Он заметил, что удэгейцу из Приморского края оно понравилось. Мгновенно Монк снял его с пальца и протянул сибиряку.
– Мне? – спросил. Соломин.
Он никогда не просил денег, и Монк догадывался, что оскорбит его, если предложит их. По выражению лица сибиряка Монк понял, что кольцо для него – нечто большее, чем вознаграждение за работу. Стоило оно сотню долларов, бирюза и серебро, найденное в горах Нью‑Мексико, и изготовлено мастерами индейского племени навахо.
Понимая, что обняться на людях невозможно, Монк повернулся и пошёл. Он оглянулся. Пётр Соломин надел кольцо на мизинец левой руки и любовался им. Таким Монк видел охотника с Дальнего Востока в последний раз.
«Армения» прибыла в Одессу и выгрузила своих пассажиров. Таможенники просматривали каждый чемодан, но они искали только антисоветскую литературу. Монку говорили, что они никогда не обыскивают иностранных туристов, если только не вмешивается КГБ, да и то лишь в особых случаях.
Монк вёз свою микропленку между двумя слоями пластыря, приклеенного к ягодице. Он закрыл чемодан, и его вместе с другими американцами гиды из «Интуриста» провели через все формальности и усадили в поезд, идущий в Москву.
На следующий день в столице Монк забросил свой груз в посольство, откуда его переправят домой в Лэнгли диппочтой, и улетел обратно в Штаты. Ему предстояло написать очень длинный доклад.
Глава 7
– Good evening, British Embassy, – произнёс оператор на Софийской набережной.
– Што? – отозвался озадаченный голос на другом конце линии.
– Добрый вечер, это английское посольство, – повторил оператор по‑русски.
– Мне нужна касса Большого театра, – сказал голос.
– Боюсь, вы неверно набрали номер, – сказал оператор и отключился.
Операторы, сидевшие у мониторов в штабе ФАПСИ – русском электронном подслушивающем центре, – зарегистрировали звонок, но более им не интересовались. Ошибочных звонков было на копейку пара.
В посольстве оператор, игнорируя вспыхивающие сигналы ещё двух звонков, сверился с маленькой записной книжкой и набрал внутренний номер.
– Мистер Филдс?
– Да.
– Это коммутатор. Только что кто‑то позвонил и спросил кассу Большого театра.
– Хорошо. Благодарю вас.
«Грейси» Филдс позвонил Джоку Макдоналду. Внутренняя связь регулярно проверялась специалистом из службы безопасности и считалась надёжной.
– Только что звонил мой друг из московской милиции, – сообщил он. – Он использовал код срочной связи. Ему надо перезвонить.
– Держи меня в курсе, – попросил резидент.
Филдс посмотрел на часы. Один час между звонками, и пять минут уже прошло. У телефона‑автомата в вестибюле банка, в двух кварталах от здания милиции, инспектор Новиков тоже посмотрел на часы и решил выпить кофе, чтобы заполнить оставшиеся пятьдесят минут. Затем он пойдёт к другому телефону, ещё на квартал дальше, и подождёт.
Спустя десять минут Филдс выехал из посольства и медленно направился к гостинице «Космос» на проспекте Мира. Построенный в 1979 году «Космос» считался современным – по московским стандартам, конечно, – и там, рядом с вестибюлем, был целый ряд кабин с телефонами‑автоматами.
Через час после звонка в посольство Новиков достал из кармана пиджака блокнот и, сверившись с ним, набрал номер. Звонки из телефонов‑автоматов – настоящий кошмар для контрразведчиков, практически их нельзя проконтролировать просто из‑за огромного количества.
– Борис? – Новикова звали Евгений, но когда он слышал «Борис», то знал, что на линии Филдс.
– Да. Тот рисунок, что вы мне дали… Кое‑что появилось. Думаю, надо встретиться.
– Хорошо. Поужинаем вместе в «России».
Ни один из них не собирался идти в громадный отель «Россия». Они имели в виду бар «Карусель» на Тверской. Там было прохладно и достаточно темно, чтобы остаться незамеченными. Снова промежуток времени длился час.
Он рассказал о событиях, о которых узнал от своего коллеги Вольского, работающего с неопознанными трупами.
– Почти три недели при такой погоде – слишком долго для покойника. Лицо, должно быть, ужасно, – заметил Филдс. – Может оказаться, что это не тот человек.
– Он пролежал в лесу только неделю. Затем девять дней в холодильной камере. Его можно будет узнать.
– Мне потребуется фотография, Борис. Можете достать?
– Не знаю. Они все у Вольского. Вы слышали об инспекторе Чернове?
– Да, он появлялся в посольстве. Ему я тоже дал один рисунок.
– Знаю, – сказал Новиков. – Сейчас они кругом развешаны. В любом случае он придёт опять. Вольский уже сообщил ему, наверное. У него, несомненно, будет фотография этого трупа.
– У него, но не у нас.
– Достать снимок будет трудно.
– Тем не менее постарайтесь, Борис, постарайтесь. Вы ведь работаете в отделе убийств, не так ли? Скажите, что хотите показать его своим людям в криминальной среде. Найдите любой предлог. Ведь это убийство. А именно этим вы и занимаетесь? Раскрываете убийства?
– Считается, что так, – мрачно согласился Новиков. Он подумал, что не стоит говорить англичанину о результатах своей работы – раскрываемость убийств, к которым причастны организованные преступные группировки, составляет всего три процента.
– Можете рассчитывать на премию, – сказал Филдс. – Когда нападают на наших сотрудников, мы не остаёмся неблагодарными.
– Ладно, – согласился Новиков. – Постараюсь достать одну фотографию.
Случилось так, что ему не пришлось беспокоиться. Досье на таинственного мужчину пришло в отдел убийств через два дня, и он смог вытащить из стопки фотографий, сделанных в лесу около Минского шоссе, снимок лица жертвы.