Зато нынешних просчетов было сколько угодно: круговая порука, связь с верными „шестерками“ из уголовного мира, которых он давным-давно купил, и они отныне служили ему с собачьей преданностью».
От подобных мыслей у Петра Кирыча вспотела шея, и он стал заметно нервничать, что не укрылось от проницательного глаза Баландина. Однако никаких чувств невозможно было разглядеть на его лице.
– Чашечку кофе? – вежливо спросил полковник. – Утром здорово подкрепляет.
– Не откажусь! – против воли произнес Петр Кирыч. Он никогда не пил кофе натощак, но ему позарез нужна была пауза в этом еще не начавшемся разговоре. Петр Кирыч думал, что начальник управления вызовет дежурного офицера, но Баландин сам вышел в приемную, вернулся в кабинет с подносом, на котором стояли две чашечки и китайский термос. В другое бы время Петр Кирыч обязательно пошутил ехидно по сему поводу, но сегодня ему явно было не до шуток.
Они стали медленно тянуть горький кофе из крохотных чашечек. Полковник молчал, «держал паузу», и это раздражало Петра Кирыча. «Говнюк! – мысленно выругался он. – Чего себе воображает, а?»
– Итак, Николай Сергеевич, я вас внимательно слушаю. – Брови-козырьки Петра Кирыча напряженно вскинулись и застыли.
– Отныне у нас может быть много свободного времени, – загадочно произнес полковник, отчего внутри Петра Кирыча похолодело, но он успел ухватиться за слово «у нас». Выходило, не о его личности пойдет речь.
– Что вы имеете в виду?
– Сегодня, а точнее вчера, – чуточку торжественно начал Баландин, – свершилась акция мирового значения. В печати еще сведений нет, но по своим каналам мы уже получили подробную информацию, как говорят на Западе, класса «ультра-си». – Он исподлобья взглянул в лицо Петра Кирыча, отчего тот вновь поежился, в душе проклиная этого неудавшегося драматического актера. – Распался Союз Советских Социалистических Республик.
– Слушай, полковник, – Петр Кирыч облегченно вздохнул: мимо прошел карающий меч. Теперь можно было все спокойно выяснять, – ты говори, да не заговаривайся! – Незаметно для себя перешел на привычное «ты». – Разъясни, пожалуйста, скажи, что неудачно пошутил. СССР не может распасться, развалиться как карточный домик.
– Товарищ секретарь обкома партии, – холодно остановил Петра Кирыча полковник, – я ставлю вас в известность, что…
– Николай Сергеевич, – не выдержал Петр Кирыч, – ты у нас в области недавно, порядков не знаешь: первого секретаря обкома нужно не ставить в известность, а докладывать ему. Продолжай.
– Хорошо, могу и доложить! – Ни один мускул не дрогнул на лице полковника. – Руководители четырех главных советских республик, возглавляемые Борисом Николаевичем Ельциным, в Беловежской Пуще объявили о распаде страны.
– Как это понимать? – До Петра Кирыча только теперь дошла вся абсурдность этого решения.
– Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан объявили о своем выходе из СССР.
– Налей-ка, товарищ полковник, мне еще твоего паршивого кофе! – попросил Петр Кирыч, лихорадочно соображая, какое решение будет у Ельцина следующим. – Это что, горбачевское решение? Хотя… Глупости говорю.
– Нет.
– Ну и новости. Почему же Михаил Сергеевич не предотвратил распад? – Петру Кирычу вдруг захотелось встать и сорвать со стены портрет Горбачева, которого давно считал в душе ликвидатором, изменником, предателем партии.
Полковник ничего не ответил, сделал вид, что поглощен кофе. А Петр Кирыч уже был во власти новых ощущений. Лихорадочно думал, как поступить, что будет с ним? Не сомневался, что второй предатель партии Ельцин, которого он ненавидел с еще большей лютостью, чем Горбачева, спокойно им жить не даст. Отогнал давно вынашиваемую страшную мысль рвануть из города, из страны, благо валюта на первый случай припасена, а с ней дорога всюду открыта. Только бы Нина Александровна дала согласие.
– И еще, – холодно произнес Баландин.
– Имею агентурные сведения о том, что, возможно, повторяю, возможно, на ближайшем заседании Верховного Совета Ельцин вообще запретит компартию.
– И я об этом подумал, – признался Петр Кирыч. – Ренегаты на полпути не останавливаются. А какие имеются подробности сговора?
– Имею только общие сведения. Завтра, простите, сегодня все наверняка будет опубликовано. А я посчитал своим долгом поставить вас заранее в известность, ибо не исключено, что в области могут возникнуть беспорядки.
– Ты очень правильно сделал, – Петр Кирыч встал. – Что ж, подождем разъяснений из центра. Я буду у себя. – Протянул руку полковнику…
Возвратясь в свой кабинет в массивном сером гранитном здании, Петр Кирыч не сразу приступил к работе. Поначалу, как и было обговорено, позвонил Нине Александровне, хотел сообщить новость, но она уже была на работе, не дождалась его разрешения. Звонить на «Пневматику» не пожелал. Чего это он, первый человек в области, губернатор, и будет таскаться за юбкой? Подошел к окну, отдернул шелковые гардины. Внизу в привычном заречном мареве лежала его столица. Город, в котором до сего момента он повелевал, образно говоря, казнил и миловал. Что-то будет теперь? С каких черных высот свалились на наши головы Горбачев и этот мужик из Свердловска? Все перебаламутили, поставили с ног на голову. Знающие люди утверждают, будто новые лидеры действуют по указке из-за океана – разваливают великую страну, ликвидируют братские страны демократии. Правда, лично он в заокеанскую договоренность не верит. Просто Россия не может жить без потрясений.
Змеилась внизу река Воронеж, а за ней, насколько хватал глаз, до самой линии горизонта прорисовывалась картина, которую можно было смело назвать «концом света» – разноцветные лисьи хвосты словно соревновались друг с другом по яркости ядовитых красок. Однако Петра Кирыча эта картина никогда не удручала. Все зависит от того, с каким настроением смотреть. Он лично, к примеру, видит перед собой вполне нормальный индустриальный пейзаж, олицетворяющий мощь великой страны – Союза Советских Социалистических Республик. И Петр Кирыч в который раз усомнился в сообщении начальника КГБ. Это же самая настоящая средневековая дикость – взять и развалить страну! Это не песочные домики рушить.
Однако времени на тягостные раздумья у него не было. Нужно действовать. Присев к столу, Петр Кирыч начал прикидывать, с кем из столичных чинов можно было бы потолковать по душам.
Друзей у него в Москве по-прежнему было множество. Но нынче ни кому всецело доверять нельзя: раскалывается страна, раскалываются симпатии людей. Остановился на Сытине, ответственном работнике Совмина. У них было много общих тайн, начиная от мелочей и кончая прочными связями с ведомством дяди.
На счастье, старый друг оказался в рабочем кабинете, даже не проводил совещаний. Они потолковали о житье-бытье, о здоровье, о семьях. Отлично понимали, что не ради праздного любопытства затеял Петр Кирыч этот разговор. Но Сытин явно избегал вести деловые переговоры. Петр Кирыч запоздало догадался, наверное, телефоны ответработников уже поставлены на прикол, иными словами, прослушиваются, но все же решил прощупать почву, спросил:
– Сергей Сергеевич, как там, в Москве?
– Москва велика, – насторожился Сытин, – ты чем, собственно говоря, интересуешься? Ценами? Стоимостью билетов в Большой театр?
– Сергей, ты меня удивляешь, – осторожно продолжал Петр Кирыч. – Разве над Испанией безоблачное небо?
– Но пасаран! – догадался Сытин. – На площадях и улицах нынче много народу. Сегодня что ни день, то новость.
– А Горбачев? – не выдержал Петр Кирыч, злясь на старого друга.