– Привет, генеральный! – Лицо Михаила Сергеевича чуточку удлинилось на крохотном экране, и Разинков поежился: «Не догадается ли Горбачев, откуда он разговаривает с ним?» – Мне приятно слышать, что старососненцы продолжают наращивать темпы выплавки и разливки судовой стали. И автозаводы загрузили, и судоверфи. Передайте мою благодарность коллективу. К Дню металлурга орденов ребятам не пожалеем. – Горбачев выпрямился. Прищурился испытующе. – Не догадываешься, по какому поводу звоню?
– Теряюсь в догадках, – признался Разинков, – не дал ли где прокол?
– Пока Бог миловал. Скажи, есть желание поехать в командировку?
– Жаркое нынче время, – попробовал отмахнуться Разинков, – а куда, если не секрет?
– В Штаты. Хочу включить тебя в состав делегации. Со мной поедешь?
– Сочту за честь! – вспыхнул Разинков, понимая, какими глазами смотрит на него сейчас Генеральный секретарь, только что отказывался, и вдруг…
– Понимаю тебя, – ровным голосом ответил Горбачев, – в Алжир бы не поехал, а в Штаты…
– Так точно! – рубанул Разинков. – Покосился в сторону дачи, откровенно пожалел, что не присутствует при их разговоре Галина Ивановна. Ан нет, не на ту, как известно, напал. Возлюбленная давно уже притулилась к автомашине и слушала их разговор.
– Итак, договорились. На сей раз я лично подбираю членов делегации, командировка обещает быть не только полезной, но и приятной. Едем на две недели. Вопросы?
– Михаил Сергеевич, а как мне экипироваться?
– Не понял?
– Ну, поездка планируется деловой или ознакомительной? – Разинков легко, без нажима, перешел на привычный тон рубахи-парня, ибо Генсек воспринимает его именно таким. – Разинков отчетливо разглядел, как на лбу Михаила Сергеевича, почти рядом с известным всему миру родимым пятном, забилась жилка. Что сие означало, понял сразу же.
– Ты, казак, видать, человек нахальный, задаешь слишком много вопросов, – вполне дружелюбно проговорил Горбачев, хотя, конечно, иному прищемил бы за такие разговорчики «в строю» нос. – Видишь ли, в чем дело, вице-президент Америки лично пригласил меня с Раисой Максимовной к себе на ранчо. И еще… Презентация моей книги в Сан-Франциско состоится. О перестройке. Ну, заодно и ряд важных соглашений заключим. В частности, думаю, нужно будет продлить контракт на поставку спецавтолиста. У нас, несмотря на героические усилия твоего коллектива, шестнадцать автозаводов на привозном автолисте держатся.
– Скоро, Михаил Сергеевич, Разинков отошьет зарубежных акул! – нарочито грубовато произнес директор, не спуская глаз с лица Генсека: не переиграть бы. Отлично осознавал всю ответственность, мало кто в Союзе осмеливался так вести разговор с первым лицом страны, но в глубине души был уверен, что все ему сойдет с рук. У каждого классного руководителя есть любимчики, а наша страна всегда походила на один большой класс, где все были учениками и одновременно учителями, но каждый должен был точно знать свое истинное место за воображаемой партой. И еще Разинков почувствовал, коль пошла удача, козырная карта, дерзай, не зевай, ничего не бойся, все будет в порядке.
– Начало сделано, – голос Горбачева звучал так отчетливо, что казалось, Генсек находился где-то совсем близко. – Процесс пошел, реку ладонями не остановишь. Контракт следует продлить, даже исходя из политических соображений.
– Вас понял, Михаил Сергеевич!
– Кстати, можешь захватить в Америку и супругу.
– Искренне благодарю за доверие, Михаил Сергеевич, но… – Разинков невольно запнулся, словно наткнувшись на невидимую преграду.
Был наслышан о том, что Горбачев решал государственные дела на пару с Раисой Максимовной, а он… Как выкрутиться из столь щекотливого положения? Стоит ли заходить так далеко? Не лучше ли прямо сказать о тяжелой болезни жены? Однако может обернуться отказом, мол, как же оставишь супругу?
– Ну, чего примолк? Неужели твоя супруга не любит путешествовать? Сейчас каждый стремится в загранкомандировку, а в Америку тем более. У них, у загнивающих капиталистов, есть, оказывается, чему поучиться. Выкладывай, в чем заминка? Я могу и без вас обойтись. – Засмеялся в трубку, хотя на экране видеотелефона лицо Генсека оставалось равнодушным. И Разинков в который раз подивился множеству его ликов. – Раиса Максимовна – женщина разборчивая, но обожает дальние перелеты, мы в шестой раз летим за океан.
– Не сочтите, Михаил Сергеевич, за черную неблагодарность, – собрался с мыслями Разинков, чувствуя внутренний разлад в душе, жену я свою люблю, и путешествовать она обожает, но… дела-то прежде всего. Разрешите, Михаил Сергеевич, взять в поездку уникального специалиста по непрерывной разливке, а еще точнее, по разливу стали для автолиста. Кстати, в Штатах этого специалиста прекрасно знают и ценят.
– Прямо хоть к званию Героя представляй, – позволил себе скривить губы Горбачев. – Как фамилия этого уникума? – Генсек не мог скрыть своего неудовольствия.
– Русич. – Разинков замялся, представив на мгновение, какой фурор произвело бы появление Галины Ивановны рядом с супругами Горбачевыми.
– Что ты сказал? Женщина – специалист по непрерывной разливке? – Лицо Генерального секретаря неожиданно расплылось в улыбке, чего не ожидал, того не ожидал. – По автолисту? Ну и загадки у тебя, казак. – Горбачев помолчал мгновение, затем, вытянув привычно губы, произнес: – Помнишь пословицу: «Короля делает свита». Пожалуй, это даст пищу заокеанским газетчикам. А ты ничего не путаешь?
– Я своих людей знаю, как самого себя. Женщина – единственная в мире. – Разинков внутренне уже ликовал, чувствуя, что заинтриговал главу правительства, что его столь неожиданно появившийся план вполне мог осуществиться. – Я уверен, Михаил Сергеевич, Галина Русич произведет за океаном настоящий фурор.
– А на лицо она как? Не больно страшная?
– Красавица. Русская красавица! – с готовностью воскликнул Разинков. – У нас ее все обожают.
– Включая генерального директора?
– Я тоже человек. – Не стал отказываться Разинков, давая возможность Генсеку самому сделать выводы.
– Хитрец ты, казак. А хитрость – признак ума. Не грех будет лишний раз напомнить дядюшке Сэму про советскую мощь и силу, про ее научный потенциал. Правда, как говорят дипломаты, мы слегка нарушим протокол, а в остальном будем твердо соблюдать консенсус.
– Все в мире нам по силам, Михаил Сергеевич! – с трудом сдерживая радость, невпопад брякнул Разинков. – Сердечно благодарю вас, Михаил Сергеевич… Ради общего дела, – для убедительности добавил Разинков. Мысленно поторопил Горбачева, так хотелось побыстрей обрадовать Галину Ивановну.
– Что ж, у меня пока вопросов нет. Передайте мою личную благодарность от имени Политбюро старососненским металлургам, давайте больше стали Родине! А ты, казак, жди звонка из канцелярии через три дня. Ну, будь! – Лицо Генерального секретаря растворилось на крохотном экранчике не сразу, некоторое время контуры знакомого лица еще туманились, потом исчезли.
Разинков вытер ладонью пот с лица, со лба, забыв о платке, попытался расслабиться, мысленно просчитал все детали важного разговора: не перебрал ли где-нибудь лишку, не проговорился ли, не выдал ли себя. Нет, кажется, все было чинно-благородно, вел себя спокойно, порой дерзковато, но вполне пристойно, кажись, выглядел солидно и умно, горел заботой о родном производстве.