Они – как привидения.
Планш заглянул в темную кают‑компанию, включил фонарь, поводил его лучом по переборкам и мебели, но никого не обнаружил.
– Нейтрино в больших количествах – это те частицы, которые разрывают внешнюю оболочку сверхновых, – сурово проговорил он. – При таких обстоятельствах и в таких количествах они способны производить с материей странные и смертельно опасные фокусы, а особенно – с организмом человека. Принюхайтесь.
– Чувствую трупный запах – там, позади, – сказала Тритч.
– Нет. Вы здесь принюхайтесь. Что чувствуете? Тритч отняла платок от носа и втянула ноздрями воздух.
– Пахнет горелым. Но не горелой плотью.
– Верно, – кивнул Планш. – Запах очень необычный, я такой только раз прежде чувствовал: в корабле, попавшем в поток нейтрино, но тогда это не было связано со взрывом сверхновой. Поток шел от планеты, которая распалась на части, а ее осколки угодили в транзитный туннель. Катастрофа произошла тридцать лет назад на одной из пересадочных станций. Корабль попал в струю преобразованной материи. Я участвовал в его обследовании в составе спасательной команды. Там погибли все. На корабле пахло гарью – точно так же, как здесь. Обгорелым металлом.
– Приятная работенка, ничего не скажешь, – буркнула Тритч и снова прикрыла нос платком.
Люк, ведущий в командный отсек, был открыт. Планш поднял руку, дав Тритч знак подождать. Она и не подумала возразить. Мостик освещал только свет звезд, проникавший в открытые иллюминаторы. Планш включил фонарь, провел его лучом по переборкам, креслу капитана, дисплеям навигационных приборов. Приборы не работали. Корабль был мертв.
– Скоро у нас закончится воздух, – сказал Планш. – Уводите своих людей.
– Я уже велела им уходить, – отозвалась Тритч. – Не хотелось бы задерживаться здесь дольше, чем нужно. Мы ничего не добьемся, если корабль не удастся оживить.
– Нет, – ответил Планш.
На мостике было пусто и довольно холодно. С губ Планша при дыхании слетали облачка пара. Он немного продвинулся вперед, пошарил в воздухе рукой, нащупал скобы, ухватился за них и, развернувшись, направил луч фонаря в противоположный угол. Там он увидел фигуру человека, свернувшегося калачиком.
Планш двинулся к нему и в конце концов повис в метре от пострадавшего. То, о чем ему говорили, оказалось правдой. Человек был жив. Он повернул голову, и Планш узнал советника Лодовика Трему. Но о том, что тот наверняка жив, Планшу сказал не Председатель Комитета Общественного Спасения Линь Чен.
Когда они с Тритч заметили звездолет, беспомощно дрейфующий в глубоком космосе, первым делом Планш связался с Ченом, а потом – с другим человеком, который заплатил ему еще более щедро, нежели Чен, – с высоким мужчиной, у которого было много обличий и много имен и который так часто пользовался услугами Планша в прошлом.
Этот человек никогда не ошибался, не ошибся и на этот раз. «Все остальные могли погибнуть, но не он. И его ни в коем случае нельзя везти к Чену. Нужно сообщить, что он тоже погиб». Так он сказал.
Лодовик Трема медленно, вяло подмигнул Планшу. Тот прижал пальцы к губам и прошептал:
– Вы как бы мертвы, сэр. Не двигайтесь, не произносите ни звука.
Затем он произнес пароль – сочетание цифр и слов, которое просил запомнить многоликий человек. Тритч наблюдала за Планшем с порога.
– Что вы там нашли?
– Того человека, которого искал, – откликнулся Планш. – Видимо, он прожил чуть дольше остальных, разместил их в кубрике, а сам пришел сюда и здесь умер.
Когда Планш выносил Лодовика, Тритч попыталась отшатнуться, но не сразу нашла опору.
Скрюченное безжизненное тело плыло впереди Планша на уровне носа Тритч. Она почти инстинктивно задержала дыхание.
– Не бойтесь, – успокоил ее Планш. – От этого не так сильно пахнет. На мостике намного холоднее.
Тритч никак не могла поверить, что они проделали столь долгий путь только для того, чтобы забрать с пострадавшего корабля один‑единственный труп. Когда они вернулись на «Цветок зла», где Лодовик был помещен в ящик в грузовом отсеке, она принесла Планшу бутылку триллианской «воды жизни».
Он налил себе стакан и приветственно поднял его.
– Председатель Комитета хотел удостовериться. Теперь, когда мы знаем, что этот человек мертв и все остальные тоже, я должен доставить тело на его родную планету и проследить за тем, чтобы его похоронили как подобает, со всеми имперскими почестями.
– А остальных просто бросить? Это как‑то не по‑людски. Планш пожал плечами.
– Я полученные приказы не обсуждаю.
– И с какой же планеты он родом?
– С Мэддер Лосса, – ответил Планш. Тритч недоверчиво покачала головой.
– Такая важная шишка – и с планеты, где живут презренные нахлебники?
Планш уставился на содержимое стакана и, прежде чем допить его, покачал указательным пальцем.
– Позволю себе напомнить об условиях нашего договора, – сказал он. – Смерть этого человека может вызвать неблагоприятные политические последствия.
– Да я не знаю даже, как его звать!
– Проговоритесь не там, где нужно, – и кое‑кто сумеет догадаться и на основании того немногого, что вам известно. Если проговоритесь – я об этом узнаю.
– Я своему слову верна и буду молчать, как рыба.
– А ваша команда?
– Уж наверное, вы знали о том, что мы – люди надежные, когда нас нанимали, – сказала Тритч медленно, с оттенком угрозы.
– Да, но только теперь это стало гораздо важнее.
Тритч встала, взяла бутылку со столика и закрыла ее пробкой.
– Вы меня оскорбили, Морс Планш.
– И не думал. Просто проявил излишнюю предосторожность.
– Как бы то ни было, оскорбили. И еще просите, чтобы я доставила вас на планету, куда уважающий себя человек ни за что не отправится по доброй воле!
– На Мэддер Лоссе тоже люди живут. Тритч закрыла глаза и покачала головой.
– Долго мы там задержимся?
– Недолго. Высадите меня там, а потом летите, куда вам заблагорассудится.
Тритч все меньше и меньше верила Планшу. – Больше я вас ни о чем спрашивать не намерена, – буркнула она, сунула бутылку под мышку и ушла. По всей видимости Планш утратил для нее всякую привлекательность, и с этих пор их отношения должны были стать чисто профессиональными. Планш сожалел об этом, но не очень сильно. Доставив Лодовика Трему на Мэддер Лосе, он должен был стать очень богатым человеком и больше не собирался ни на кого работать. Он мечтал о приобретении собственного звездолета – роскошного корабля, который можно довести до великолепного состояния, такого блеска, который и не снился большинству капитанов Имперских судов.
Что же до этого странного человека, который согласен был томиться в гробу несколько дней подряд, ни на что не жалуясь и ничего не прося… Чем меньше Планш будет думать о нем, тем лучше.
Лодовик лежал в темноте неподвижно, но при этом будучи начеку. Как только он услышал пароль, он сразу понял, что к его спасению имеет отношение Дэниел. Теперь он должен был беспрекословно слушаться Морса Планша, и в конце концов его вернут на Трентор.
Что произойдет с ним там – этого Лодовик не знал. Лежа в ящике, похожем на гроб, он выполнил три сеанса самодиагностики подряд и окончательно уверился в том, что его позитронный мозг претерпел какие‑то изменения.