В постели она несколько отличалась от Мэри, и эта новизна возбуждала меня, и какое-то время я очень гордился, что у меня две женщины в одном и том же квартале. Затем мы оба переменили отношение к нашей связи, больше стали интересоваться своими семьями, и вся прежняя прелесть любовных встреч как-то потускнела и потеряла привлекательность. Мы не ссорились, не оскорбляли друг друга и вроде бы не рвали отношений, но к середине декабря я уже перестал к ней наведываться, а она больше не звонила мне, как делала это пару раз в октябре и ноябре, намекая, что сегодня подходящий день, чтобы поваляться в постели.
Тем не менее хорошенькие женщины продолжали меня волновать, и я по-настоящему мечтал о какой-нибудь высокой стройняшке с красивой походкой, коими качествами и обладала мисс Эмерсон. Когда мы оказались в кабинете мистера Истпула, я сразу обратил на нее внимание, но потом меня отвлекли проблемы с ее боссом, и при нормальных обстоятельствах на этом все и закончилось бы.
Оттого я и был так удивлен и встревожен той сексуальной аурой, которая теперь между нами образовалась. Возникло что-то новое, отличавшее данный случай от других проявлений моего обычного влечения. Оно было сильнее и болезненнее, и самое смущающее заключалось в том, что я знал этому причину. Девушка являлась моей пленницей. “Ах, моя гордая красавица, вы в моей власти!” Да, как раз из этой оперы. Конечно, она не была пленницей в том смысле, что я мог сделать с ней все, что захочу, но нечто в таком роде чувствовалось между нами, поскольку она действительно оказалась в моей власти, а я играл роль отъявленного негодяя.
Да, собственно, и был им, разве нет? Я появился здесь, как сказал ей, чтобы совершить крупное ограбление, что отличало данную ситуацию от тех редких случаев, когда во время работы в моих руках оказывались симпатичные девушки, так или иначе преступившие закон. Тогда я не был негодяем, а, наоборот, — хорошим парнем, выступающим на стороне закона. Кроме того, меня стесняли правила моей профессии и рамки все того же закона. Что начисто отсутствовало сейчас.
Конечно, я не собирался ее насиловать, хотя, видит Бог, фигурка у нее ужасно соблазнительная. Но сейчас гораздо важнее было не испугать ее, чем думать об удовлетворении своих неуместных плотских желаний. Поэтому я решил поговорить с девушкой, смягчить ее напряженность, но еще не знал, что сказать, чтобы ненароком не усилить сексуальный дискомфорт, возникший между нами. И я довольно долго шел рядом с ней молча, что не могло действовать на нее успокаивающе.
Наконец я решил, что самое лучшее — это выглядеть напористым и деловитым.
— Хочу вам сказать пока, что именно нам нужно. Вы должны будете войти в хранилище одна, поэтому лучше я сейчас сообщу вам, что вы должны вынести для нас.
Она не смотрела на меня, а, не отрывая глаз от пола, кивнула:
— Да.
Ее лицо выглядело напряженным, кожа натянулась на скулах, глаза были раскрыты слишком широко.
— Нам нужны ценные бумаги на предъявителя. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да, — опять коротко сказала она.
Конечно, девушка это знала, ведь она здесь работала.
— Хорошо, — продолжал я. — Нам нужно, чтобы каждая из них была не больше чем на сто тысяч долларов, и не меньше чем на двадцать тысяч, и чтобы сумма их составила десять миллионов.
Она на секунду обратила на меня удивленный взгляд, но тут же снова отвернулась, кивнула и сказала:
— Хорошо.
— Теперь я понимаю, что вы будете умницей и все сделаете правильно, но хочу все же напомнить вам об одном. Мой партнер находится в кабинете вашего босса, и он может видеть хранилище на одном из мониторов, а также каморку перед хранилищем, где сидит охранник. Если вы попытаетесь заговорить с ним или сделать что-то не то в хранилище, он увидит это.
— Я... я не сделаю ничего такого.
— Она едва не плакала от страха — Я знаю. Только я подумал, что стоит вас предупредить, вот и все Но я знаю, что вы будете вести себя благоразумно.
Мы как раз проходили через очень большое помещение, где все сотрудники, побросав свои дела, сгрудились у окон. Там оказалось около сорока человек, которые глазели на парад. Незаметно для себя я шагал в ритм бою барабанов, а вот походка мисс Эмерсон была какой-то неуверенной, порой она неожиданно замедляла шаги. Я решил, что такие судорожные движения вызваны нервным состоянием девушки, и пытался изо всех сил приноровиться к неровному ритму ее шагов, хотя из-за маршевого темпа музыки это оказалось затруднительно.
Когда мы вышли из огромного офиса в коридор, ведущий вправо, она вдруг споткнулась, и я автоматически схватил ее за предплечье, пытаясь удержать девушку в состоянии равновесия. Но мисс Эмерсон испуганно рванулась от меня. Держась на ногах только от ужаса, она попятилась и прижалась к стене.
Я огляделся и понял, что мы в коридоре одни.
— Успокойтесь, — тихо и быстро проговорил я, опасаясь, что она в любую секунду может закричать. — Пожалуйста, успокойтесь, никто не собирается причинять вам какой-либо вред.
Она снова в страхе поднесла правую руку к горлу, как в кабинете Истпула. Я видел, что она заставляет себя ровно дышать, пытаясь овладеть собой. Действительно, девушка взяла себя в руки и подавила страх. Я терпеливо ждал, когда она полностью оклемается, и наконец она тихо сказала:
— Теперь все в порядке.
— Ну и отлично. Вы себя прекрасно ведете. Вам не о чем беспокоиться, обещаю вам. Все, что нам нужно, это деньги, а от вас нам ничего не надо, так чего вам бояться?
Разведя руками, я улыбнулся ей.
Она кивнула, отклеилась наконец от стенки, но не ответила на мою улыбку и, как могла, избегала встречаться со мной взглядом. Не знаю, что являлось причиной этого — страх или стремление выйти из сексуальной ауры, но полностью успокоить ее не стоило и пытаться. Впрочем, в любом случае устранить ее нервозность в данной ситуации было бы невозможно, лишь бы она сделала все рассудительно и деловито.
А девушка теперь вела себя нормально. Мы шли по коридору, и вот она указала на закрытую дверь впереди:
— Это комната перед хранилищем. Там должен находиться охранник, а хранилище — как раз за ним.
— Я подожду вас в коридоре, — спокойно произнес я. — Вы уже знаете, что нам нужно.
Не глядя на меня, она быстро кивнула. Я сказал:
— Повторите это мне. Успокойтесь, не волнуйтесь и просто повторите то, что я просил вас сделать.
Ей пришлось откашляться, прежде чем она смогла заговорить.
— Вам нужны бумаги на предъявителя. Не крупнее чем на сто тысяч долларов, и не мельче чем на двадцать тысяч.
— И на какую сумму всего?
— На десять миллионов долларов.
— Все правильно. И поймите, мой партнер следит за вами.
— Я не сделаю ничего плохого, — сказала она, так и не глядя мне в лицо. — Теперь мне идти?
— Конечно.
Она открыла дверь и вошла внутрь, а я прислонился к стене и стал ждать — или десяти миллионов, или полного крушения наших планов.
ТОМ
Когда я выдвинул стул из-за письменного стола Истпула, это являлось только бравадой. Я не собирался им пользоваться, по правде говоря, я был слишком взвинчен, чтобы усидеть на одном месте. Если бы я мог расхаживать по его кабинету, думаю, что просто взорвался бы.
Тем не менее только из-за стола можно было следить одновременно за Истпулом и за экранами телекамер. Поэтому я оставил финансиста сидеть на своем месте, а сам встал за его спиной, в углу кабинета, между окнами, выходящими на две стороны. Оттуда я мог наблюдать за кабинетом и за улицей.
Устройство мониторов здесь было такое же, как в приемном зале.