Ты же все это будешь помнить, да? Ты не сможешь любить меня как Лику, ну скажи, ведь не сможешь, да? Ты потом пожалеешь, а я уже буду твоей женой. Ты пожалеешь потом, да?
– Я – не – по – жа – ле – ю, – выговорил Сергей, делая ударение на каждом слоге. – Выброси эту ерунду из головы. Это я должен тебе дурацкие вопросы задавать, все-таки я тебе по возрасту в отцы гожусь.
– Ой, – сказала Настя. – Папочка. Прелесть какая. Тогда вылезай отсюда и делай мне настоящее предложение. С цветами и шампанским. В смокинге и бабочке. А то взяли моду – затащат бедную и доверчивую в постель и думают, что уже насовсем победили.
Через час, несмотря на глухую ночь, безотказный Алик, в костюме и галстуке, уже звонил в дверь с огромным букетом роз и бумажным пакетом, из которого выглядывали два затянутых серебряной фольгой горлышка. Спросив, в котором часу утром подавать машину, он без всякого удивления выслушал ответ и отбыл досыпать.
Больше в эту ночь не ложились. И утром Сергей в черном, ни разу до того не надеванном костюме, торжественно вывел Настю из подъезда к поджидавшей их машине. По дороге Сергей попросил остановиться, скупил у бабушек все имевшиеся в наличии белые хризантемы и положил их Насте на колени.
В тот день все заходили в кабинет к Сергею с одним и тем же идиотским вопросом: "У вас событие, Сергей Ашотович, можно поздравить?" Терьян краснел, как мальчишка, и бурчал в ответ что-то неразборчивое. Настю, похоже, тоже достали расспросами, потому что около пяти она отпросилась у Сергея и сбежала домой.
Информация расходилась кругами. К вечеру заехал Лева, вроде бы по делу, долго обсуждал то да се, ходил кругами, косился на Сергеев костюм, спросил, как вообще жизнь, выпил три чашки кофе, не задал ни одного прямого вопроса и уехал. Потом начались звонки из Москвы. Первой на связь вышла Ленка.
– Привет, – сказала она. – Как живешь?
– Нормально, – ответил Сергей. – А что?
– Ничего, – рявкнула в трубку Ленка. – Вижу, что нормально.
И шмякнула трубку на рычаг.
Через десять минут позвонил Марк.
– Ну как ты там? – поинтересовался он, и по его бархатному голосу Сергей понял, что Марк тоже в курсе дела. – Тут слухи ходят... Говорят, ты наконец-то делом занялся. А то все стройка, стройка, о простом человеческом счастье подумать некогда. Я всегда знал, что ты настоящий русский интеллигент, они в былые времена тоже на прислугах женились. И поднимали их до своего уровня. Так что принимай поздравления. Нет, я искренне говорю, – заторопился он, почувствовав в молчании Терьяна неладное, – я рад, что у тебя все складывается. От души поздравляю и желаю всего наилучшего. Что молчишь?
– Я не молчу, – ответил Сергей. – Я слушаю. За поздравления спасибо. Только немного рановато. Еще ничего не произошло.
– Ну да, – хохотнул Марк. – Тебе виднее. На работу вместе, с работы вместе. Конечно, не произошло, просто некогда было. Ладно, ты давай заканчивай дела в Питере и приезжай. А то замотаешь свадьбу, с тебя станется. Ну бывай.
После Марка позвонил Муса.
– Послушай... – начал Тариев, и по голосу было слышно, что он улыбается. – Мне тут сказали... Это правда?
– Не знаю, что тебе сказали. Но, наверное, правда.
– Старик, ты даешь! Когда только успеваешь? Мы тут вкалываем сутками, вся личная жизнь побоку, а у тебя, видать, свободного времени до черта. Надо же, еще кричал – не справлюсь, не справлюсь... А тут не просто справился, даже план перевыполнил. Слушай, это правда, что вы уже заявление подали?
– Нет.
– А мне сказали, что уже все. Так ты женишься или нет?
– Женюсь. Но в Москве. А кто вас всех информирует, интересно знать. Лева?
– Есть люди, – уклончиво ответил Муса. – Ладно, привози молодую жену, обмоем в Москве. Привет тебе от Тошки. Обнимаю.
Последним был Ларри.
– Послушай, – протянул он в трубку, – я хотел выяснить... Как у тебя "мерседесы" продаются?
– На прошлой неделе ушли три штуки, – отчитался Сергей. – А что?
– Разве деньги за них ты в Москву не переводишь? – недоуменно спросил Ларри.
– Я договорился с Мусой, что деньги остаются у меня. В счет финансирования стройки.
– Погоди, погоди. Ведь машины я даю. Как это ты договорился?
– Не знаю, как. Я сказал Мусе, что у меня кончаются деньги, и он разрешил пустить выручку за машины на строительство. Разве он с тобой не согласовал?
– Я вообще ни фига не понимаю, – раздраженно сказал Ларри. – Просто ни фига. Мне звонят немцы, спрашивают, где оплата за машины, я не знаю, что отвечать, а тут все между собой договариваются. Почему за твою стройку надо моими бабками платить?
– Ларри, дорогой, – начал оправдываться Сергей, – я откуда знаю, какие там у вас отношения? Стройка, между прочим, не моя, она инфокаровская. Мне обещали деньги и не дают. Я спросил, как быть, мне ответили. Значит, Муса тебе из какого-нибудь другого места отдаст.
– Вот именно. Из другого места. Откуда же еще он может отдать, если все деньги в машинах?
– Ну так скажи мне, что надо делать. У меня еще порядка ста тысяч осталось, я могу перевести...
– Зачем? Не надо. Если ты с Мусой договорился, оставь деньги на свою стройку. Я здесь разберусь. Послушай... Правда, что ты там семьей обзавелся?
Дурацкий сон наконец-то оставил Сергея в покое. Он больше не видел ни Платона, вращающего барабан кольта, ни расплывчатую фигуру в затянутом дымом коридоре офиса. Тихо и незаметно Сергей уплывал куда-то в теплую и беззаботную страну, где не было места врагам и бизнесу, где ему были рады друзья, где ждали его выросшие дочки и где, взявшись за руки, ему улыбались две сестры – старшая и младшая. Так же тихо он приплывал обратно и встречал взгляд Насти.
– Тебе хорошо со мной? – спрашивала Настя шепотом.
– Мне с тобой счастье, – тоже шепотом отвечал Сергей. – Ты сама не знаешь, что ты для меня сделала.
– Я ничего для тебя не сделала, – возражала Настя. – Я для себя сделала. Я тебя просто очень люблю. А ты меня любишь?
– Не знаю. Я просто очень счастлив. Не обиделась?
– Нет, что ты! Я как раз этого и хотела. Чтобы ты был счастлив. Со мной. Мы всегда будем вместе?
– Всегда. Пока живы.
– Почему ты со мной никогда не разговариваешь о работе? – спросил Сергей за завтраком.
Настя помедлила, наливая кофе, а потом ответила лаконично:
– Не хочу.
– Почему?
Она уселась с чашкой в кресло, подумала и сказала:
– Не знаю, как тебе объяснить. Мне кажется, что все это ненадолго. Эта работа, она не для тебя. Нет, нет, ты не подумай, – заторопилась Настя, боясь обидеть, – не потому, что у тебя не получается. Тебя слушаются, уважают, просто ты... как сказать... ты им всем веришь. Ты думаешь, что они все хотят того же, что и ты. А у них своя жизнь. Мне иногда даже страшно бывает, когда я вижу, что ты веришь человеку, а он совсем не такой...
– Ты про этого, по строительству? Да с ним все ясно. С чего ты взяла, что я ему верю?
– Нет, я не про него. Он смешной. Я про других.
– Про Алика, что ли? Я давно заметил, что он тебе не нравится.
– Не скажу, – Настя допила кофе, спрыгнула с кресла и, убежав одеваться в спальню, крикнула оттуда:
– Я сегодня пораньше уйду, ладно? Я мастера вызвала.
– Какого мастера?
– Поменять замки на входной двери. Ключ заедает.
Когда Сергей вернулся вечером, мастер еще возился у двери. Сергей прошел мимо него, увидел, что Насти нет дома, и вернулся.
– А где девушка? – спросил он.
– Выскочила за хлебом, – ответил слесарь. – Слышь, хозяин, давай я тебе сейчас одну штуку покажу.