Они охотно подчинились, занявшись чисткой лошадей, испытанием грузовика и другими хозяйскими заботами. Отыскав в сарае лопату, Ром начал взрыхлять землю, рассчитывая раздобыть семян и разбить огород. Рубашка на спине взмокла, мышцы заныли от непривычной работы, но он не сдавался, пока не обработал весь намеченный участок.
– А знаешь, – сказал он Уле, которая пришла звать его искупаться в ручье, – гермеситы много потеряли, доверив все механизмам. Пусть урожая мне большого не собрать, зато каждый выращенный здесь огурец будет для меня дороже золота.
Кликнув их домой, Сторти повел пару в спальню, отворил платяной шкаф и, указав на висевшие там вещи, велел одеваться. Ула ахнула, увидев роскошное белое платье. Рому предназначался строгий черный костюм.
– В чем дело? – спросил он.
– Торжественный ужин, – лаконично ответил наставник и удалился.
Сторти был поразительно неразговорчив, словно выполнял какую-то ответственную миссию и не мог отвлекаться на всякие пустяки.
Пока они одевались, раздался шум мотора, к дому подъехала машина. Ула с тревогой выглянула в окно, но, увидев, что Сторти мирно беседует с каким-то незнакомым человеком в сутане, успокоилась.
– Какая же ты у меня красавица! – восхитился Ром, когда Ула закончила свой туалет.
В приподнятом настроении они спустились в гостиную. Здесь был накрыт праздничный стол, в центре которого возвышался пирог, обставленный свечами. Сторти, также принарядившийся, представил им своего «старого друга» патера Домини и сказал:
– Приступайте, святой отец.
– К чему? – удивился Ром.
– К венчанию, понятно, не к похоронам.
День чудес продолжался. Преподнесенный им очередной сюрприз необычайно взволновал молодых людей и в то же время поверг их в смущение.
– Но мы не готовы к этому, – пролепетал Ром.
– То есть как не готовы? Клялся в любви, а теперь в кусты? Тогда я сам на ней женюсь. Пойдешь за меня, Ула?
– Дайте им прийти в себя, – вмешался священник, и они со Сторти отошли в сторонку.
– Ты помнишь, Ула, что говорил нам Дезар? А теперь церковный обряд… Я, право, не знаю…
– Глупый, какое это имеет значение! Главное, наш союз будет освящен религией.
– Да, но по какому канону? Ведь у каждого клана своя церемония. Придравшись к этому, могут объявить брак недействительным.
Ула надула губы.
– Ну, знаешь, не хватает, чтобы невеста уговаривала жениха! Я принимаю предложение Сторти.
Ром подошел к священнику.
– Скажите, ваше преподобие, к какому клану вы принадлежите?
– Я агр.
– А по какому обряду вы нас хотите обвенчать?
– Не тревожьтесь, сын мой, я обо всем подумал. Мы произнесем формулы обоих ваших кланов, так что никто не сможет оспорить законности брака.
– Извините, вам лично это не грозит осложнениями?
– Вероятно, но я не боюсь, иначе меня бы здесь не было.
Еще одна жертва ради их счастья!
– За все заплатишь потом, – шепнул Рому на ухо наставник. – Поп не пропадет, у него денег куры не клюют, он еще меня прокормит.
Они расположились в установленном порядке, причем Сторти пришлось быть свидетелем с обеих сторон.
– Ула Капулетти, – спросил священник, – готова ли ты по закону бога матов – Числа взять в мужья Рома Монтекки и сохранять ему верность до самой смерти?
– Да.
– Ром Монтекки, готов ли ты по закону бога матов – Числа взять в жены Улу Капулетти и хранить ей верность до самой смерти?
– Да.
– Ула Капулетти, готова ли ты по закону бога агров – Колоса взять в мужья Рома Монтекки и хранить ему верность до самой смерти?
– Да.
– Ром Монтекки, готов ли ты по закону бога агров – Колоса взять Улу Капулетти в жены и хранить ей верность до самой смерти?
– Да.
– Именем и волею единого бога гермеситов – Разума, – торжественно провозгласил патер, – объявляю вас мужем и женой. – Он дал им расписаться в заранее заготовленном брачном свидетельстве. – А теперь обменяйтесь обручальными кольцами, поцелуйте друг друга и будьте счастливы, дети мои.
Кольца! Где их взять? Новобрачных кинуло в дрожь, у них мелькнуло предчувствие, что эта немаловажная деталь станет дурным предзнаменованием для их союза.
Сторти, ухмыльнувшись, полез в карман и извлек оттуда два кольца. Протягивая одно из них Рому, он шепнул ему на ухо:
– Все приходится делать за тебя, паршивец. Может быть, взять на себя и первую брачную ночь?
Сбылась мечта Рома и Улы, они стали мужем и женой, и отныне никто не вправе был их разлучить. Только смерть.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
На другой день после веселой свадьбы в кабачке «Заходите, не ошибетесь!» Тропинину согласно программе предстояло посетить Верону. За завтраком он просмотрел утренние выпуски газет и решил, что сделал правильный выбор. Под броскими заголовками сообщалось о необычайных событиях в этом городе, а также в соседней Мантуе: «Похищение века: агр умыкает мату», «Ловкий насильник ускользает из рук полиции», «Внучка великого Капулетти – жертва сексуального маньяка». На первых полосах печатались пространные репортерские отчеты о заседании согласительной комиссии двух общин, причем особо выделялось поведение наставника студента Монтекки, поощрившего его на преступление, и речь профессора Чейза, которую называли не иначе, как исторической и эпохальной. Помещались письма возмущенных граждан, аналитические статьи теоретиков и выступления публицистов, размышлявших над корнями этого драматического происшествия и приходивших к выводу, что оно ни в коей мере не связано с существующими порядками, а является феноменом патологического свойства. Последнее наглядно подтверждала историческая справка, из которой следовало, что похищения вообще имели устойчивую убывающую тенденцию, а межклановых не было уже целое столетие.
Тропинин обратил внимание, что комментарии разных органов прессы отличались нюансами. В центральной газете матов «Дифференциал» упор делался на необходимость принять все меры к розыску и строгому наказанию дерзкого преступника и его пособников, дабы другим было неповадно. Газета агров требовала провести тщательное следствие, чтобы установить, имело ли место насильственное похищение или добровольный побег. Но те и другие единодушно поносили Сторти, причем местный корреспондент-агр усердствовал, пожалуй, больше своих коллег-матов. И все сходились на том, что связь между представителями разных кланов не должна быть терпима, ибо она вопиющим образом противоречит интересам профессионализма. Что касается главного официоза – «Рацио», бывшего органом Великария и Сената, то его сдержанные оценки свидетельствовали, что Центр пока не выработал позиции.
Настоящий клановый расизм, подумал Тропинин. У него правильный нюх, возможно, в Вероне удастся выбраться из-под бдительного надзора сопровождающих и разузнать, что там в действительности произошло.
В назначенное время за ним заехал Мендесона, и они отправились в аэропорт. Тропинин с невинным видом поинтересовался, летит ли с ним Уланфу, на что бородач ответил отрицательно: бедняга слег с высокой температурой, видимо, объелся острой химической пищи. Таким образом, вчерашнее приключение не осталось в тайне. Вполне вероятно, что за ними незримо следовали агенты секретной службы.
В дороге Мендесона описал успехи гермеситов в авиации, обнаружив технические познания на уровне квалифицированного инженера и еще раз подтвердив свою репутацию всезнайки. Тропинин сделал ему комплимент.
– Вы живое свидетельство в пользу универсального образования.
– О нет.