– Вот так!
В Войнуху… Снова все приблизилось, весь сегодняшний день. Донован отпустил Айю.
– А Донована нашли! Нашли! Дылду тоже нашли!
– Нет, – сказал он вяло, – никто нас не посещал. И мы никого больше не нашли.
– Никто?
Он опять помотал головой.
– И никого?
– Нет.
Она снова затихла. Затем спросила:
– А мы?
– Я сказал неправду, – вздохнул Донован. – Мы нашли многих… Но таких, как вы, больше нет. Вы – первые.
Айя подумала.
– Тогда знаешь что?
– Что?
– Ты все равно расскажи о Других. Ну, как будто они есть. Как на самом деле. Хорошо?
Донован снова погладил ее по голове. Выдумщица…
Он кивнул, и тогда Айя села в гамаке, обхватила колени руками и, уткнув в них подбородок, приготовилась слушать.
Он подумал. Закинул руки за голову. Что же тебе рассказать?
– Ну?
И тогда он начал:
«Жили-были на далекой-далекой планете люди. Были они веселыми и дружными; добрыми и ласковыми. Они не знали ни зла, ни унижения; ни лжи, ни жадности; ни подлости, ни трусости. Планета не была сурова к ним, климат ее был мягким, земля плодородной. Сами люди были трудолюбивы, и жили они счастливо».
Идиллия, подумал Донован. Боже мой, какую идиллию я нарисовал… Впрочем, там и на самом деле была идиллия.
«Но однажды на планету прилетел пришелец. Ему, как и полагается, как гостю, оказали высокие почести, устроили пир горой и поселили в лучшей, самой просторной хижине у резчика Аола. И он остался.
Ему все было интересно, он обо всем расспрашивал, везде совал свой нос. Когда Аол вырезал какую-нибудь фигуру, он спрашивал:
– Зачем ты это делаешь?
– Мне нравится, –отвечал резчик.
– А для кого ты ее делаешь? Тебе ее кто-то заказал?– не унимался пришелец.
– Нет, мне ее никто не заказывал, –отвечал резчик.
– Тогда зачем ты ее делаешь?– снова спрашивал пришелец.
– Я делаю ее для себя, –отвечал резчик. –Для себя и для людей.
– Как это?– не понимал пришелец.
– Для себя, –разъяснял Аол, –потому, что мне это нравится. Для людей– если понравится и им. Тогда я отдам свою работу людям.
– И ты что-нибудь за это получишь?
– Да, –отвечал резчик.
– Что именно?– спрашивал пришелец.
– Уважение и одобрение, –отвечал резчик.
– Как это?– снова не понимал пришелец.
– Уважение, –терпеливо объяснял Аол, –если моя работа им понравится и они ее оценят. Одобрение– если нет; за то, что не бездельничал.
Пришелец хмыкал и качал головой.
Когда Аол ловил рыбу или собирал плоды, он спрашивал:
– Зачем тебе так много?
– Это для людей, –отвечал Аол. –Для людей и для себя.
– Как это?– не понимал пришелец.
– Я отдам все людям, –разъяснял Аол, –а себе оставлю лишь необходимое.
Глядя на тростниковые хижины в деревне, пришелец удивлялся:
– Почему у вас нет дворцов?
– А зачем?– спрашивал Аол.
– Чтобы жить лучше!– восклицал пришелец.
– Мы живем хорошо, –отвечал Аол.
Глядя на пустую площадь в центре деревни, пришелец удивлялся:
– Почему у вас нет памятников?
– А зачем?– спрашивал Аол.
– Чтобы увековечить память ваших выдающихся людей!– восклицал пришелец.
– Память о людях должна храниться в сердце, –отвечал Аол.
– Но вы же можете многих забыть!– восклицал пришелец.
– Если они достойны– их не забудут, –отвечал Аол».
– Это ты про нас, – задумчиво сказала Айя. – Про нас и про Кирша…
Донована охватила тихая ярость. Не ей я это рассказываю, подумал он. Это я им говорю. Это я ДОЛЖЕН ИМ ВСЕМ РАССКАЗАТЬ, а не ей одной.
– Нет, – сказал он вслух, – это не про вас. Это сказка.
И продолжил:
«И тогда пришелец спросил:
– Ты знаешь, что такое власть?
Аолудивленно поднял брови.
– А хочешь ее иметь?
– Я не знаю, что это такое, –отвечал Аол.
Пришелец загадочно улыбнулся.
– Я научу тебя, как ее добыть, – предложил он.
И Аол согласился…
И тогда пришелец сказал Аолу:
– Видишь, идет Мона?
– Да, –отвечал Аол.
– Побей ее, –сказал пришелец.
– Зачем?– удивился Аол.
Пришелец загадочно улыбнулся.
– Ты побей, –увидишь.
Аолдолго не решался, но пришелец все настаивал и настаивал, и тогда он как-то у ручья все-таки отважился и толкнул ее. Она отодвинулась, уступая ему место. Тогда Аол хлопнул ее по щеке.
– Что тебе, Аол?– удивленно спросила она. И он ушел.
– Избей ее, –говорил пришелец. –Избей и возьми.
– Она невеста Эло, –отвечал Аол, но на следующий день он таки избил ее, а потом сделал своей женой.
Он издевался над женой, рвал волосы, избивал до кровавых синяков, как советовал ему пришелец… И начал чувствовать от этого удовольствие.
Но пришелец сказал:
– Это еще не власть.
И дал Аолу оружие.
– Убей Эло, –сказал он.
И тогда Аол на мгновенье проснулся.
– Вчера я отнял у него невесту, –сказал он.
– Да, –сказал пришелец, –это власть.
– Сегодня я хочу убить его самого.
– Да, –сказал пришелец, – эговласть.
– А завтра кто-нибудь захочет мою жену.
– Нет, –сказал пришелец. –Ты не понял. Обожди.
– А послезавтра кто-нибудь захочет убить меня.
– Обожди, –сказал пришелец. –Ты не понял.
– Ты болен, –понял Аол.
– Обожди, –сказал пришелец.
– Ты заразен, –сказал Аол.
– Обожди, –сказал пришелец.
– Ты заразил меня, –сказал Аол.
– Обожди, –сказал пришелец.
Но Аол убил его.
Затем он убил Мону– она знала, что такое рабство.
Затем он убил себя. Он знал, что такое власть».
Айя сидела тихо-тихо, не шелохнувшись. Ее огромные глаза светились в темноте.
– Страшно, – наконец сказала она. – Ты рассказал плохую, страшную сказку. Да и не сказку вовсе…
Она зябко поежилась и устроилась у него на груди. Тело у нее было совсем холодное, просто закоченевшее.
– Я сама виновата, – прошептала она, прижимаясь тесней. – Тебе было плохо, а я все приставала и приставала… И ты взял и рассказал такую историю. Страшную.
Страшную, согласился Донован. Бедный Аол. Он совсем не знал, да ему и невдомек было, что пришелец – это только разведчик, только первая ласточка чужого мира и что к ним скоро нагрянет целая орава пришельцев со специально разработанной и хорошо отрепетированной методикой обучения цивилизаций с более низкой ступенью развития и начнет обучать аборигенов, как нужно жить, как порвать с этой рутиной, с этим топтанием цивилизации на месте, с этим бесконечным, бесполезным бегом по кругу, чтобы двинуться вперед, семимильными шагами к прогрессу… Беда только, что это будет чужой прогресс.
Айя успокоилась, согрелась.
– Ты мне не будешь больше рассказывать таких страшных историй? – попросила она. – Хорошо, обещаешь?
– Обещаю, – сказал Донован. – Тебе – нет.
4
Он проснулся резко и сразу, будто его кто-то толкнул. Утро было свежим, ясным, это чувствовалось сквозь закрытые веки, но он не стал их открывать – по ним бегали резвые солнечные блики. Он усмехнулся и представил, как Айя стоит на пороге хижины и зеркальцем пускает ему в глаза солнечные зайчики, а сама, едва шевеля губами, шепчет: «Вставай, лежебока!»
– Солнышко-солнышко, – сказал Донован и прикрыл глаза рукой, – доброе утро!
Айя радостно взвизгнула, вбежала в кампаллу и бросилась к нему.
– Вставай, ле-же-бо-ка! – восторженно завопила она и принялась его тормошить. Донован снова притворился спящим. Тогда она попыталась вывалить его из гамака на пол, но он расслабился и вовсе не собирался помогать ей в этой затее.
– У-у, тяжелющий! – вздохнула Айя и снова пропела на высокой ноте: – А ну, встава-ай!
Донован сладко причмокнул и приоткрыл один глаз. Айя засмеялась.