Гнев – наверное, как раз он и движет людьми в бою, – Райан задумался. – Надо будет обдумать это. Так или иначе, как я сказал, у меня был шанс, и я им воспользовался. Это оказалось легко. Конечно, мне повезло, – сказал Райан и остановился на миг, заметив, что при этих словах брови Оуинса поползли вверх. – Тот, с пистолетом, – дурак. Он даже не оглядывался проверить, что там сзади. Уставился в свою зону обстрела и все – дуб дубом. Надо же всегда смотреть, что по сторонам. Я застал его врасплох, – усмехнулся Райан. – Мой тренер по футболу был бы доволен – я, действительно, врезал ему как надо. Только надо было бы надеть щитки, а то вот доктор говорит, что я сломал себе ключицу. Он довольно сильно ляпнулся. Я схватил его пистолет и выстрелил в него. Вы хотите знать, почему?
– Да, – сказал Оуинс.
– Я не хотел, чтобы он поднялся.
– Он потерял сознание и пришёл в себя только через два часа. У него сильнейшее сотрясение мозга.
«Знай я, что у него граната, я бы не в жопу ему стрелял!..» – подумал Райан.
– Откуда мне было это знать? Я должен был справиться ещё с автоматчиком, и мне было вовсе ни к чему, чтобы у меня за спиной был этот гад. Поэтому я его и обезвредил. Я мог бы всадить пулю ему в затылок – в Куантико, когда приказывают «обезвредить», то имеется в виду убить. Мой отец был полицейским. Но сам я в этом не разбираюсь. О том, как действует полиция, я в основном знаю из телевидения, а это, ясное дело, в основном чушь. Все, что я понимал в тот момент, это то, что нельзя, чтобы этот парень угрожал мне с тыла. Нельзя сказать, что это слишком оригинально, но в тот момент мысль эта казалась мне вполне толковой. Крадучись, я обошёл машину сзади. Смотрю – тот парень ведёт стрельбу из пистолета. Ваш Вильсон уже объяснил, что с этим мне просто повезло. Впрочем, не такой уж я безумец, чтобы идти на автомат с крошечным пистолетом. Он увидел меня. Мы выстрелили практически одновременно – просто я оказался более метким. – Райан замолчал. Это было не совсем то, что он хотел сказать.
«Разве так оно было на самом деле? – подумал он. – Но если ты сам не знаешь, то кто же знает?» Он на себе испытал, что в критические моменты время то сгущается, то растягивается – и при этом чуть ли не одновременно. «И это ведь тоже, наверное, искажает воспоминания? Что ещё мог я тогда сделать?» Он покачал головой:
– Трудно сказать, – продолжал он вслух. – Возможно, мне надо было сделать что‑то другое. Может, надо было крикнуть: «Брось оружие!» или: «Ни с места!» – как в кино. Но на это просто не было времени. Это же один миг – или он или я… Понимаете, что я имею в виду? Вам… вам не до того, не до размышлений, когда у вас всего полсекунды, чтобы принять решение. Наверное, тут срабатывают тренаж и инстинкт. Сработал мой тренаж в морской пехоте. А там вас не учат, как арестовывать. Конечно, клянусь Всевышним, я не хотел кого бы то ни было убивать, у меня просто не было иного выхода. – Он снова умолк. – Почему он… не бросил оружие, не бежал? Он же видел, что я взял его на мушку. Он должен был понимать, что тут моя взяла.
Райан откинулся на подушку. Собственный рассказ слишком ярко оживил в памяти случившееся. «Это ты ведь его убил, Джек, Он мёртв, раз и навсегда. У него ведь тоже были инстинкты, не так ли? Но твои сработали лучше. Так почему же это не успокаивает тебя?»
– Доктор Райан, – спокойно произнёс Оуинс, – мы опросили шесть свидетелей, которые видели все. Сравнивая их показания с вашими, следует сказать, что вы описали ситуацию с поразительной чёткостью. Учитывая обстоятельства дела, я… мы не считаем, что у вас была какая‑то возможность действовать иначе.
Со всей определённостью, какая только возможна в такого рода обстоятельствах, можно утверждать, что вы действовали абсолютно верно. И если вас беспокоит то, что вы произвели второй выстрел, то забудьте об этом – это неважно. Ведь первая ваша пуля попала ему прямо в сердце.
– Да, – кивнул головой Джек, – я видел это. Второй раз я выстрелил чисто автоматически, рефлекторно. Пистолет сам пошёл вниз и – бах! Без всякой мысли… Странно, как работает мозг в такие минуты. Словно одна часть вашего тела делает дело, а другая только наблюдает. «Наблюдающая часть» видела, что я влепил прямо в яблочко, а «действующая часть» продолжала своё дело, пока он не рухнул на землю. Вероятно, я ещё и ещё жал на курок, но там уже не было патронов.
– Вас в морской пехоте, в самом деле, хорошо научили стрелять, – заметил Тейлор.
Райан покачал головой.
– Это отец меня научил, когда я ещё был пацаном. В морской пехоте теперь не очень то придают значение стрельбе из пистолетов – они больше для вида. Если уж неприятель на расстоянии пистолетного выстрела от тебя, то, значит, надо отходить. У меня там была винтовка. Так или иначе, тот парень был от меня всего метрах в пяти.
Оуинс опять что‑то пометил в своём блокноте.
– Их машина рванула с места почти тут же. Мне было не до того, чтобы разглядывать водителя. Это мог быть мужчина, а может, и женщина. Единственное, в чём я уверен, это был белый. Машина газанула по улице и скрылась за углом.
– Это было такси. Вы заметили это? – спросил Тейлор.
– А ведь действительно! Мне как‑то не пришло это в голову. Вот глупость! Их же, этих такси, миллион. Так что ничего удивительного…
– Точнее – их восемь тысяч шестьсот семьдесят девять, – сказал Оуинс. – Пять тысяч девятьсот девятнадцать из которых чёрного цвета.
И тут Райана озарило:
– Скажите, это была попытка убийства или похищение?
– Трудно сказать. Во всяком случае, политическое крыло ВГИРА – Временной группировки ИРА – «Шин Фейн» – выступило с заявлением, что не имеет никакого отношения к случившемуся.
– И вы верите этому? – спросил Райан. Все ещё под воздействием болеутоляющих, он не заметил, как ловко Тейлор уклонился от прямого ответа.
– Да, мы склонны верить. Всё‑таки они не настолько безумны. Политическая цена за такие акции слишком высока. Они усвоили это после убийства лорда Маунтбеттена. Хотя это даже не ВГИРА сделала, а ИНАО – Ирландская национальная армия освобождения. Так или иначе, они на этом потеряли массу денег – недополучили от тех, кто им симпатизирует в Америке, – сказал Тейлор.
– Судя по газетам, ваши сограждане…
– Подданные, – поправил Эшли.
– Неважно… Ваш народ довольно сильно взбудоражен этой историей.
– Это верно. Просто поразительно, как террористам всегда удаётся ошеломить нас. Всякий раз они придумают что‑то новое, – заметил Оуинс. Несмотря на бесстрастность тона, приличествующую профессионалу, Райан почувствовал, что глава отдела борьбы с терроризмом готов собственными руками оторвать голову тому бандиту, что сумел скрыться. И руки его были достаточно сильными для такого дела. – Ну, а что дальше?
– Убедившись, что парень мёртв – ну, этот, второй, – я посмотрел, что там в машине. Шофёр… Ну, вы сами знаете, что с ними стало – с ним и с охранником. Это был ваш человек, мистер Оуинс?
– Чарли – мой друг. Он прослужил в охране королевской семьи три года… – сказал Оуинс так, словно Чарли был жив, и у Райана мелькнула догадка, что, вероятно, когда‑то они работали вместе.