, натруженным сердцем. И что может сказать это разбитое сердце? ОН ПОСЛАЛ МЕНЯ. Послал куда подальше – и свою сестру, и свою жизнь.
– Да. Он меня послал.
– Что ж сам не пришел?
– Так получилось. Я заберу его вещи?
– Нет.
Вид у Арика был решительный, но ведь не собирается же он бить ее фонарем – бейсбольной битой – по башке. А потом приковывать наручниками к батарее парового отопления…
– Нет? Почему – нет?
– Потому что он не заплатил за телефон, – заявил Арик.
– Смылся, а за телефон не заплатил. Вот его и отрубили.
– За какой телефон?
– За международный. С Испанией говорил? Говорил! А счета пусть Билл Гейтс оплачивает, так?
– Кто это?
– Один компьютерный миллиардер…
– Тогда почему нет… Раз он миллиардер, – неудачно пошутила Настя. – А на сколько наговорил мой брат?
– На восемьсот двадцать три рубля, – отчеканил Арик.
– Господи… Это же смешно! И сумма небольшая.
– Небольшая, но принципиальная.
– Хорошо. Я отдам вам деньги. Прямо сейчас. И заберу его вещи.
Не “хорошо”, а очень хорошо. Просто великолепно. Замечательно все разрешилось. Сейчас она пойдет в ею же вылизанный до блеска туалет. И вынет несчастные восемьсот двадцать три рубля из специального кармашка, нашитого на трусы. Замечательное изобретение, еще мамино. Таким образом остаются в полной сохранности все купюры достоинством от десятки и выше. Ни один карманник не залезет, ни одна глазастая цыганка не покусится.
Голос Арика остановил ее на полпути к выходу из комнаты:
– А что ж он сам не пришел, Кирилл? Мне нужно было кое-что передать ему. Лично.
– Что именно? – Настя резко обернулась.
– Его искал один человек. – Кто''
– Я же сказал. Только ему. Лично.
Настя вернулась к столу, подпрыгнув, присела на краешек и посмотрела на Арика.
– Вот что. Он не придет, потому что его нет.
– В каком смысле – нет?
– В прямом. Он умер.
– То есть… – Арик недоверчиво улыбнулся.
– Он погиб, – сказала Настя.
Это было чистой правдой: он погиб, а не покончил с собой. И даже если он сам сунул голову в петлю, существовал кто-то, кто повесил ремень и заманил Кирюшу в его кольцо. И пусть ее попробуют убедить в обратном!
– Погиб? Нет, правда, что ли? Настя кивнула головой.
– Да. У меня даже документ есть. Свидетельство о смерти… – Господи, зачем она заискивает перед этим мальчишкой?
– Сочувствую, – сказал Арик.
"Сочувствую”, надо же! Ни черта он не сочувствовал, это и невооруженным взглядом видно, даже ресницы не дрогнули, даже складка у губ сохранила безмятежность. Да и что значит сочувствие, если даже смерти для него не существует? Так, голова распадается на куски на каком-нибудь тринадцатом уровне. А совсем нестрашные куски превращаются в арбуз и две смородинки. Далее следует титр “GAME OVER”. Но и “GAME OVER” – не вопрос • для игрока со стажем, в, любой игре он сохраняется через каждые десять минут…
– И что же с ним случилось?
– Его убили, – с неожиданной и потому не праведной ненавистью бросила Настя. – Поэтому я здесь. И поэтому я забираю его вещи.
Да, убийство выглядело куда лучезарнее, чем какая-нибудь черноземная смерть. И Арик даже покраснел от удовольствия.
– А вы думаете, что в них что-то можно найти? В вещах? – Жгучее любопытство сжирало его изнутри.
– Не знаю.
– А нашли уже что-нибудь?
– Идите сюда, Арик. Попробуйте объяснить мне вот это… – И Настя ткнула пальцем в блокнот с эпохальной историей Люси из кафе.
– “Пидорасы”, – с выражением прочел Арик. – Вообще-то уже давно практикуется термин “голубые”… Вам объяснить, что это такое?
– Да нет, – поморщилась Настя. – Вот здесь. Смотрите выше. “Вибромассажеры (мал., бол., ср., ) – $ 11; Пыл. “LG” – $ 93, без НДС; насадки – $ 6”.
– А-а… Так это его старая тетрадь. Торгового агента. Он до того, как сюда прийти, торговым агентом работал. Коммивояжером. Пылесосы, электрогрили, вибромассажеры… Раз вы его сестра – должны были знать…
– Так. Значит, вначале он был коммивояжером, а потом переквалифицировался в детективы.
– Ага, – подтвердил Арик. – С ходу перековался.
– И никаких особых знаний ему не потребовалось? “…Но все они – профессионалы, – совсем не к месту вспомнила Настя полную пафоса речь Метелицы. – Каждый из них прошел тщательный отбор”.