И тут невольно приходила мысль о пагубности раскалённою воздуха для лёгких независимо от того, в какой системе измеряется температура. Динг откупорил пластиковую бутылку. Просто поразительно, какой холодной кажется нагревшаяся до тридцати пяти градусов вода по сравнению с окружающим зноем, как приятна её прохлада.
– Сегодня ночью ожидается резкое похолодание, градусов до двадцати семи.
– Хорошо, что я прихватил свитер, мистер К. – Чавез вытер пот с лица и снова поднёс к глазам бинокль. Это был отличный бинокль, с большим увеличением, однако пользы от того здесь – разве что чётко видна колышущаяся от жары пелена раскалённого воздуха, волны которого перекатывались над поверхностью пустыни. Не место тут было ничему живому – если только случайно залетал стервятник. Можно не сомневаться, что эти питающиеся падалью птицы очистят до костей труп всякого животного, имевшего несчастье здесь появиться. А ведь было время, напомнил себе Чавез, когда он считал, что нет унылее места, чем пустыня Мохаве на юге Калифорнии. Но там хоть обитают койоты.
Все как и раньше, ничего нового, думал Кларк. Он занимался подобными операциями уже… Неужели тридцать лет? Ну не совсем тридцать, но почти. Подумать только. Милосердный Боже, тридцать лет! Хоть бы раз провести операцию в нормальной обстановке! Правда, сейчас это перестало казаться таким уж важным. Их легенда становилась все менее правдоподобной. В багажнике «ровера» лежали ящики с образцами пород и приборы, применяемые при геологической разведке, – достаточно убедительно, чтобы доказать неграмотным туземцам, что в недрах вон той одинокой горной вершины таятся колоссальные залежи молибденита. Туземцы знали, конечно, как выглядит золото, – кто этого не знает? – но минерал, известный геологам под ласковым названием «молли», представлял собой загадку для непосвящённых во всех отношениях, кроме разве высокой рыночной цены металла. Кларк неоднократно прибегал к такой уловке. Открытие богатого месторождения являлось именно той возможностью внезапно разбогатеть, которая привлекала к себе людей, разжигая в них извечную человеческую жадность. Их завораживала мысль, что вот здесь, прямо под ногами, находится нечто ценное, а Джон Кларк со своим обветренным, словно высеченным из камня, честным лицом казался настоящим разведчиком‑геологом, приехавшим сюда, чтобы доверительно сообщить счастливую новость.
Он посмотрел на часы. До встречи оставалось девяносто минут, она должна состояться незадолго до захода солнца, а они с Чавезом приехали пораньше, чтобы проверить обстановку. Вокруг было пустынно и жарко, место встречи находилось в двадцати милях от горы, о которой пойдёт речь с генералом, хотя переговоры будут недолгими. Здесь был перекрёсток дорог, двух полос в выжженной солнцем глине, одной – проложенной примерно в направлении с севера на юг, другой – с запада на восток. Обе все ещё отчётливо виднелись на пустынном грунте, несмотря на то что песок и гравий, переносимые ветром, уже давно должны были замести все следы человеческого присутствия. Это озадачивало Кларка. Многолетняя засуха являлась тут главной бедой, но трудно вообразить, чтобы даже при редких дождях кто‑то рискнул бы здесь жить. И всё‑таки кто‑то жил тут раньше и, по‑видимому, живёт и сейчас, когда появляется трава для коз… если не приходят вооружённые люди, которые убивают пастухов и угоняют стада. Оперативники ЦРУ продолжали терпеливо сидеть в машине с опущенными стёклами, они пили минеральную воду из бутылок и молча потели, так как исчерпали в разговорах все мыслимые темы.
Машины появились, когда уже наступили сумерки. Сначала американцы увидели вдали жёлтые в лучах заката облака пыли, похожие на кильватерные струи за кормой катера. Как в такой пустынной, такой нищей стране кому‑то под силу поддерживать на ходу машины. И всё‑таки, как ни странно, кто‑то занимался ими. Значит, ещё не все потеряно для такого забытого Богом места.
Значит, ещё не все потеряно для такого забытого Богом места. Если это по плечу преступникам, то по силам и законопослушным гражданам. Разве не поэтому они с Чавезом здесь? – подумал Кларк.
Первый грузовик опередил остальные машины. Он был старым, скорее всего в прошлом армейским, но таким побитым, что установить его происхождение и марку было просто невозможно. Грузовик объехал «ровер» на расстоянии сотни метров, сидевшие в нём не отрывали от американцев цепкие, ничего не упускающие взгляды, причём особенно напряжёнными были глаза человека, стоявшего за установленным на турели русским пулемётом калибра 12, 7 миллиметра. Теперь их босс называл своих солдат «полицейскими», а не «техниками», как раньше. Через несколько минут грузовик остановился, солдаты по‑прежнему не сводили глаз с «ровера», сжимая в руках старые и грязные, но, по‑видимому, исправные винтовки М‑3. Ещё немного – и на солдат можно будет почти не обращать внимания. Наступал вечер, а все они жевали местное растение наркотического действия – как.
– Почему бы этим кретинам по крайней мере не курить его? – раздражённо спросил Чавез, глядя на туземца, который, сидя в тени грузовика, жевал стебель.
– Плохо влияет на лёгкие, ты ведь знаешь. – Человек, с которым им предстояло встретиться сегодня, недурно зарабатывал на торговле наркотиками. По сути дела на них тратилось более трети валового дохода страны, что позволяло содержать множество небольших самолётов, которые и доставляли наркотики из Сомали. Это оскорбляло чувства Кларка и Чавеза, но порученная им операция никак не была связана с личными чувствами – им предстояло расквитаться по давним счетам. Генерал Мохаммед Абдул Корп – генеральское звание присвоили ему репортёры, не знавшие, как называть его иначе, – когда‑то, достаточно давно, был повинен в смерти двадцати американских солдат. А точнее, произошло это ровно два года назад, что уходило далеко за горизонты памяти средств массовой информации, так как после убийства американцев он принялся за своё обычное занятие и продолжал убивать соотечественников. Формально Кларку и Чавезу поручили провести операцию именно по этой последней причине, однако у правосудия много форм, и потому Кларк с удовлетворением занялся этим делом. А то, что Корп был одновременно ещё и торговцем наркотиками, явилось чем‑то вроде дара Господнего, который находился в особенно хорошем расположении духа.
– Может быть, умоемся перед его приездом? – предложил Динг, чувствуя, как его охватывает все большее напряжение, и стремясь потому лишний раз щегольнуть своим спокойствием. Теперь солдаты, все четверо, сидели у своего грузовика и жевали как , тупо глядя прямо перед собой. Винтовки покоились у них на коленях, а крупнокалиберный пулемёт – в кузове. Они являли собой передовую группу службы безопасности, если так её можно назвать, своего генерала.
– Напрасная трата времени, – покачал головой Кларк.
– Черт побери, мы торчим здесь шесть недель, – отозвался Динг. Целых шесть недель – и все ради одной только встречи, добавил он мысленно. Но что тут поделаешь, такова служба!
– Мне нужно было сбросить пять фунтов, – улыбнулся Кларк, но улыбка его тоже была напряжённой. А сбросил, пожалуй, даже больше, решил он. – На такие вещи уходит немало времени – если хочешь, чтобы все прошло гладко.
– Интересно, как там у Пэтси дела в колледже? – проговорил Динг и поднёс к глазам бинокль.
Кларк промолчал. Ему виделась какая‑то непристойность в том, что дочь считает Чавеза, его напарника по оперативной работе, таким необычным, интересным и… привлекательным, хотя ростом он был чуть меньше Пэтси – та пошла в свою высокую и длинноногую мать. В прошлом Чавеза случалось всякое, и Кларк не мог не признавать, что тот приложил немало усилий, преодолел массу препятствий, поставленных судьбой у него на пути, чтобы добиться успеха в жизни.