Солдат бежал грамотно – голова чуть задрана вверх, глаза рыскают туда‑сюда, но в то же время ни на секунду не упускают из виду Райана. Он остановился в трех метрах от Райана, нацелив штык прямо ему в горло, как то и требуется в инструкциях по рукопашному бою. Его грудь часто вздымалась, но лицо было, как безжизненная маска. Сзади трусил полицейский со своим радио – он что‑то кричал в него, и лицо его было багровым.
– Вольно, солдат, – сказал Райан со всей возможной твёрдостью. Никакого впечатления. – Мы уложили парочку негодяев. А я не из их компании.
Лицо солдата не изменилось. Конечно, мальчик был профессионалом. Райан знал, о чём он думает, – о том, как потом выдернуть штык из тела своей жертвы.
Но у Джека не было сил уклониться.
– Папа‑папа‑папа!
Райан обернулся – к нему со всех ног неслась, огибая сгрудившиеся машины, Салли. В глазах девочки был ужас. На мгновение она замерла в нескольких метрах от него, но тут же ринулась вперёд и, обхватив обеими руками ноги отца, крикнула солдату: «Не трогай моего папу!»
Солдат ещё изумлённо переводил глаза с дочери на отца, как к ним осторожно приблизилась Кэти, выставив вперёд и вверх ладони и таким образом показывая, что у неё нет оружия.
– Солдат, – сказала она голосом, привыкшим отдавать команды, – я – врач и должна осмотреть раненого. Опустите винтовку!.. Ну!..
Констебль, ухватив солдата за плечо, что‑то сказал ему. Тот слегка расслабился, и штык чуть‑чуть ушёл в сторону. К месту действия спешили несколько полицейских, ревела сирена санитарной машины. Ситуация, как бы там ни было, понемногу приходила в норму.
– Ты ненормальный, – сказала Кэти.
На рукаве нового пиджака Райана было тёмное пятно, перекрасившее серую шерсть в темно‑малиновый цвет. Все его тело сотрясала дрожь. Он едва держался на ногах, а тут ещё Салли, повисшая на нём… Он покачнулся, едва не упав. Кэти подхватила его под руку и помогла опуститься на землю, усадив его так, чтобы спина опиралась о машину. С профессиональным спокойствием Кэти осмотрела рану и пропальпировала её. Отнюдь не нежно. Достав из его брючного кармана платок, прижала его к ране.
– Неважно, – сказала она, не обращаясь ни к кому.
– Папа, ты весь в крови!
Салли взмахивала руками, как птенец. Джек хотел было дотянуться до неё рукой, чтобы показать, что все в порядке, но тот метр, что их разделял, был все равно что тысяча километров.
Теперь вокруг толпилось с десяток полицейских, многие из них с трудом переводили дыхание. Трое, с пистолетами в руках, обшаривали глазами собравшуюся вокруг толпу. Появились ещё двое солдат в красных мундирах дворцового гарнизона. Потом – полицейский сержант. Но прежде чем он вымолвил хоть слово, Кэти отчеканила приказным тоном:
– Вызовите санитарную машину – да поскорей!
– Уже в пути, мэм, – ответил сержант с поразительной вежливостью. – Давайте‑ка мы сами займёмся раненым.
– Я – врач, – отрезала она. – Есть у вас нож?
Сержант снял штык с винтовки дворцового охранника и наклонился, чтобы помочь ей. Сперва они разрезали пиджак и жилет, а потом – рубашку, чтобы обнажить плечо Райана. Пропитавшийся кровью платок Кэти отшвырнула в сторону.
Джек запротестовал.
– Замолчи, Джек. – Взглянув на сержанта, она кивнула в сторону Салли: – Уведите её отсюда.
Сержант жестом подозвал охранника. Тот сгрёб Салли в охапку и, бережно прижав к груди, отошёл с ней в сторону. Джек видел, что малышка заливается слезами, но всё это было как бы очень далеко от него. Он почувствовал, что кожа его похолодела и покрылась влагой. Шок, что ли?
– Черт, – мрачно выговорила Кэти.
Шок, что ли?
– Черт, – мрачно выговорила Кэти.
Сержант протянул ей бинт. Она прижала его к ране, и он тут же стал красным. Она накладывала повязку, а Райан стонал. Болело, словно ему саданули топором по плечу.
– Джек, за каким чёртом ты пытался влезть в это? – проговорила она сквозь зубы, путаясь с повязкой.
Райан вдруг разозлился и, на миг забыв о боли, прорычал:
– Я не пытался – я влез и уделал их! – Выпалив эти слова, он совсем обессилел.
– Ага, – процедила Кэти. – Из тебя кровь льётся, как из поросёнка.
Народ все прибывал с разных сторон. Казалось, воет по крайней мере сотня сирен; из машин выскакивали люди – кто в форме, кто без. Какой‑то полицейский чин – видать, старший – начал отдавать распоряжения. Сцена была весьма впечатляющей. Райан фиксировал происходящее с отрешённостью постороннего, как бы со стороны. Вот он сидит, привалившись, к «роллс‑ройсу», его рубашка пропиталась кровью, словно та выплеснулась из кувшина. А Кэти, чьи руки в крови мужа, все пытается получше приладить повязку. Его дочь заходится в рыданиях на руках дюжего солдата, который вроде бы что‑то там напевает ей на каком‑то непонятном языке. Салли не спускает с него расширенных глаз. Отрешённой части его сознания все это представлялось очень впечатляющим, но вот нахлынула очередная волна боли и вышвырнула его на берег реальности.
Подошёл полицейский – тот самый, что был, судя по всему, старшим.
– Сержант, – скомандовал он, окинув взглядом «роллс‑ройс» – а ну‑ка, оттащите его в сторону. Кэти огрызнулась:
– Можете открыть машину с той стороны, черт побери! У меня тут раненый!
– Её заклинило, мэм. Давайте я помогу.
Они склонились над Райаном, и тут он услышал звук другой сирены. Втроём они подхватили его с земли и оттащили чуть‑чуть в сторону, чтобы командир их смог открыть дверь машины. Оттащить‑то оттащили, да недалеко – когда дверь открыли, она краем своим ударила его по плечу. Он заорал от боли, и это было последнее, что он услышал, теряя сознание.
В глазах все двоилось, сознание словно заволокло туманом, оно работало с перерывами, поставляя обрывочные, вырванные из временного контекста сведения о несвязанных между собой вещах. Вот он в какой‑то машине. Его покачивает из стороны в сторону, и волны боли захлёстывают грудь, а вдали какой‑то кошмарный, атональный звук – впрочем, не так уж он и далеко… Два лица – вроде бы смутно знакомые. И Кэти, кажется, тоже тут. Хотя нет, это какие‑то незнакомцы в зелёном. Всё было в зыбком тумане, кроме жгучей боли в плече и груди. Он сомкнул глаза, и все исчезло. Он оказался совсем в другом месте.
Потолок был белым – глазу почти не за что уцепиться. Почему‑то Райан знал, что он под воздействием лекарств. Он это чувствовал, но не мог понять, с какой стати его накачали лекарствами. Понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что потолок сделан из звукопоглощающих плиток, обрамлённых металлическим каркасом. На некоторых из этих плиток были капли воды, и что‑то такое они ему напоминали. Но что? Другие были из прозрачной пластмассы и излучали мягкий флюоресцирующий свет. Под носом у него было что‑то прицеплено, и через какое‑то мгновение он почувствовал, что в ноздри его втекает прохладный газ. Кислород?
Понемногу начали включаться в работу и другие органы чувств. С перебоями, с провалами они начали поставлять центру – голове – различного рода информацию. К груди были пластырем прикреплены какие‑то штуковины, которые невозможно было разглядеть. Пластырь чувствительно прихватил волосы на груди – Кэти, подвыпив, так любила играться с ними… Давало о себе знать левое плечо… Хотя – нет, никаких признаков жизни в нём. Все тело словно свинцом налито – и на сантиметр не подвинуться.