Но если уж рекламировать, то предпочтительнее высокое искусство, приобщающее огрубелые сердца к таинствам небес, нежели кровавые ристалища, призванные распалять низменные позывы в не так уж и далеко отошедших от дерева обезьянах.
– Красиво сказано, клянусь собакой!
– Кошкой, друг мой! В Тритое принято клясться кошкой… Они вошли, сбросив мокрые плащи в углу. Устроились за свободным столиком недалеко от стойки.
– Пива и паукрабов! – возгласил Понтефракт. – И две порции фирменного!
– А что здесь "фирменное"? – опасливо осведомился Кратов.
– Понятия не имею, – сказал Понтефракт. – Но, во имя кошки, пусть только попробуют отравить члена Магистрата и его гостя! – Он безуспешно пытался раскурить потухшую под дождем сигару от настольной лампы. – Так о чем вы там не думали, друг мой?
– Совсем недавно мне в голову не приходило, что Земле кто-то станет угрожать, а тем более – что она будет готовиться к отражению такой угрозы.
– Будет, – сказал Понтефракт. – Да она уже готовится, и еще как прилежно готовится. И всегда была готова. И пусть вас не вводит в заблуждение мнимая бесшабашность многославного и разношерстного, бог ему прости, народа Эльдорадо. Мы тоже готовы. Во всяком случае, нам так представляется. Потому что у нас есть аналогичные господину Носову специалисты. В службах, аналогичных земному Департаменту оборонных проектов.
– Не вы ли?
– Что вы! Какой из меня вояка?! Этим заняты персоны посерьезнее…
Понтефракт поискал, куда бы ему пристроить сигару, и, не найдя ничего достойного, щелчком отправил ее под стол. Откуда-то из щели в стене туда метнулась ярко-оранжевая крыска, робот-уборщик. Подошла хмурая девушка в кимоно на тритойский манер, неся на подносе пиво и закуски. За ней чинно следовала непременная во всех заведениях этого мира трехцветная кошка, сытая и ухоженная: она даже не клянчила угощение, а просто обходила дозором свои владения.
– О, вот и выпивка! – оживился Понтефракт. – А как называется эта чудовищная рыба, выглядывающая из зарослей морского салата, словно бы сама намереваясь съесть всякого, кто посягнет на ее честь?
– Это "иглозуб по-нирритийски", – безучастно ответила девушка.
– А вы не хотите нам улыбнуться? – спросил Кратов. – Это обогреет нас лучше всякого камина, которого здесь попросту нет…
– Вам не холодно, – возразила девушка. – Иначе бы вы пили не пиво, а грог. Я могу идти?
– Надеюсь, недалеко. – сказал Понтефракт. – Потому что мы будем делать многочисленные и разнообразные заказы. Вечер только начинается, и я намерен убить его с большим вкусом!
– С вами я рискую потерять только что с невероятные трудом восстановленную форму, – заметил Кратов.
– И напрасно. Я протащу вас по самым злачным притонам Тритон, что приобщит вас к Кодексу Силы лучше всяких потасовок. Вы узнаете простые и грубые удовольствия жизни.
– Бруно, Бруно, – сказал Кратов с укоризной. – Чем вы хотите удивить человека, который шесть лет провел в Плоддерском Круге?
– Ну, это я забыл. Хотя удовольствием ваш плоддерский опыт назвать трудно, не так ли? – Понтефракт откинулся в кресле, взглядом оголодавшего хищника обследуя помещение. – Нам даже не придется долго искать приключений, – объявил он. – Вон с той компанией мы славно подеремся чуть попозже, после "иглозуба по-нирритийски". Во имя кошки, это не унизит чести члена Магистрата. А если мы их отделаем, то даже и возвысит. Красотку у стойки вы… как это говорится на Земле?.. склеите.
– На Земле так не говорится, – фыркнул Кратов. – Это грубый и бессмысленный архаизм. У нас женщины выбирают сами.
– Да? И вы им такое позволили?!
– Они не спрашивали…
– Я занялся бы ей лично, – сказал Понтефракт. – Но это уже поколеблет честь члена Магистрата. А указанному члену хочется лишь доброй встряски без неприятных последствий для дела и дома.
Это помогло бы ему хоть ненадолго отвлечься от забот о проклятых эхайиах… Вы посмотрели ту видеозапись, что подсунул вам мэтр Агбайаби?
Кратов кивнул. У пива был необычный привкус, словно в него добавили добрую щепоть морской соли. Вряд ли этот напиток можно было пить бесконечно… Он поднял прозрачную высокую кружку и поглядел сквозь нес на плясавший в настольной лампе язычок огня. В пиве плавали какие-то мелкие хлопья.
Молодая женщина, что сидела вполоборота возле стойки бара, была действительно хороша. Пожалуй, даже чересчур хороша для такого заведения. Что-то в ее красоте было неестественное, неживое. Как будто лицо со старинной картины вдруг обрело плоть и обзавелось телом. Восковая нежность кожи… уверенно проведенная линия прямого носа… блестящие малиновые губы… фантастические, невозможные сиреневые глаза – и никаких следов косметики. Чуть намокшие платиновые волосы падали на плечи и струились по черной накидке – Длинные, ломкие пальцы рассеянно постукивали по шарообразному бокалу. Эсфирь с картины Шассерио…
– Ну как? – донесся до Кратова голос собеседника.
– Она действительно прекрасна, – промолвил он задумчиво.
– Запись? – переспросил Понтефракт озадаченно.
– Нет, девушка…
– Снежная Королева, – сказал Понтефракт с непонятной интонацией.
– Что вы имеете в виду? – удивился Кратов. – Я бывал на планете с таким именем. Меня там слегка подпалило фогратором.
– Здесь все будет наоборот. Здесь вас заморозят.
– Заморозят? Что ж, я готов… – Кратов отхлебнул пива – Запись, конечно, страшная. Но – в достаточной мере вы меня не напугали. Я все еще убежден, что не бывает народов-разбойников и народов-убийц.
– Может быть, мы еще не все знаем о законах общественного развития, – грустно вздохнул Понтефракт. – Может быть, мы вообще ни черта не знаем… Кто, например, мог вообразить себе язык, в котором нет грамматических правил?
– Вы правы, – сказал Кратов. – Это не язык, а издевательство над ксенолингвистикой!
– Я пытался его изучать, – признался Понтефракт. – И бросил к кошачьей матери. Как можно усвоить язык, где нет ни корней, ни суффиксов, ни окончаний?! Слова "сказал" и "сказала" звучат по-разному! – Стоит ли удивляться, что у эхайнов с их химерическим языком враждебный нам менталитет! Они и должны мыслить иначе, у них другая архитектура мыслительного аппарата.
– Некоторые кавказские языки ничуть не проще, – пренебрежительно сказал Кратов.
– Где это?
– На Земле.
– Ну, может быть, – недоверчиво сказал Понтефракт. – Чего там только не встретишь… Но мы ведь не должны заниматься земными делами? – спросил он с надеждой.
– Надеюсь, на Земле справятся без нас. Не знаю, как там дело обстоит с механизмами мышления, но согласитесь, что люди и эхайны очень похожи! Доктор Блукхооп прав – мы словно близнецы…
– Это еще одна ваша иллюзия. Эхайна невозможно спутать с человеком. При всей внешней схожести эхайнский типаж сразу бросится в глаза. Другая лепка лица, другое крепление мимических мышц… Что я вам говорю, ксенологу-профессионалу! Вы спутали бы человека, скажем, с виавом или иовуаарп?
– Никогда! – слегка покривил душой Кратов.
– Во имя кошки, вы лжете, – Понтефракт погрозил извлеченной из кармана очередной сигарой. – С последними даже у вас были бы трудности… Но к эхайнам это не относится. В их лицах… как бы точнее выразиться… есть что-то звериное. То есть, если бы они, как и мы, состояли в родстве с обезьянами, я бы сказал: они к обезьянам гораздо ближе.
– Ну, они наверняка состоят в родстве с какими-либо эхайнскими обезьянами…
– На Эхайнуоле нет приматов! – торжественно заявил Понтефракт. – Рептилии есть.