Частный сыщик никогда не попадет в такой переплет.
— Швейцар знает, что я поднялся к вам.
— Думаете, он вас запомнит? Или начнет гадать, куда вы подевались?
— Мистеру Тессельману известно, что я пошел сюда.
— Но известно ли ему, что вы до меня добрались?
— Если вы шутите, то играете со смертью, — сказал я.
— Почему это? Пистолет-то у меня.
— С первого выстрела вы можете и промазать, при условии, что я достаточно проворно отскочу в сторону.
Грилдквист нахмурился
— Да, эта шутка начинает набивать оскомину, — рассудил он и, подойдя, отдал мне пистолет.
Я взял его, понюхал дуло, открыл затвор. Пистолетик не был заряжен, его давно не чистили и не пускали в ход. Я вернул его Грилдквисту и сказал:
— Не следует играть с огнестрельным оружием.
— Наверное, вы правы, — согласился он, потом сел, посмотрел на телевизор и опять взглянул на меня. — Вы передвинули кресла.
Отвечать на это замечание было бессмысленно.
— Кстати, о вашей второй жене, — проговорил я. — Она когда-нибудь виделась с Мэвис?
— От всей души надеюсь, что нет. Не думаю, иначе она сказала бы об этом, Джанин далеко не молчунья.
— Говорите, она теперь в Калифорнии?
— Опять вышла замуж. Вы что, думаете, ее обуяла запоздалая ревность? Джанин не способна убить человека. Во всяком случае, ударом ножа. Она предпочитает сживать людей со свету языком.
— У вас, кажется, была и третья жена?
— Она в Европе. У нас с Мэвис все закончилось еще до того, как я встретил Элайзен.
С минуту я потягивал виски, потом сказал:
— Уж и не знаю, о чем еще спросить. Может, вам придут в голову какие-нибудь ответы?
Он улыбнулся, глядя в свой стакан.
— Нет, зато пару вопросов я придумал. Например, вы не назвали свое имя и не объяснили, как связан я с мистером Тессельманом.
Я осушил стакан, поднялся и сказал:
— Вы правы, я не назвался и не объяснил. Спасибо, что нашли для меня время.
— А между тем хотелось бы знать.
Я улыбнулся и зашагал к двери.
— Как вы думаете, имеет ли смысл стращать вас полицией? — спросил он.
Я остановился и оглянулся.
— Как это?
— После вашего ухода я могу позвонить швейцару и сказать, чтобы он не выпускал вас из здания. А потом позвать полицию и заявить, что вы выдавали себя за сыщика.
— Зачем вам это?
— Вы вели разговор так, как было выгодно вам. Я к такому не привык. Мне хочется знать, кто вы такой.
— Вы знакомы с человеком по имени Бугай Рокко? — спросил я.
— Профсоюзный деятель?
— Он самый. Этот человек никогда не осложнял вам жизнь?
— Нет, до сих пор мы неплохо ладили. Да и дел у нас с ним не так уж много. А что?
— Если вы станете осложнять жизнь мне, Бугай начнет осложнять жизнь вам.
— Никогда не встречал такого умельца пускать в ход громкие имена, — сказал Грилдквист. — Сейчас вы скажете еще, что знакомы с Джорджем Клейтоном.
Я разинул рот.
— С Джорджем Клейтоном?
— С тем парнем, которого арестовали за убийство Бенсон. И не врите, будто не знаете этого имени.
Я улыбнулся и перевел дух. Я совсем забыл о газетах. Разумеется, в них было напечатано мое полное имя.
— Джордж Клейтон — это я.
Он мне не поверил.
15
Я должен был встретиться еще с троими: Аланом Петри, Полом Девоном и Эрнестом Тессельманом, но решил, что с этими можно подождать до утра. Был уже одиннадцатый час, а с людьми сподручнее общаться при свете дня. Надо было как-то убить четыре часа, а потом ехать в «Тамбурин» за Эллой, поэтому я отправился домой.
Я допивал пиво, когда зазвонил телефон. Никто, вроде, не должен был так быстро раздобыть сведения, поэтому, входя в гостиную и поднимая трубку, я гадал, кто бы это мог быть.
Голос я не узнал. Он был зычный, глухой и говорил с сильным акцентом
— Вы есть Клей? — спросил голос.
— Кто это?
— Вы знакомы с некий мистер Уильям Кэнтелом? — осведомился голос, безбожно коверкая слова.
— Уильямом Кэнтелом? Вы имеете в виду Билли-Билли Кэнтела?
— Иго самого. Он был просить меня вас телефонировать.
— Когда?
— Только немного мгновений назад.
— Вы знаете, где он?
— Он просил, — произнес голос со сводящей с ума медлительностью, да еще так, что разобрать что-либо было невозможно, — говорить вам, где вы могли встретиться с его.
— Где же? — спросил я, нащупывая карандаш и бумагу.
— Есть станция трубы на улице девяносто два…
— Что там есть?
— Ваше прощение. Станция подземная. Она больше не в использовании. Мистер Кэнтел есть там сейчас ожидающий вас.
— На станции подземки?
— Вы имеете карандаш с бумага? Я буду поведать вам, как достичь туда.
— Да, валяйте.
— Теперь слушайте, — сказал он. — Эта станция подземки есть больше не в употреблении. Нормальные входы опечатаны вконец. Но там есть еще путь пробираться в станцию через подземелье дома на улице девяносто два.
Он рассказал мне, как попасть на станцию подземки, и я все записал. Потом мой собеседник произнес:
— Власти употребляют платформы для складирования досок и много строительного материалу. Мистер Кэнтел был устраивать себе маленькую тайную нору на центростремительной платформе. Вы это имеете записать? На платформе, где бы становились центростремительные поезда, а не окраинностремительные. Это будет на западной стороне станции.
— Записал, — сказал я.
— Вы должны пройти через переход к центроедущая платформе, а потом заворотить к лево. Он там в южном конце платформы. Он взял убежище за штабелем досок там. Вы имеете все это?
— Я имею все это, — ответил я. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Мистер Кэнтел говорил мне, что мне не было бы нужно именовать себя, поскольку вы не знаете я.
— Но я хотел бы с вами познакомиться, — сказал я, и в трубке щелкнуло.
Я немного посидел, пытаясь решить, что мне делать. У меня не было ни малейших сомнений в том, что звонил этот умник и никто иной. Этот насквозь фальшивый иностранный акцент, эта попытка использовать Билли-Билли как приманку. Он хотел залучить меня в тихое местечко, чтобы завершить дело, столь неудачно начатое вечером.
Что ж, ищущий да обрящет с моей помощью. Я не сомневался, что найду своего умника на этой заброшенной станции подземки. Он ждет меня там. К тому же, разнообразия ради неплохо бы хоть разок точно знать, где его искать.
Я снова вышел в душную ночь, доплелся до гаража и получил у пуэрториканского мальчишки свой «мерседес».
— По-прежнему жарко, — сообщил он мне, вылезая из машины.
— Хорошо поспал в кино?
— Неплохо. Вы не придумали, какую работу мне дать?
— Все не так, как тебе представляется, мальчик, — сказал я.
Он пожал плечами.
— Все лучше, чем тут вкалывать.
— Это тебе только кажется
— Я хочу свалить отсюда.
— Я поспрашиваю, — сказал я — Но ничего не обещаю.
— Спасибо, мистер, — обрадовался он. — Вы им скажите, что я вожу машину как черт. А когда полицейские начнут задавать мне вопросы, я, извините, по-английски ни бум-бум.
— Я им скажу.
Я сел за руль «мерседеса», сказал «пока» мальчишке, одарившему меня улыбкой до ушей, и поехал на Восемьдесят шестую улицу, а по ней — через парк в Истсайд. По пути я вытащил из-под приборного щитка свой пистолет тридцать второго калибра и проверил его. Он был вычищен, заряжен и в боевой готовности. Я сунул его в карман пиджака.
Дома через два от нужного мне здания нашлось место для стоянки. Тут был эдакий псевдожилой квартал из четырех— и пятиэтажных кирпичных домов, выстроенных с расчетом на дешевизну квартир. Цены на жилье тут не были занижены, поскольку само жилье, в общем-то, никуда не годилось.