Без пятнадцати двенадцать я снова отправился к Редфилду, и в этот раз мне повезло. Как только я остановился перед его домом, так сразу же увидел его. Он работал на заднем дворе. Все еще с некоторой неуверенностью я ступил на кирпичную дорожку, но, заметив, что он видит меня и не делает никаких знаков, чтобы я не подходил, я понял, что опасность миновала. Она ушла в дом.
Он был без рубашки и, стоя на коленях, возился у низенькой кирпичной стенки. Рядом, в тени большого дуба, стояла тачка с цементным раствором. Он поднял на меня глаза.
— Привет, — поздоровался я.
Он сдержанно кивнул, но не ответил. Наверное, решил, что я пришел к нему скандалить. Тогда в офисе он потерял терпение и повел себя очень грубо, а я был тяжелее его фунтов на тридцать, и теперь оружия у него под рукой не было. Но, если даже у него и были такие мысли, виду он не подал.
Я закурил и присел на корточки, глядя на него.
Полицейским он был хорошим, но никогда не выиграл бы соревнования каменщиков-любителей.
— Я хотел с вами кое-чем поделиться, — сказал я. — Сегодня утром я еще раз съездил туда. И нашел то место, где стояла его машина.
Он даже не обернулся:
— Я не беру работу на дом.
Он не умел обращаться с мастерком и большую часть раствора размазывал просто пальцами.
— Никаких отпечатков не останется, — заметил я, — у этой штуки шершавая поверхность.
— Я знаю, — ответил он. — Через полчаса я буду чувствовать, что мои пальцы как будто отшлифована наждаком.
— Если вы не возражаете, я покажу, как это делается.
— Вы каменщик?
— Но не член профсоюза. Мне приходилось заниматься садовыми работами. Дорожки, бордюры и все такое.
Он ничего не ответил, и я было подумал, что он откажется. Но он протянул мне мастерок и слегка отодвинулся. Я показал ему, как накладывать раствор и распределять его до конца кладки и как скользящим движением мастерка ровнять край одного ряда кладки с предыдущим. Я положил кирпич, снял излишки раствора и потянулся за следующим. Потом уложил еще три.
Он поблагодарил меня едва заметной напряженной улыбкой:
— У вас получается так, что кажется, это и впрямь нетрудно.
— Зависит от практики, — ответил я. — Только сначала вам нужно намочить ваш кирпич. Он слишком сухой.
— Зачем это? — удивился он.
— Он пористый и поэтому слишком быстро впитает часть воды из раствора. Раствор становится рассыпчатым и плохо затвердевает. У вас есть какое-нибудь корыто, чтобы налить воды?
— Конечно. — Он сходил в гараж и вернулся с небольшим мусорным баком. — Это подойдет?
— Отлично. Вы сложите туда кирпичи и зальете водой из шланга. Дадите им полежать несколько минут, а потом вытащите.
Он кивнул и вытер испарину с лица:
— Хотите пива?
— Звучит заманчиво.
Он поднялся на заднее крыльцо и скрылся в кухне за противомоскитной сеткой. Через минуту он вернулся, держа две откупоренные банки пива. Мы присели на корточки в тени. Я оглядел дворик. Второе крыло дома было направлено в сторону подъездной дорожки, и под навесом на углу я заметил передние колеса и капот какой-то старой машины. В центральной части дома было большое окно, а под ним цветочные клумбы и вымощенная кирпичом дорожка, соединявшая перекладины буквы «Г». Там я ее и увидел в тот раз. Я постарался не вспоминать об этом и понадеялся, что она не будет выходить из дома.
Я указал кивком на бугенвиллею, увивавшую стену гаража:
— Разве здесь не бывает заморозков? Как вы ее укрываете?
Он отхлебнул пива.
— Заморозки бывают не чаще двух-трех раз в год.
Хватает дымовой завесы — я развожу костер на углу.
Мы перешли к обсуждению местных сортов газонной травы. Это его увлекло, он оживился, и настороженность во взгляде исчезла. Он с интересом взглянул на меня:
— Вы говорите так, как будто сами занимались садоводством.
Как случилось, что вы разбираетесь в стольких вещах?
— Мой дядя был ландшафтным архитектором, — ответил я. — И я помогал ему. — Я рассказал ему о том, какую сделку мы заключили с Джорджией Лэнгстон, и о своих идеях насчет благоустройства участка.
Он кивнул:
— Так что вы хотели? — Он повертел в руках пивную банку, изучая надписи на ней Потом сухо и с трудом произнес:
— Извините меня за тот случай в офисе.
— Забудьте об этом.
Он сунул руку в брючный карман, вытащил пачку сигарет и протянул мне:
— Закурите?
Это были сигареты «Кент».
— Спасибо, — поблагодарил я, и мы закурили.
Мы допили пиво, и он поднялся:
— Я должен разгрузить оставшиеся кирпичи. Пойду займусь этим.
— Я помогу, — предложил я. Меня не покидало приятное ощущение, что я в нем не ошибся.
Он скрылся за углом противоположного крыла дома, и я услышал, как хлопнула дверца машины. Она стала приближаться по подъездной дорожке и показалась из-за угла. Я вздрогнул. Это был пикап. Он затормозил, развернулся, подъехал к вымощенной кирпичом площадке и остановился. Я бросил незаметный взгляд на задние колеса. На них был тот самый ромбовидный узор, след которого я видел утром в пыли.
Мне удалось не выдать себя выражением лица. «Это еще ничего не доказывает», — подумал я. Масса народу курит такие сигареты, в округе найдется не одна сотня пикапов, а эта марка шин — самая распространенная. Но, когда я вернулся оттуда, его не было в офисе.
Мы разгрузили кирпич и аккуратно сложили его.
Он прислонился к задней дверце и задумчиво посмотрел на меня:
— Вы говорили, что ездили туда утром? И нашли место, где стояла машина?
— Да.
— Значит, вы знаете, на чем он приезжал?
Я не был уверен в том, как он отреагирует, но уйти от ответа не мог.
— Да, — ответил я, — он приезжал на пикапе.
Он одобрительно кивнул:
— Мне было интересно, заметили ли вы царапину на сосне.
Я почувствовал большое облегчение. Другой человек, мне незнакомый, был достаточно опасен, но, если бы это оказался Редфилд, могло быть еще хуже.
— Значит, вы тоже там были?
— Когда Митчелл вернулся и сообщил, что все случилось так, как вы и рассказали. Я примерно представлял себе, как он туда приехал, поэтому свернул на старую дорогу и пешком дошел до того места, где он развернулся около упавшего дерева.
— Вы подходили к амбару?
— Конечно. — И он саркастически усмехнулся. — Если вы намекаете на окурок, то это я бросил его там.
Или вы считаете этого типа настолько безмозглым?
— Нет, — ответил я. — Не считаю.
В этот момент с шоссе свернула машина и остановилась около гаража. Я понял, что задержался слишком надолго. Это был фургон, из которого вышла девушка — типичная домохозяйка из пригорода, если не учитывать того, что, глядя на нее, мне все время приходилось бороться с первым впечатлением. Я придал своему лицу безразлично-вежливое выражение, по крайней мере, сделал такую попытку.
Свои темно-рыжие волосы она собрала в конский хвост, спадавший до плеч. На ней были босоножки и очень консервативное, закрытое спереди хлопчатобумажное платье. Она была слишком хорошенькой.
И пожалуй, слишком загорелой… Я снова выругался про себя.
Редфилд довольно чопорно представил нас друг другу. Она протянула мне руку и улыбнулась:
— Очень приятно, мистер Чатхэм.
— Очень приятно, — ответил я.
— Вы ведь приезжий? — мило поинтересовалась она.
— Из Сан-Франциско, — кивнул я.
Она задумчиво посмотрела на меня:
— Довольно странно. Не могу избавиться от непонятного ощущения, будто я вас где-то видела.
Я успел проглотить фразу, готовую сорваться с языка, и поспешно заменил ее другой:
— Очевидно… дело в том, что я уже дня два в городе.
— Может быть, поэтому. — Она обворожительно улыбнулась.