Владимир не стал задумываться над природой любопытства молодого человека. Чисто профессиональной — желанием разглядеть потенциального свидетеля — или желанием увидеть голую женщину.
— Ой! — воскликнула Лида, одновременно обнаружив и халат, и Фризе. — Неужели я выгляжу в этом халате так же нелепо, как и ты?
— Зато сейчас ты великолепна. Мент, по-моему, ослеп, пяля на тебя глаза.
— Поделом. — Лида сняла с Владимира халат, прижалась к нему всем телом. Шепнула: — Володя…
— С твоей подругой случилось несчастье.
— С Иркой? — Лидин голос прозвучал очень буднично. Словно она давно ожидала, что с приятельницей случится несчастье.
— С Иркой. — Фризе помог гостье надеть халат. И даже туго завязал поясок. — Меня, кажется, хотят допросить. А ты будь умницей.
Он быстро натянул на себя джинсы, футболку. Достал из письменного стола паспорт, визитные карточки — любое знакомство с властью начинается с документов. Без бумажки ты букашка! Старая, глубоко засевшая в сознании истина.
Пока он собирался, Лида стояла посреди номера, наблюдая за его действиями. И только после того, как Фризе ласково провел ладонью по ее щеке, спросила шепотом:
— Ее убили?
— У меня такое предчувствие.
Когда они вместе вышли из номера, милицейский в штатском, в одиночестве расхаживающий по коридору, мрачно сказал:
— Госпожа Протулис! Вы тоже далеко не уходите. Потом побеседуем и с вами.
— А до столовой? Это не будет слишком далеко? — любезным голоском поинтересовалась поэтесса.
— Не будет.
НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
— Дежурная открыла нам эту комнату. — Милиционер показал на номер, из которого накануне выехал критик Двориков. — Там и побеседуем. Не возражаете?
Окна комнаты выходили на север. В ней было прохладно. Пахло лекарствами.
Они сели друг против друга возле журнального столика с темной столешницей. Столешница носила на себе следы многочисленных выпивок — большие и малые круги от бутылок и рюмок наводили на мысль о том, что многие поколения обитателей номера пили не водку, а по крайней мере концентрированную кислоту.
Гость из милиции, не знавший особенностей литфондовской мебели, сел на уютный с виду диванчик. Теперь этот диванчик противно поскрипывал даже тогда, когда милиционер просто задавал вопросы.
Фризе сидел на стуле и думал о том, что вся его беседа с милиционером, которую записывал маленький магнитофон, поставленный на журнальный столик, будет идти под аккомпанемент этого скрипа.
Звали милиционера Леонидом Ивановичем. Работал он следователем в местном отделении внутренних дел и имел чин лейтенанта.
— Я веду предварительное дознание, — предупредил он Фризе, внимательно ознакомившись с его паспортом. — Следователь прокуратуры с минуты на минуту подъедет.
Владимир понял, что его предчувствие оправдалось. Прокуратура расследует убийство.
… Тело Ирины Карташевой обнаружили сотрудники патрульно-постовой службы, проезжавшие в три часа ночи по главной улице поселка, Большому проспекту. На пересечении с Морской, рядом с когда-то популярным, а ныне никому не нужным полуразрушенным кафе. Фризе почти каждый день проходил мимо него. Одному из патрульных померещилось что-то белое в кустах. «Уазик» подъехал поближе. Водитель включил дальний свет… Рядом с дорогой лежала женщина в белом платье. Тут же валялась мягкая кожаная сумочка.
Обо всем этом Леонид Иванович рассказал Фризе перед тем, как начал задавать вопросы. Не раскрыл только самого главного — как погибла Карташева.
Лейтенант медленно перелистал странички паспорта. Демонстративно сравнил фотографию с оригиналом.
— Отдыхаем?
— Стараемся.
— Залив нынче сильно зацвел, — словно бы извиняясь за главную местную достопримечательность, констатировал лейтенант.
Не дождавшись ответа, следователь нахмурился:
— Ваше место работы?
Фризе знал, что такой вопрос неминуем, и продумал ответ. Докладывать стражу порядка о том, что занимается частным сыском, он не собирался.
— В настоящее время нигде не служу.
— Безработный?
— По образованию юрист. Последнее время работал в еженедельнике «Сыщики и воры». — Он положил перед лейтенантом визитную карточку. — Еженедельник закрылся. Сейчас пишу книгу.
— Понятно. С Ириной Карташевой давно знакомы?
— Со дня приезда. Здесь, в Доме творчества, так мало обитателей, что все друг с другом знакомы.
— Карташева москвичка, как и вы.
— До приезда в Комарове мы знакомы не были.
— Понятно.
«Этим своим „понятно“ он меня достанет!» — подумал Фризе.
— Вчера поздно вечером вы пришли домой вместе с Карташевой…
— Да. Ужинали в ресторане «Олень». Встретились в семь у залива. За столик, наверное, сели в половине восьмого.
— С Карташевой вы провели вечер в ресторане, а ночь…
— А ночь с другой женщиной.
— Не мои заботы! — Лейтенант порозовел и опять насупился. — Ночью вы с Карташевой не встречались?
— Нет, Леонид Иванович, мы разошлись по своим номерам. Моя соседка, Лидия Павловна, услышала, что я не сплю, и заглянула на огонек. Почитать свои стихи.
На этот раз сакраментального «понятно» не последовало. Заглянув в маленькую записную книжку, лейтенант спросил:
— У вас с Карташевой были близкие отношения?
— Нет. — Фризе чуть не сказал: «Мы же с ней только познакомились». С Лидой он познакомился на день раньше.
— Но вы же пригласили ее в ресторан?
— Захотелось потанцевать с красивой женщиной.
— Вы не обратили внимания — у Ирины Георгиевны не было здесь… мужчин… которым бы она уделяла много внимания?
— Она подолгу беседовала с человеком, который вчера вечером выехал из этого номера.
— Это кто? — В серых глазах лейтенанта вспыхнул огонек.
— Петр Петрович Двориков. Известный питерский критик. Он говорил мне, что стихи Ирины великолепны.
— В какое время он уехал?
— Леонид Иванович, Дворикову восемьдесят семь лет. Но мужчина крепкий. Вы не хотите мне рассказать, как погибла Ира? Может быть, и я смогу оказаться полезным.
Лейтенант с сомнением посмотрел на магнитофон. Крошечный красный огонек, похожий на кончик зажженной сигареты, свидетельствовал о том, что аппарат работает.
— Эта поэтесса… Лидия Павловна, всю ночь была с вами?
— Вплоть до вашего прихода.
— Ночью из номера не выходила?
— Нет. Спала как сурок. — Фризе мельком взглянул в окно. В скверике перед столовой несколько женщин о чем-то взволнованно разговаривали. О чем — догадаться было не трудно.
— Понятно, — следователь выключил магнитофон. — Отвечу на ваш вопрос — Карташеву сбила машина. Она куда-то отправилась ночью, в сторону Зеленогорска.
— О господи! — Фризе с горьким сожалением подумал о том, что все могло бы обернуться иначе, если бы…
— Вопросов возникает много. — Лейтенант опять включил магнитофон. — Почему она ночью ушла из своей комнаты? Куда направилась? Не знаете?
— Дежурная видела, как Ира уходила?
— Нет. Крепко спала. А утром заметила, что дверной запор открыт.
— Но кто-то должен был вызвать Иру? Криков под окнами мы не слышали. О телефонном звонке дежурная бы знала.
— Зачем было звонить дежурной? У Карташевой имелся сотовый телефон. Мы нашли в сумочке.
«Фризе! Вы теряете квалификацию, — с огорчением подумал Владимир, — в Ирочкиной сумочке лежал не пистолет, а сотовый телефон. Надо же так обмишулиться!»
— Вас это удивило? — Наверное, следователь почувствовал замешательство Владимира. Фризе все больше и больше проникался уважением к лейтенанту. Судя по молодости, он только-только начал службу.