Это больно, но они заживут.
«Врачи такие всегда объективные, – сказал Райан самому себе. – Даже те, на ком ты женат. Теперь она скажет, что боль мне на пользу».
– Боль хороша тем, – продолжала Кэти, – что она сигнализирует о сохранности нервов.
Джек закрыл глаза и покачал головой.
– Джек, я так горжусь тобой, – сказала она, взяв его за руку. Он открыл глаза.
– Хорошо быть замужем за героем, а?
– Ты всегда был для меня героем.
– В самом деле?
Раньше она такого никогда не говорила. Что уж такого героического в профессии историка? Кэти ничего не знала о других его делах – впрочем, в них тоже ничего особенно героического не было.
– Да. С того дня, как ты сказал моему отцу… ну, ты знаешь. А кроме того, я ведь тебя люблю, не забывай.
– Да‑да, мне припоминается, как ты об этом говорила недавно.
Кэти состроила гримасу.
– Ты лучше пока об этом не думай.
– Ясно, – сгримасничал он в свой черёд. – Больной должен беречь силы и так далее. А что случилось с теорией семейного счастья, которое помогает выздоровлению?
– Вот что я имею за то, что разрешаю тебе читать свои журналы. Терпение, Джек!
В палату вошла Киттивэйк, но, увидев всю семью в сборе, тут же ретировалась.
– Я попытаюсь быть терпеливым, – сказал Джек, с тоской глянув на дверь.
– Кобель ты, – заметила Кэти. – Я тебя наизусть знаю. Это правда. «Вот что имеешь, когда любишь свою жену». Кэти погладила его по лицу. – Чем ты сегодня брился? Ржавым напильником, что ли?
– Ах, да… принеси мне бритву. И, может, мои записи тоже?
– Принесу или передам через кого‑нибудь, – сказала она подняла глаза на Вильсона, вошедшего в палату.
– Тони, это моя жена Кэти и дочка Салли. Кэти, это Тони Вильсон, моя сиделка‑полицейский.
– Не видела ли я вас вчера?
Кэти никогда не забывала ни одного лица. Впрочем, полагал Джек, она вообще никогда ничего не забывала.
– Возможно. Но поговорить нам не удалось – слишком уж все мы были заняты. Как вы себя чувствуете, леди Райан?
– Простите? – удивилась Кэти. – Леди?
– Они что же, не сказали тебе? – хмыкнул Джек.
– Не сказали что?
– Ну и как тебе нравится быть женой рыцаря? – спросил Джек, введя её в курс дела.
– Значит, у тебя, папа, должна быть лошадь? – с надеждой поинтересовалась Салли. – Можно мне будет кататься на ней?
– Это вполне законно, Джек?
– Мне сказано, что их премьер‑министр будет сегодня обсуждать этот вопрос с нашим президентом.
– О Боже, – вздохнула леди Райан. Но спустя мгновение она уже улыбалась.
– Держись за меня, детка, – расхохотался Джек.
– Ну, а что же про лошадь, папа? – приставала Салли.
– Я пока не знаю. Посмотрим, – сказал он и зевнул. Райан не видел практической пользы от лошадей – разве что скачки да, может, на предмет списаний с налогов. «Ну, зато я теперь обзавёлся шпагой», – сказал он себе.
– Мне кажется, что папочке пора вздремнуть, – заметила Кэти. – А мне надо кое‑что купить для сегодняшнего обеда.
– О, нет! – простонал Райан. – Опять целый гардероб!
Кэти усмехнулась.
– А кто в этом виноват, сэр Джон?
* * *
Они встретились в Дублине на О'Коннел стрит, в ресторанчике «У Фланагана».
Это было неплохое заведение, хотя туристы порой пренебрегали им, благо поблизости был «Макдональдс». Эшли уже сидел со стаканом виски, когда за стол к нему подсел человек. Второй и третий засели в кабинке на той стороне зала и вели наблюдение оттуда. Эшли пришёл один. Это была не первая такого рода встреча, и Дублин считался более или менее нейтральной территорией для этих целей. Те двое были на страже на случай появления людей из республиканской полиции, которую звали «Гарда».
– Добро пожаловать в Дублин, мистер Эшли, – сказал представитель Временной группировки Ирландской освободительной армии.
– Благодарю, мистер Мэрфи, – ответил офицер контрразведки. – Фотография из вашего досье не очень‑то соответствует оригиналу.
– Я тогда был молод и глуп. К тому же – тщеславен. Нельзя сказать, чтобы я в те времена слишком часто брился, – объяснил Мэрфи и принялся изучать меню. Мясо тут отличное, а овощи всегда свежие. Летом здесь полно этих чёртовых туристов – из тех, что уже не хотят картошки во фритюре, – и цены из‑за них, как всегда, взлетели вверх. Слава Богу, в это время года они уже у себя, в Америке, оставив этой бедной стране изрядное количество своих сбережений.
– Что вы хотели мне сообщить?
– Сообщить?
– Ведь это вы просили о данной встрече, – напомнил Эшли.
– Цель её – заверить вас, что к вчерашней кровавой истории, завершившейся провалом, мы никакого отношения не имеем.
– Это я мог вычитать и в газетах. Что я уже и сделал.
– Мы сочли, что личный контакт будет более убедительным, мистер Эшли.
– Почему мы должны верить вам? – спросил Эшли, потягивая виски. Говорили они тихо‑мирно, хотя и тот и другой прекрасно знали, что именно думает о нём собеседник.
– Потому что мы не настолько безумны, – сказал Мэрфи. Подошёл официант и принял заказ. Вино выбрал Эшли – бордо. За обед платил он. И теперь Эшли находился всего в сорока минутах полёта от Лондона. Просьба о встрече прозвучала по телефону ещё на рассвете. Позвонили британскому послу в Дублине.
– Это точно? – дождавшись, когда официант ушёл, спросил Эшли, вперясь в холодные голубые глаза по ту сторону стола.
– Королевское семейство решительно не для нас. Хотя с политической точки зрения они просто превосходны, – улыбнулся Мэрфи, – мы с некоторых пор усвоили, что нападение на них принесёт нам больше вреда, нежели пользы.
– В самом деле? – Эшли выговорил это на сугубо английский манер. Мэрфи вспыхнул от злости; оскорбление было элегантным.
– Мы – враги, мистер Эшли. Я бы предпочёл не обедать с вами, а прикончить вас. Но даже враги могут вступать в переговоры, не так ли?
– Продолжайте.
– Мы к этому не причастны. Даю вам слово.
– Слово марксиста‑ленинца? – улыбнулся Эшли.
– Вы умеете провоцировать, мистер Эшли, – улыбнулся и Мэрфи. – Но сегодня это ни к чему. Я здесь с миссией мира и взаимопонимания.
Эшли чуть было не расхохотался, но сдержал себя, прикрыв усмешку стаканом.
– Мистер Мэрфи, я бы не стал плакать, если бы наши парни сцапали вас, но должен признать, что вы достойный противник. И не лишены обаяния.
«Ах уж эта английская учтивость, – подумал Мэрфи. – Именно поэтому мы и победим в конце концов, мистер Эшли».
«Нет, не выйдет», – подумал Эшли. Ему уже приходилось видеть такое выражение лица.
– Что мне сделать, чтобы вы поверили мне? – спросил Мэрфи.
– Имена и адреса, – тихо сказал Эшли.