— Прежде всего, мисс Тайло, как ваши дела? Не ранены? Слава Богу. Я жутко беспокоился... Да, конечно, слышал, что случилось с Фрэнком. Помните, я позвонил вам из машины? И тут же меня вызвали по пейджеру — возникло неотложное дело. Я велел Фрэнку остановиться у кофейни возле вашего дома... Да, той самой. Сделал оттуда несколько телефонных звонков, а потом... Словом, когда я добрался до вашего дома, все было кончено.
Крофт закурил.
— Меня беспокоитевы.Где... Ладно, понимаю. Спрашивайте, о чем хотели.
Послушав, Крофт заговорил снова:
— Фрэнк сказал, что вы располагаете сведениями относительно убийства Чарльза Уэстборна. Что это взрывной материал просто невероятной силы, но тем не менее подлинный. Причин сомневаться в его оценке у меня не было. Скажете мне что-нибудь об этом? Нет?
Послушайте, мисс Тайло. Я не знаю, что именно произошло у вас в доме. Но Фрэнк убит, а вы, судя по всему, скрываетесь. Я готов помочь вам всем, что в моих силах, но для этого должен располагать какими-то фактами... Нет, с директором Смитом не разговаривал, дайте мне повод, поговорю...
Позвольте спросить вот о чем: можете пробыть там, где находитесь, хотя бы до завтра? Хорошо... Конечно, понимаю, что вам страшно. Я же сказал, что хочу помочь, но для этого... Нет, послушайте. Яникомуне скажу о вашем звонке. Пока вы чувствуете себя в безопасности, оставайтесь на месте. Постарайтесь как следует выспаться. Завтра утром позвоните мне часов в восемь. Скажете, где вы, и я лично приеду за вами — один.
Пока это все, что яв силахсделать, мисс Тайло. Поверьте, необходимую охрану вы получите. И не от секретной службы — от ФБР. К тому же я буду постоянно рядом с вами...
Хорошо. Нет, постойте. На всякий случай запишите мой домашний телефон. — Крофт старательно продиктовал номер. — Послушайте, мисс Тайло — вас зовут Холленд, так ведь? Холленд, подождите только до утра. Завтра все уладится, я обещаю. Да, и вам тоже. Доброй ночи.
Крофт снова сел в свое кресло. Сигарета его упала из пепельницы, оставив подпалину на кожаной папке. Обгорелый фильтр Крофт бросил в мусорную корзину.
— Рад, что ты был здесь и все слышал.
— Она не сказала, где находится, — недовольно произнес Робертсон. — Надо было потребовать...
— И наверняка потерять ее след. — Крофт покачал головой. — Тайло начинает понимать, что не такая сильная, как ей казалось. После всего происшедшего она не хочет никому доверять. Но вынуждена. Иначе бы не позвонила. Она в страхе и растерянности. Попытайся я вытянуть у нее побольше, она бы вообще ничего не сказала. — Крофт улыбнулся. — Тайло завтра позвонит, Пол. Колебания у нее будут, но недолгие. Безопасность, помощь сенатора станут еще желаннее. И она скажет, где ее найти.
— Ты ничего не спросил о дискете.
— Незачем было. У Тайло хватает ума понять: дискета — единственное, чем она может оправдаться. И кому же отдать ее, как не единственному человеку, который способен ей помочь?
Робертсон задумался.
— Звучит обнадеживающе, — сказал он наконец.
— Еще бы, — негромко произнес Крофт. — Заяц зовет на помощь гончую.
* * *
Когда Робертсон ушел, Крофт выплеснул свое нетронутое виски и откупорил бутылку прекрасного бордо. Наслаждаясь его ароматом, подумал, сказать ли Робертсону о Майкле By. И решил, что не стоит. Под лощеной внешностью сенатора скрывался примитивный, толстокожий неандерталец, не способный воспринимать ни утонченности, ни иронии. А вот Крофт даже упивался тем, как приблизился к тайне Уэстборна, как она внезапно оказалась в пределах его досягаемости и как он упустил ее между пальцев.
Не сказать Майклу By о Тайло было ошибкой — Крофт переосторожничал. Когда By сообщил ему об их встрече, он винил только себя.
Но, может, даже к лучшему, что тогда она осталась в живых.
Если в By убрал ее, Шуресс сейчас не давал бы покоя.
Крофт наклонил бутылку и бережно наполнил стакан. В мягком свете настольной лампы кроваво-рубиновое вино особенно радовало глаз. Отпил глоток, посмаковал и одобрительно улыбнулся.
Любовь к хорошим винам была лишь одним из его тайных дорогостоящих пристрастий. Почти все их оплачивали просители и лоббисты. В отличие от денег материальные подношения не оставляли следов; они поглощались, а тара выбрасывалась. Женщины забывались.
Эту игру Крофт вел умело. Но трофеями не хвастался, как некоторые из его коллег. Наслаждался он ими в одиночестве, со знанием дела, чтобы потом оставались приятные, светлые воспоминания. И если другие считали его чопорным или слишком принципиальным, Крофта это не трогало. Он давно смирился с тем, что его никогда не полюбит красавица и не примут в друзья те, для кого превыше всего происхождение и точеные черты лица.
Крофт усвоил суровую истину: его уродливое, деформированное лицо вызывает жалость, а в среде политиков — презрение. Он понял это на последнем выдвижении кандидата в президенты от его партии.
За несколько месяцев до съезда Крофт оказался в средоточии власти, получил равный голос с теми, кто уже был зачислен в списки кандидатов на правительственные должности. Жаркие споры шепотом о выборе кандидата на пост вице-президента бушевали словно пыльные бури в душной техасской ночи. Крофту учинили тщательную проверку. Он знал, что ФБР копается в его прошлом, однако не подавал виду. А при взгляде на кандидата всякий раз испытывал сердцебиение. Он считал себя очень близким этому человеку, добившемуся его помощи обаянием и сладкими посулами.
Крофт не сомневался, что поддержка иллинойсской делегации обеспечит кандидату победу. И полагал, что выдвижение его вице-президентом — вопрос решенный.
Однако за день до принятия этого решения кандидат не оставил от его надежды камня на камне.
Крофт без стука вошел в номер «люкс» кандидата и стал невольным свидетелем его разговора с длиннолицей супругой.
«Брэд, ты ведь не всерьез говорил о включении Крофта в список. Он же просто невыносим!»
«Да, не красавец».
«Такой мерзкий. Господи, когда пожимаю ему руку, у меня мурашки бегут по коже. В довершение всего ужасный подлиза».
«Он обеспечил голоса иллинойсцев».
«Ты бы получил их и без него».
«Возможно. А насчет Крофта ты права. На телеэкране он выглядит пугалом. Бедный дурачок. Пусть довольствуется тем, что место в сенате ему обеспечено».
«Дорогой, брось ему какую-нибудь кость, когда вступишь в должность. Но не будем брать с собой такой багаж, м-м-м?»
«Багаж» остался на станции. Утром кандидат пригласил Крофта к завтраку и стал лицемерно сокрушаться, как трудно далось ему это решение, как он жалеет, что Крофту не достанется пост номер два.
Крофт очень гордился тем, как это воспринял. Он посочувствовал кандидату и заверил, что готов служить ему всеми силами. Но в течение всего съезда и победной ноябрьской кампании Крофт не слышал грома оваций. Подслушанные слова засели в его памяти, словно осколки стекла. И сейчас они кололи его, напоминая о лжи Робертсона. Возможностей стать одним из Кардиналов у него было не больше, чем три месяца назад.
Началось это на вечеринке перед Рождеством. Напившийся восьмидесятилетний сенатор ухватил Крофта за лацкан пиджака и отвел в сторону. Слушая невнятную, слюнявую болтовню старика, Крофт узнал нечто потрясающее.
Он упомянул, что, возможно, ему предстоит работать вместе с Уэстборном, и получил совет бежать от него как черт от ладана. Уэстборн страшный человек, заявил старик. Раскопал тайны многих политиков из закулисной деятельности, из личной жизни. И не поколеблется использовать эти сведения, чтобы смешать кого-то с грязью.