Позвонить?
- Уже обзвонились. Ни дома, ни в лабораториях. - Накрепко вцепившись в Семена крючками-глазками, он вскинул руку с часами, постучал пальцем по циферблату. - Хочу предупредить: если в ближайшие десять минут не объявится, мы вынуждены будем...
Не договорил. В дверях подъезда показался Владимиров. Он выглядел бледнее обычного, но держался уверенней, чем когда-либо. Начальственный взгляд и насмешливо-ироничная улыбка априори давали понять, кто здесь хозяин и кому дано распоряжаться.
- Семен Петрович, - обратился он к заместителю, - мы, кажется, договорились - нашим гостям надо отдохнуть с дороги.
- Спасибо за заботу, - невольно поддался Стальгин директорскому тону. Но у нас другая программа.
Взяв у одного из сопровождающих толстокожий портфель, он достал прошитый металлическими скрепками пакет, картинным жестом протянул директору: мол, ознакомься, потом будем разговаривать. Тот небрежно вспотрошил конверт, изорвав его в клочья, неторопливо стал просматривать бланочные листы, заверенные подписями, печатями. И пока читал-перечитывал, крутил так и этак, разглядывая грифы и штампы, из здания высыпали сотрудники, одни мужчины. Другая такая же группа подошла из соседней лаборатории. Приезжие всполошились, увидев себя в окружении зеленых халатов.
Со второго этажа высунулась из окна взлохмаченная от возбуждения секретарь-машинистка, прокричала сорванным голосом:
- Михаил Матвеевич, кого еще позвать?
- Благодарствую. Зиночка. Пока достаточно.
Еще раз перетасовав бумаги, Владимиров сунул их в боковой карман пиджака и весело посмотрел на посеревшего Стальгина.
- Вы забыли запастись еще одной бумажкой - ордером на арест.
- У нас достаточно полномочий! - с вызовом отозвался Стальгин, хотя и без прежней самонадеянности.
- Это мы сейчас проверим, - многозначительно пообещал директор и обратился к своему зеленому воинству: - я попросил собрать вас, чтобы посоветоваться. Ситуация не из простых. Во всяком случае, у меня нет готового решения. Как вы знаете, событие должно состояться послезавтра, в пятницу. Но вот эти товарищи, - взгляд в сторону приезжих, - хотят забрать ЕГО сегодня.
- Мы всего лишь исполнители! - выкрикнул Стальгин.
- Все правильно, к вам никаких претензий, хоть вы и полномочные. Распоряжение, - директор похлопал себя по карману, где лежали документы, касается института и прежде всего меня. Велено сдать ЕГО с рук на руки. Так что будем делать?
Окружение многоголосо взроптало, посыпались вопросы, смысл которых сводился к одному: как можно прерывать процесс, если ОН еще в летаргии? Пришлось доставать казенные бумаги, вычитывать места, где разъяснялось, что реставранта надлежит отправить в том состоянии, в каком он есть, и что реанимирован он будет в Центре. Далее следовали подробнейшие рекомендации, как организовать транспортировку.
- Да пошлите вы их... - раздалось в толпе.
- Это к вам не относится, - под взрывной хохот пояснил Владимиров вздрогнувшему Стальгину.
Как же быстро линяет человек. И куда что девается. Только что рядился в личину чрезвычайного и полномочного посла - и вот уже в своем природном естестве, всего лишь носатый Аркаша. Да он никем другим и не мог быть в глазах тех, кто создал Чудо Века. При большом деле сами люди становятся большими. Что им бумаги, приказы, команды - мишура!
...Семен повел приезжих на ночлег в гостиницу. Шел, и все в нем горело от стыда и обиды. Не мог простить себе, что дрогнул, испугался, увидев выпрыгивающих, из вертолета ладно скроенных молодчиков. Духу не хватило хотя бы в мыслях крикнуть: а пошли вы!..
11
Теперь уже не нужно было играть в конспирацию, ждать полуночи.
Едва спровадив Стальгина с его надежно вымуштрованной командой, директор собрал у себя дежурную группу, объяснил, кому что делать. На, всякий случай расставил охранные посты - на входе в биокомплекс и у гостиничного коттеджа: кто знает, как поведут себя полномочные гости. И когда все распоряжения были отданы и все дежурные разошлись по своим местам, он позвал Попцова.
- Ну, так где ваша картинная галерея? Показывайте.
Семен развязал тесемки папки, положил на просторный директорский стол две дюжины сильно увеличенных фотопортретов. Он сам их делал, переснимая из иллюстрированных журналов, книг, альбомов, с репродукций картин. А пришла ему в голову такая блажь давно, еще в пору визита Острогина, доставившего на остров капсулу с субстантом. Коль скоро, подумал он, изготовлено двенадцать "заквасок", то можно попытаться выявить всю дюжину кандидатов, намеченных для реставрации. Он заново переворошил гору скопившихся газетных вырезок и вскоре уже имел довольно четкое представление, кого из великих предшественников хотели бы люди вернуть к жизни. Желания, как ни странно, сходились на личностях не столь уж далекого времени - в пределах двух последних веков. Теперь ему оставалось только составить реестр знаменитостей и отобрать двенадцать из них, наиболее вероятных.
- Вот это - прошлый век, - выложил он первый ряд.
Владимиров медленно прошелся вдоль стола, всматриваясь в знакомые со школьной поры лица. Потом молча собрал снимки в стопку, отложил в сторону.
Без комментариев Семен выстроил вторую дюжину портретов. Их не надо было представлять и говорить, из какого они времени: еще недавно многие из них не сходили ее страниц газет, смотрели с экранов телевизоров.
Не без волнения обходил Владимиров неожиданный пантеон. Вот они, великие мужи нового века, его многоликий символ, гордость и проклятье людского рода. Было что-то противоестественное, кощунственное уже в том, что они оказались вместе, в одном нелепом собрании. Как может мир нести в себе столько и столь разных, несовместимых начал!
- Так вы считаете, что один из них... Кто же? - спросил директор.
- Зачем гадать? Покажем ЕМУ всех. Вот увидите: ОН узнает себя.
Директор вновь двинулся вдоль портретного ряда... У одного снимка задержался. Из глянца фотографии на него ласково-прицельно смотрел человек в строгом, без регалий кителе. На уровне груди он держал на весу курительную трубку, сжимая головку короткими, толстыми пальцами.
- Если нам кого-то подсунули в капсуле, то только его, - тихо, будто самому себе, сказал Владимиров. - Много, очень много сегодня таких, кто хотел бы его вернуть.
Он взял карандаш и стал проставлять на обороте снимков порядковые номера. Человек с трубкой шел третьим.
Замигала сигнальная лампочка. Вызывал биокомплекс.
12
Они расположились по краям пульта, чтобы не мешать оператору. Кивком головы Владимиров разрешил: начинай! Наружный экран бесшумно пополз вверх, обнажая в нише стены смотровое окно.
Сквозь толщу стекла с трудом просматривалась внутренность сурдокамеры. Из потревоженной темноты проступали неясные очертания овальных емкостей, подводящих труб, шлангов. В центре угадывалась большая кювета, напоминающая каменный саркофаг. Там был он.
Прежде чем что-либо предпринять, оператор испрашивающе посматривал на директора. Тот только кивал, словно не было сил разомкнуть спаянные от напряжения губы.
Когда по команде с пульта от кюветы отделилась крышка, изнутри струями вырвалось молочное облако. Это было так неожиданно, что оператор вскочил с кресла, готовый включить аварийную систему. Владимиров ладонями обеих рук показал: спокойно, все идет как надо.
Без крышки кювета и впрямь казалось саркофагом с лежащей в нем мумией.
Все трое, невольно подавшись вперед, припали к стеклу, хотя прекрасно знали, что ничего определенного не увидят.