А также репортеры и телевидение: центральные газеты, местные каналы, журналисты из «Пипл» и «Таймс». Боже, посторонних больше, чем своих.
Одним из последних, как я узнала позже, подкатил на блестящем вишневом «мазератти» Питер О'Мэлли. Каким-то образом он тоже раздобыл приглашение.
Дверь комнаты внезапно, без предупреждающего стука, распахнулась.
Это еще кто?..
— Уилл, ты не должен…
— Жениться таким молодым? — Уилл улыбнулся. В черном смокинге от Бриони он выглядел роскошно. — Ты права. Но разве мог я устоять перед соблазном полюбоваться на столь очаровательную женщину? Знаешь, как я скучал по тебе прошлой ночью? Хочешь, покажу?
Он сделал шаг ко мне.
— Нет. Не смей. Убирайся. — Я невольно рассмеялась. — Уходи. Я серьезно.
Уилл обнял меня, его рука легла мне на грудь. Я едва не задохнулась от разлившейся по телу сладкой истомы.
— М-м-м. Так и съел бы тебя глазами. И руками.
— Уилл!
— Да?
— Я очень тебя люблю. А теперь — уходи.
— Все, все. Как пожелаешь. Слушаюсь и повинуюсь. Отныне и во веки веков.
Он покорно повернулся и вышел из комнаты, насвистывая «Всегда».
Какая прекрасная прелюдия, подумала я и улыбнулась.
Глава 59
Молодой пианист опустил пальцы на клавиши, и над поляной разнеслись вступительные звуки «Свадебного марша». Как будто мурашки пробежали у меня по спине — я и сама не ожидала, что все будет так торжественно, так трогательно и так прекрасно.
Опоздавшие спешили занять свои места. В небе кружили вертолеты радио- и телекомпаний, операторы снимали, казалось, без перерыва. Десятки фотографов кружили по периметру лужайки в ожидании начала церемонии.
Пришла моя очередь.
Букет белых лилий в моей руке заметно дрожал. Вообще-то мне не привыкать к большому скоплению людей, но в тот момент я испытывала необыкновенное волнение. Скользнув взглядом по толпе, я заметила своих сестер с застывшими на лицах напряженными улыбками. Дженни, исполнявшая роль подружки невесты, торжественно стояла возле алтаря. Миссис Лей с извивающимся у нее на коленях Алли сидела в одном из последних рядов. Присутствовали и обе тети Уилла, прилетевшие из Англии, Элеонора и Вэнни: одна пожилая, располневшая, другая — поразительно красивая.
Но что это? В первый момент я даже растерялась. Вместо того чтобы стоять у алтаря, Уилл держался рядом с ними… Нет, не Уилл, а Палмер Шеппард. Младший брат походил на старшего, как вышедшая из-под копирки, слегка смазанная, не вполне отчетливая копия.
По проходу к алтарю меня вел Барри Кан. Смокинг он надевал не часто, а потому выглядел немного помятым, а цветок в петлице уже успел завянуть и склонил голову.
— Ты такая красивая сегодня, — прошептал он, прежде чем отпустить мою руку и занять место в первом ряду, — прямо сияешь.
Я подняла голову и посмотрела на белый алтарь, украшенный розовыми и белыми розами. На мой взгляд, это было уже чересчур, но все равно красиво. Уилл стоял рядом со своим шафером, Уинни Лоуренсом, и улыбался мне.
Сомнения? Страхи? Нет. У меня и мысли не возникло, что нужно повернуться и бежать со всех ног куда глаза глядят.
— Объявляю вас мужем и женой, — сказал священник.
Уилл приподнял край вуали и нежно поцеловал меня в губы. Даже в этот момент я почувствовала его желание, и мне стало необыкновенно хорошо. Гости зааплодировали. По всей лужайке расцвели десятки желтых ромашек — это защелкали фотоаппараты. Над поляной зависли вертолеты. Незабываемая сцена.
Сдержанные и комично корректные официанты разбежались между собравшимися, разнося на серебряных подносах шампанское.
Другие предлагали закуски: креветки и икру, канапе с крабовым мясом, сыр, фрукты, паштеты, сандвичи. Разместившийся на высокой деревянной платформе большой оркестр под управлением Гарри Конника-младшего заиграл что-то приличествующее случаю.
Может, и не свадьба десятилетия, но и не совсем заурядное событие. Я улыбнулась, вполне удовлетворенная тем, как все началось, и напомнила себе, что у меня сегодня тоже есть определенные обязанности.
Большое, примерно в пол-акра, пространство между домом и прудом прикрывал громадный полосатый навес. Между обеденными столами, застеленными бледно-желтыми льняными скатертями и украшенными плетеными корзинками с лютиками, васильками и другими полевыми цветами, носились дети.
Музыка звучала самая разная, от вальсов Штрауса до Карли Саймона и Пэтси Клайн. После официальной части и перед тем, как перейти к десерту, Барри исполнил свою знаменитую «Свет моей жизни» и заслужил настоящую овацию.
Затем слово взял мой друг Гарри Конник, голос которого перекрыл приглушенный гул многосотенной толпы.
— А сейчас невеста разрежет торт. Мэгги, оторви-ка задницу от стула и подойди сюда. Давай, девочка, не робей. Пора тебе снова попасть в центр внимания.
Официанты внесли три исполинских размеров свадебных торта. Каждый был украшен сделанной из марципана скульптурной композицией: мужчина в футбольной форме с крошечным мячом у ног и склонившаяся над пианино женщина. Мы с Уиллом изрядно измазали друг друга кремом, чем немало порадовали фоторепортеров, растиражировавших потом свои снимки через десятки журналов.
После обеда столы быстро унесли, и оркестр взялся за дело. Мы с Уиллом исполнили первый вальс под одну из моих песен, после чего к нам присоединились гости.
Я танцевала с Барри, когда какой-то мужчина взял меня за локоть и отвел в сторону.
— Ну что, счастлива наконец? — спросил Питер О'Мэлли.
Говорил он тяжело, едва ворочая языком, и от него сильно несло виски. Лицо Питера было бледно-серое, как у его отца в час смерти. Внешне он был карикатурой на Патрика: узнаваемые черты, но маленькие, точно бусинки, глаза и фунтов пятьдесят лишнего веса.
— Отпустите меня, — сказала я. — Пожалуйста, Питер.
Он сжимал мою руку так крепко, что ногти впивались в кожу.
— Ты дешевая шлюха. Ты даже не представляешь, что сделала со мной. Заполучила моего отца, прибрала к рукам его дом, его деньги, прикончила его, а теперь обзавелась новым мужем.
Я попыталась вырваться, но Питер вцепился в меня как безумный.
— Что вы хотите сказать? В чем меня обвиняете? — стараясь говорить как можно тише, чтобы не привлекать внимания, спросила я.
— Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать! — заорал он.
— Думаете, это я убила Патрика?
Питер немного сбавил тон.
— Я думаю, что ты сильно выиграла от его смерти. Вот так. Понимай как знаешь. И пусть люди сами делают выводы. Я для себя уже все решил. И многие думают так же.
— Питер, послушайте меня. Ваш отец умер от сердечного приступа. Пожалуйста, уходите. Вы пьяны.
— От сердечного приступа? А что вызвало этот сердечный приступ? Что ты сделала с ним, Мэгги? Затрахала до смерти?
Я вырвала правую руку и с размаху ударила его по щеке. Пощечина получилась увесистая и звонкая. В глазках-бусинках вспыхнули злобные огоньки.
— Вот ты как. — Он разжал пальцы и отступил на полшага. — Шлюха! Дешевка! Ну тогда привыкай и к этому!
Красное вино из хрустального бокала выплеснулось мне в лицо, и я на мгновение закрыла глаза.
— Твой Шеппард — всего лишь жеребец, и это знает весь мир.
Я услышал чей-то рев, и в следующий момент Уилл бросился на Питера и, сбив его на землю, несколько раз ударил ногой.