Нижински усмехнулся. Он все еще играл — никак не мог переключиться.
— Сказать по правде, пока не решил. Конечно, успех в таком процессе не повредит, это надо признать.
— А в прокуратуре штата давно пора прибраться, — добавила Мойра.
Питер Айзенштадт, третий помощник прокурора и самый молчаливый из всех, бросил на нее предостерегающий взгляд. Точно, но только кто отправится вместе с шефом в Олбани, еще неизвестно.
— Придет время, и решу, — сказал Нижински. Они все знали, как высоко он метит. — А сейчас давайте веселиться. За победу!
— За победу, — эхом отозвались ассистенты и принялись поздравлять друг друга.
Зазвонил телефон.
Дэн Нижински сам снял трубку:
— Нижински.
— Кан, — сказал звонивший. — Барри Кан. — Что-то в его голосе остудило пыл окружного прокурора. — Мы с Нормой Брин идем прямо к вам. Она обнаружила кое-что, что может заинтересовать и вас.
Глава 107
Виновна.
Виновна.
Это слово звучало у меня в голове подобно монотонному звону колокола. Похоронному звону.
Виновна. В тюрьме я сойду с ума. Я уже наполовину сумасшедшая.
Норма и Барри пришли сразу после того, как меня перевезли назад в тюрьму. Они улыбались и секретничали. Не волнуйся, все будет в порядке. Они уже начали процедуру апелляции.
В порядке? Жизнь в тюрьме — это не в порядке. Уж можете мне поверить.
Я знаю, что такое апелляция. Знаю, что рассмотрение может затянуться на месяцы, а то и годы. И все равно шансы на пересмотр ничтожны, что бы там кто ни говорил. Мои шансы — ничтожны.
Но почему Норма была такая веселая? Почему Барри так настойчиво просил вспомнить до мелочей события той ночи, когда я застрелила Уилла? Мы же проходили все это десятки раз.
Ответ прост: они всего лишь хотят отвлечь меня от мрачных мыслей.
Виновна.
Алая буква «У» все еще горит на моей груди.
Наверное, я все же не ожидала, что все закончится именно так. Надеялась, что меня отпустят. Что ж, не случилось.
Виновна.
Глава 108
В ту ночь в камере я не могла уснуть до двух или даже трех часов. Я лежала с открытыми глазами, без особого успеха пытаясь восстановить и удержать в памяти образы утерянной жизни. Алли. Дженни. Концерты. Выступления. В конце концов усталость взяла верх над разочарованием. Я уснула.
Снов не было. Я как будто провалилась в ничто. Падение длилось долго-долго. Как в бездонную пропасть.
Что-то заставило меня открыть глаза.
Возле камеры выстроились сразу человек десять полицейских чинов в серых мундирах. С самим начальником тюрьмы по фамилии Серра во главе.
Я бросила взгляд на часы.
Четверть седьмого утра.
Непонятно. Что им нужно?
Я моргнула, протерла глаза.
И Серра, и все прочие остались на месте.
Зачем они здесь? Что случилось?
Может быть, меня собираются перевести в другую тюрьму?
Или я еще не проснулась?
Такое могло случиться. Я уже не раз принимала реальность за видение, и наоборот.
Начальник тюрьмы Серра?
И все остальные?
— Не слишком ли рано? — спросила я наконец, с трудом привыкая к резкому свету из коридора.
— Пожалуйста, одевайтесь, миссис Брэдфорд, — вежливо сказал Морин Серра. — Нам позвонили из суда. Что-то случилось. Вас требует судья Сассман.
Глава 109
Пока три охранника вели меня по пустому коридору, я успела продрогнуть и тряслась от холода. Я не понимала, что происходит. Не понимало и тюремное начальство.
Что же случилось? Что?
Когда меня доставили в кабинет судьи, там было четыре человека.
Не понимало и тюремное начальство.
Что же случилось? Что?
Когда меня доставили в кабинет судьи, там было четыре человека. Судья Сассман сидел за большим дубовым столом. Справа от него — Натан Бейлфорд, угрюмый, но, как всегда, подтянутый и аккуратный.
Барри, расположившийся на кожаном диване слева от двери, подмигнул мне, но не улыбнулся.
И только Норма Брин, одетая в зеленую твидовую юбку и толстый коричневый свитер и сидевшая рядом с Барри, держалась вполне раскованно.
— Привет, Мэгги, — сказала она.
Все остальные промолчали.
— Привет, Норма. Здравствуйте… — прошептала я.
Все казалось нереальным, сюрреалистическим. Господи, что же происходит?
Сассман кивком указал на свободный стул рядом с ним. Я послушно села.
Сидя рядом с судьей, я видела те же, что и он, лица и словно перешла на сторону судьи, покинув место обвиняемой. Надо признаться, вид стал намного лучше.
Шелестели бумаги. Щелкали замки кейсов. Журчал кофе.
Все это — документы, кейсы, кофе из магазина — напомнило мне, что собравшиеся здесь живут иной жизнью, что они не такие, как я.
Со мной по-прежнему никто не разговаривал, даже Натан Бейлфорд. Они ждали еще кого-то. Дэна Нижински? Кого-то другого?
Мне отчаянно хотелось, чтобы кто-нибудь сказал, зачем меня привезли сюда, и чтобы я перестала дрожать. Мысли метались во все стороны.
— Миссис Брэдфорд, — заговорил наконец судья Сассман. — Мисс Норма Брин раздобыла весьма значительную информацию. Мы ждем прибытия окружного прокурора и… А вот и он! Дэн, добро пожаловать.
Нижински вошел в комнату, словно матадор на арену — развернув плечи, с прямой спиной и суровым выражением лица, показывая, что ему никто не страшен. Мне вспомнился отзыв о нем Нормы — «придурок первостатейный».
Уперев взгляд в Натана Бейлфорда, он сразу объявил:
— Что за спешка? Если вы надеетесь опротестовать приговор из-за какой-то технической ошибки…
— Это вряд ли можно квалифицировать как техническую ошибку, — оборвал прокурора Сассман. — Расскажите ему вашу историю, мисс Брин. Дэн, присядьте, пожалуйста. Думаю, стул вам сейчас понадобится.
Норма медленно поднялась и посмотрела сначала на меня, потом на Нижински, который перестал расхаживать и настороженно наблюдал за ней, значительно утратив недавнюю самоуверенность.
Голос Нормы прозвучал на удивление твердо, как у человека, сознающего, что пришел его час.
— Во время суда, если помнишь, Мэгги, по требованию прокурора показания давал Питер О'Мэлли. От него мы узнали о неких «закрытых вечеринках» в Озерном клубе, куда — в клуб, а не на вечеринки, — полагаю, иногда приглашали и тебя.
Я кивнула, хотя все еще не понимала, к чему она клонит.
— Да, такое случалось. Можно сказать, что на одном из обедов я и познакомилась с Уиллом. Стать членом клуба я бы не смогла, даже если бы захотела, потому что женщины туда не допускались.
— Извините, — нетерпеливо вмешался Нижински, — но какое это имеет отношение к суду над миссис Брэдфорд? Она застрелила своего мужа. Так решило жюри присяжных. Дело закрыто, мисс Брин.
— Не беспокойтесь, то, что я расскажу дальше, имеет к суду самое непосредственное отношение. Новые свидетельства — кто посещал эти сборища жеребцов, кто был «гостями» — дают основание предположить, что очень многие люди могли иметь веский мотив против Уилла Шеппарда. Мы можем доказать, что Уилл Шеппард вел себя неосторожно и не стеснялся рассказывать о своих забавах в этом клубе. По всей вероятности, имело место сокрытие улик и мотивов, и выгораживание определенных влиятельных лиц, которые могли убить Шеппарда.