— А так, — он добродушно похлопал меня по руке. — Не нужны они больше…
— А мы? Мы что, тоже… не нужны?! — перед глазами у меня плавали каие-то рваные клочья.
Управдом вдруг расхохотался.
— Ну чего побелел-то? Не ссы! Всех берем! Безо всяких собеседований! Кто поверил и пришел — все спасутся!
— В каком смысле — все? — Я все еще боялся выпустить его рукав.
— Да в таком! Что ж ты думал, на улицу кого-то выгоним? Так всем табором и поедем! Хозяева тоже сердце имеют!
— Чьи хозяева? — я чувствовал, что плохо соображаю.
— Корабельные, чьи! И наши с тобой теперь, поскольку поступаем к ним на довольствие на неопределенный срок! Ну что, рад? — управдом усмехнулся. — Не помри только от счастья!
— А к-когда… мы поедем…. пойдем… попадем на корабль? — я с трудом собирал в кучу разбредающиеся слова.
— Вот придурок-человек! — управдом хлопнул себя по ляжкам. — Ты что же, так ничего и не понял?! Ну, пойдем, объясню…
Но это был обман. Никто сюда не забирался. Никогда нога человека не мяла сухой хвои под ветвями черных елей. Укромное место. Потаенное.
В полночь тревожно заухали совы в лесу, по вершинам деревьев пронесся короткий вихрь. Пошатнулся крест, вспучилась могильная земля, пошла трещинами, и, наконец, рассыпался холмик, уступая натиску из недр. Обитатель тесной могилы выбрался на поверхность и принялся отряхивать землю с одеяния, некогда богатого, но сильно пострадавшего от времени и сырости. Глаза его, угольками горящие в темноте, внимательно обшаривали непроглядную глубину чащи. Он всматривался во мрак, словно ждал оттуда чего-то.
— Зачем подняли меня с постели? — ворчливо бормотал он, — Кому опять понадобился Стылый Морок? И где же вызвавший меня? Убежал за край земли от страха?
Что-то огромное шевельнулось вдруг за его спиной. Стылый Морок живо обернулся и сразу заметил, как пучится, раздувая круглые щеки, нависшая над ним скала. Уже и нос был виден на каменном лице, и тяжелые замшелые веки дрогнули, как у пробуждающегося от сна человека.
— Уф-ф! — вздохнул великан и открыл глаза. — Ты здесь, Стылый?
— Здесь, — ответил вышедший из могилы и, глянув исподлобья в глаза великана, добавил:
— К твоим услугам, Владыка.
Каменные губы скривились в довольной усмешке, из хрустальной глубины глаз брызнули веселые отблески.
Стылый Морок нахмурился. Он ждал ехидных намеков на те давние события, когда за попытку возвыситься ему было определено навеки оставаться в подчинении. Но великан погасил неприятные искры и, став серьезным, заговорил совсем о другом.
— Я вызвал тебя сюда, чтобы побеседовать без помехи. Речь моя предназначена для одной лишь пары ушей, и я вовсе не хочу, чтобы ее пересказывали в каждом склепе. Надеюсь, и ты будешь сдержан, узнав, в чем суть дела. Но прежде скажи: давно ли был ты в последний раз среди людей?
Морок быстро глянул в лицо великану.
— К чему этот вопрос? — спросил он.
— Отвечай же! — проскрежетал каменный голос.
— Кому, как не Владыке и Судие Ближнего Круга знать, когда и за что я был навеки лишен права выходить к людям?
— Времена меняются, Стылый.
Возможно, скоро тебе придется снова жить среди них… выполняя волю Тартара.
Стылый Морок криво усмехнулся.
— Так вот зачем весь этот маскарад! Могила, крест… Я было решил, что это в насмешку…
— Увы, нам теперь не до смеха… — великан пожевал каменными губами, будто борясь с последними сомнениями. — Да, я намеренно напомнил тебе о людях…
— Какие речи я слышу, о, Владыка! — воскликнул Морок, не в силах скрыть иронии. — Великий Тартар заинтересовался человеком? А как же догматы? Как же расходящиеся пути? Как же сонмы духов, развеянные за одну лишь мечту о жизни земной? Право, я удивляюсь столь глубокой перемене за столь жалкое количество веков!
— Глупец! Люди также безразличны Тартару сейчас, как и в твои времена. Но они начинают нам мешать, лезут в соискатели…
— Соискатели чего? — живо спросил Морок.
— Неважно, чего. Награды. Приза. Почетного права… Тебя это не должно интересовать, никакой личной выгоды ты не сможешь извлечь — претенденты назначаются не нами.
— Ого! — Морок был по-настоящему удивлен. — Кто же осмелился задавать Тартару условия игры?
— Никто, — отвечал великан. — Это игра самой Вселенной. Но Тартар победит в ней, как всегда побеждал до сих пор. У нас есть свои методы…
— Ну да, — снова не удержался Морок. — Я себе представляю, что это за методы!
Он тут же умолк и опасливо покосился на Владыку, но тот лишь улыбался с самым приветливым видом, если только скала, похожая на гнилой клык, может выглядеть приветливо.
— Это очень удачно, Стылый, что ты представляешь себе наши методы. Ведь именно тебе и придется применять их долгие годы…
— Долгие годы? Да так ли уж велик приз, чтобы из-за него…
— Если Вселенная, на твой взгляд, достаточно велика, то велик и Приз. Если будущее ее имеет какое-либо значение, то значителен и Приз.
— Выходит, речь идет о будущем Вселенной? — спросил Морок.
Владыка в ответ презрительно усмехнулся.
— Не беспокойся за Вселенную. — сказал он. — Подумай лучше о себе. Если мы проиграем, ты окажешься сказочным пугалом, н и к о г д а не существовашим в действительности. Просто выяснится, что тебя н е б ы в а е т.
— Как и всего Царства Тартара… — задумчиво проговорил Стылый.
— Да, черт возьми, как и всего Царства! — рявкнул великан, и черные ели поклонились до земли, а с вершины скалы сорвался огромный камень. — Прекрасная возможность отомстить сразу всем своим обидчикам, не правда ли?
— О, не гневайся понапрасну, могучий Владыка! — Морок прижал костлявые пальцы, унизанные перстнями, к истлевшей груди. — Мне и в голову не приходило мстить кому-либо из моих судей! Ведь не безумец же я, в самом деле! И не больше вашего люблю людей, навлекших на меня тяжкое наказание. Я согласен стать шпионом и устранить всех неугодных Тартару… — он помолчал. — Куда я должен отправиться?
Скала, служившая великану головой, дрогнула и, рассыпая камни, медленно повернулась сначала налево, затем направо.
— Не нужно никуда отправляться, — пророкотал Владыка, убедившись, что поблизости никого нет. — Судьба этого мира будет решена здесь. Но помни — это величайшая тайна Тартара!
— Да тут же нет ни души! — удивился Морок.
— Очень скоро здесь будет весьма многолюдно, — великан вздохнул. — Слишком многолюдно! Но я надеюсь на твою расторопность.
— Тебе не придется усомниться в ней, о Владыка!
— Да, вот еще что… — великан сдвинул тяжелые брови.