Какие политические опасности грозят Комитету и всему Трентору, если не удастся сделать ничего! В конце концов Империя являла собой постоянное qui pro quo «одно вместо другого», но когда не было «другого», запросто могло перестать быть и «одно».
«Общественное спасение» – это словосочетание было не просто политической уловкой: в нескончаемые и болезненные времена упадка чиновник‑аристократ такого высокого ранга, как Чен, все еще выполнял важную функцию. В глазах общественности «комитетчики» ассоциировались с минимумом ответственности при максимуме роскоши, однако сам Чен к своим обязанностям относился с предельной ответственностью. Он тосковал о прежних временах, когда Империя могла присматривать и присматривала за множеством своих детей – граждан, проживающих на немыслимом отдалении от Трентора, когда далеким планетам оказывалась миротворческая, политическая, финансовая, техническая и чрезвычайная помощь в экстренных ситуациях.
Чену показалось, что рядом с ним кто‑то есть, и волосы у него на затылке встали дыбом. Он резко обернулся и устремил раздраженный (или испуганный?) взгляд на своего главного личного секретаря, Крина, мужчину маленького роста, обладавшего исключительной мягкостью и предупредительностью. Обычно улыбающееся лицо Крина сейчас было мертвенно бледным. Казалось, он не желает говорить о том, ради чего вошел в кабинет Чена.
– Прости, – сказал Чен. – Ты напутал меня. Я в кои‑то веки отвлекся от всей дьявольщины, которая нескончаемым потоком льется из этой мерзопакостной машины. Что у тебя, Крин?
– Прошу прощения… за ту печаль, которую теперь ощутим все мы… Я не хотел, чтобы вы узнали эту новость от своей машины. – Крин испытывал личную неприязнь к компьютеру‑информатору, который был способен так быстро и эффективно выполнять массу функций и тем самым то и дело подменял секретаря.
– Ну, черт подери, в чем дело?
– Имперский исследовательский корабль «Копье Славы», ваша честь… – Крин запнулся, сглотнул подступивший к горлу ком. Представители его народа, обитавшего в небольшом секторе Лаврентий южного полушария Трентора, издавна служили при дворе Императоров и воспринимали все беды своих повелителей как свои собственные – это было у них в крови. Порой Крин казался Чену не человеком во плоти, а бледной тенью, но при всем том – весьма полезной и услужливой тенью.
– Ну? Что с ним? Взорвался? Разлетелся вдребезги? Лицо Крина болезненно сморщилось.
– Нет! Ваша честь… То есть мы не знаем! Прошли уже целые сутки, а от них – никаких сообщений, даже нет сигнала от аварийного маяка!
Чен слушал секретаря с упавшим сердцем. У него противно сосало под ложечкой. Лодовик Трема… А еще, конечно, прекрасный капитан и его команда…
Линь Чен открыл рот и тут же закрыл. Ему отчаянно нужны были более подробные сведения, но, уж конечно, Крин ему все бы выложил, будь известно что‑то еще. Следовательно, никаких других сведений попросту не было.
– А Саросса?
– Ударная волна в пяти днях от Сароссы, ваша честь.
– Это мне известно. Туда отправлены еще какие‑нибудь корабли?
– Да, ваша честь. Еще четыре звездолета, менее крупных, сняты с маршрутов, по которым были отправлены для спасения Киска, Пурны и Трансдаля.
– О, небо, нет! – Чен вскочил и пылко воскликнул:
– Со мной никто не посоветовался! Ни в коем случае нельзя распылять спасательные отряды: их и так мало!
– Ваша честь, господин председатель, но всего два часа назад представитель Сароссы был на аудиенции у Императора тайно. Он убедил Императора и Фарада Синтера в том, что…
– Синтер – тупица. Пренебрег тремя мирами ради одного – имперского фаворита! Когда‑нибудь он убьет Императора!
Но тут Чен заставил себя успокоиться, закрыл глаза, сосредоточился, прибегнул к особой технике медитации, которой занимался шестьдесят лет.
Пренебрег тремя мирами ради одного – имперского фаворита! Когда‑нибудь он убьет Императора!
Но тут Чен заставил себя успокоиться, закрыл глаза, сосредоточился, прибегнул к особой технике медитации, которой занимался шестьдесят лет. Благодаря этому он мог найти единственную верную дорогу посреди этого хаоса.
Потерять Лодовика – некрасивого, верного и чрезвычайно полезного Лодовика…
Если противодействующая сила потянет тебя вниз, собери ее энергию для броска вверх.
– Сможешь подготовить для меня краткий отчет об этой встрече, Крин?
– Конечно, ваша честь. Пока материалы еще не переданы придворным летописцам. Уйдет пара дней на переписывание.
– Прекрасно. Когда начнется расследование и возникнут закономерные вопросы, мы предадим гласности высказывания Синтера. Думаю, за них ухватятся самые низкопробные и популярные журналы. Пожалуй, подойдут «Всемирная Болтушка» или «Большое Ухо».
Крин улыбнулся:
– Лично мне более симпатичен журнал «Глаза Императора».
– Еще лучше. Достоверность совершенно необязательна. Тем больше будет слухов среди необразованного и измученного всевозможными проблемами населения. – Чен печально покачал головой. – Даже если нам удастся погубить Синтера, это будет слишком малое утешение за потерю Лодовика. Каков шанс того что он мог остаться в живых?
Крин сокрушенно пожал плечами. Этого он, увы, не знал.
Мало кто из обитателей Имперского сектора хоть что‑то понимал в тонкостях гипердрайва и навигации посредством прыжков через гиперпространство. Но один такой человек существовал Старый звездолетчик, впоследствии ставший торговцем, изредка перевозившим контрабанду, а сейчас специализировавшийся на отправке грузов и пассажиров по самым быстрым и безопасным маршрутам. Некоторые считали его беспринципным и ловким преступником, однако в прошлом этот человек не раз оказывал услуги Чену.
– Немедленно устройте мне встречу с Морсом Планшем.
– Слушаюсь, ваша честь.
Крин поспешно вышел из кабинета.
Линь Чен перевел дух. Время, отведенное для работы с компьютером‑информатором, закончилось. Он должен был вернуться в свой личный кабинет и до конца дня встречаться с главами секторов Трентора и представителями планет, снабжавших столичную планету продовольствием. Чен предпочел бы сейчас сосредоточить все свои раздумья на исчезновении Лодовика и на том, каким образом обратить себе на пользу тупость Синтера, но ни такая трагедия, ни такая блестящая возможность не могли отвлечь Чена от повседневных обязанностей.
Прелести пребывания у власти – во всей красе!
Глава 3
Личный Советник Императора Фарад Синтер за последние три года столько раз превышал свои полномочия, что малолетний Император Клайус называл его не иначе как «моя амбициозная и пронырливая опора». Как ни коряво звучала эта фраза, на сегодняшний день в ней не было ни тени восхищения и любви.
Синтер стоял перед Императором, сложив руки в притворном смирении.
Клайус Первый, которому едва минуло семнадцать, взирал на него не то чтобы гневно, но уж точно – раздраженно. В детстве, которое закончилось для него совсем недавно, его без конца тишком шпыняли учителя, самым тщательным образом отбираемые Председателем Комитета Ченом. В итоге Клайус вырос хитрым и изворотливым юношей, более умным, чем считали многие, однако порой он был склонен к эмоциональным взрывам. Между тем он уже успел усвоить одно из главных правил лидерства и управления государством при наличии честолюбивого и лицемерного окружения: он никогда не позволял никому понять, каково его истинное мнение по тому или иному поводу.
– Синтер, с какой стати ты занимаешься поиском юношей и девушек в секторе Дали?
Синтер старательно сдерживался, скрывая злобу.