А ведь он мне обещал обязательно принести деньги, — невнятно прошамкал дядя Стентон, худой и угловатый человек с белыми, будто выцветшими волосами, похожий на своего брата Джейса, словно карикатура. Его запавшие голубые глаза искательно бегали по сторонам. Плаксивым голосом он продолжал:
— Мои артисты уже пришли, но они не сыграют ни единой ноты, если им не заплатить. Джейс обещал рассчитаться с ними сегодня вечером. Мы уже на середине «Опуса 90». А эти свиньи, наши слуги, не хотят одолжить мне ни доллара.
— Не рассчитывай на его помощь! — закричал Джон. — Отец тебе сказал, чтобы ты прекратил заниматься вымогательством. Ты прекрасно знаешь, что он тебе это запретил. Будь ты проклят вместе со своей музыкой! Сейчас же убирайся отсюда!
Мощная мускулистая рука замахнулась на композитора. Дядя Стентон съежился, вжал голову в плечи, отпрыгнул, и, жалобно причитая, выскользнул за дверь спортзала.
Стиснув зубы, Джон Коннерли смотрел в окно. Дядя Стентон, по-видимому, поверил всему, что он ему сказал, и в панике бегал около дома.
Джон, не обращая на него никакого внимания, перепрыгивая через несколько ступеней, спустился по лестнице этого большого нескладного дома и вошел в ванную. Он долго стоял под душем, потом тщательно вытерся и поспешно оделся.
Джон пересек травянистый газон, расстилавшийся между его домом и «Голубым Джеком». Он шел, раздумывая, что сказать, и вспоминал имя этой женщины: Франсуаза Бриджеман. Дойдя до лужайки, разбитой перед казино, он перепрыгнул через ограду и направился по дорожке к зданию. Бармен сказал ему, что Франсуаза находится наверху, и объяснил, как ее найти.
Дверь сразу открылась и появилась женщина. Он отметил, что ей больше сорока, но она очень даже недурна. Он разглядывал ее, насколько позволяла полуоткрытая дверь, и услышал, что его просят подождать минутку. Ну что ж, хорошо, он подождет.
Через некоторое время она, настороженно улыбаясь, пригласила его войти.
— Я — Джон Коннерли.
— Да, я знаю. Не хотите ли присесть?
— Нет. Я пришел, чтобы увидеть своего отца. Я хочу, чтобы вы оставили его в покое.
— Понимаю. Но смею вас заверить, что мое влияние на него ничтожно.
— Возможно. Но он слишком привязался к этому месту. А вы тянете из него деньги и всячески отвлекаете от дела. Его никогда не бывает дома. Не могли бы вы выбрать себе кого-нибудь еще из многочисленных приезжающих, их здесь предостаточно. Ну, а его вы должны оставить в покое.
— Я понимаю, на что вы намекаете, — ответила женщина неестественно низким голосом. — Но вы сильно заблуждаетесь. А вы говорили со своим отцом?
— Нет, я не делал этого. Да и разговор с ним мало что может изменить. Вы же его любовница. В этом я не ошибаюсь, и если у него еще осталось хоть немного порядочности, он должен вырваться из ваших когтей.
— Вот как! — воскликнула Франсуаза, едва сдерживая слезы. — Вы пришли, чтобы уберечь его от когтей хищницы? Вы не знакомы со мной и с такой яростью защищаете его от авантюристки, даже не зная, кто она. Это неправильно. Послушайте, может быть, мы найдем средство...
— Прекратите говорить глупости! — взревел Джон Коннерли. — Мне совершенно безразлично, знаю я вас или нет! Вы для моего отца на первом месте в жизни. Вы используете содержимое его карманов для своих целей! Вы хотите женить его на себе! Поэтому вы так о нем заботитесь!
— Вы несправедливо обвиняете меня, — сдержанно сказала Франсуаза, овладев собой. — Я прекрасно понимаю, что вы обо мне думаете, но, заверяю вас, вы ошибаетесь. Ваш отец внизу. Пойдемте, поговорим с ним.
— Я говорю с вами! — вскричал молодой человек. — Я хочу говорить с вами, а не с ним, и вы зря стараетесь меня переубедить. Вы портите его жизнь и мою тоже. Я все это прекращу.
Я предупредил вас о своих планах, и это не шутки. Отпустите его. Оставьте его, я вам сказал! В противном случае я приму меры, которые вряд ли вам понравятся.
Женщина спокойно поглядела на него.
— Сейчас же пойдемте к нему, — сказала она тихо. — Послушаем, что он скажет.
Словно ожидая удара, Джон отступил на шаг в сторону, в его темных блестящих глазах бушевала ярость. Он с силой толкнул дверь и с грохотом захлопнул ее за собой.
Рассыльный быстро пересек проспект перед частной клиникой, слез с мотоцикла и, взяв пакет, направился к главному входу.
Горничная расписалась и принесла пакет в библиотеку, находящуюся при канцелярии.
Секретарь тотчас же отнес конверт доктору Вайту и тот вскрыл его. Некоторое время доктор неподвижно стоял у окна и листал бумаги. Несколько раз он возвращался к началу документа, изучая первую страницу, озаглавленную: Франсуаза Арли Бриджеман. В бумаге сообщалось, что ей 42 года и, как управляющая, она на хорошем счету. В конце страницы было написано следующее:
До своего замужества 6 лет работала стенографисткой в «Импайер Хадсон Стилл» и три года после замужества — личный секретарь Артура Джерома Шевалла, город Нью-Йорк. Заболевания ее и в ее семье: 1931, 1932 и 1933. Работала в 1934 году в Джоэй Лунч Кар, Нью-Йорк, и других заведениях официанткой до конца 1936 года. Работала секретаршей в Новом экономическом обществе города Нью-Йорка в 1936 и 1938 годах. Официантка, потом метрдотель в 1939 году и в 1942 году в Манхэттен Чайн Инкорпорейшн. Метрдотель в 1943 и 1944 в кафе «Амбассадор», Лонг Айленд. Управляющая в «Голубом Джеке» с 1945 года. (Комсон Хайвэй, Пьернак Коунти, Нью-Йорк).
Это было все, что известно о Франсуазе Бриджеман. Обычно следователей и врачей главным образом интересует, чем человек зарабатывает себе на жизнь.
Вайт перевернул страницу, где было мелко вписано:
Дочь Маргарита, родилась в 1925 году.
2 года колледжа 1-го порядка. Занятия: бальные классические танцы.
И это все о Рите.
Ватни Вайт взял телефонную книгу, нашел адрес ночного клуба «Фантазия», потом позвал секретаря:
— Спрячьте конверт в сейф, пожалуйста. Я еду в город.
Элегантная девушка вошла в телефонную кабину одной из манхэттенских аптек и заказала междугородный разговор.
— Я хочу поговорить лично с мистером Арди Легреллом из ресторана «Голубой Джек», район Пьернак. Диктую имя по буквам. У меня нет точного номера, это отдаленный район.
— Подождите немного, пожалуйста.
Девушка с телефонной трубкой в руке ожидала в кабине. Она была одета в серое платье, которое ей очень шло, черная шляпка с пестрой вуалью подчеркивала ее красоту. Ожидая вызова, она нервно постукивала изящной туфелькой по полу.
— Алло, я слушаю! — она приблизила трубку к розовым губам. — Мистер Легрелл? Это мисс Бриджеман, Рита Бриджеман. Не повторяйте моего имени вслух, пожалуйста. Я не хочу, чтобы моя мать узнала, что это я звоню. Хочу попросить вас об одном одолжении. Вы знаете магазинчик на полпути по автостраде к «Голубому Джеку»? Не могли бы вы там встретиться со мной в течение часа? Мне чрезвычайно важно с вами увидеться. Речь идет о моей матери, прошу не говорить ей ни слова. И вообще это не телефонный разговор. Ну каковы сможете быть в магазине? Я на машине, буду там раньше, чем через час. Окажите мне такую любезность.
— Хорошо, сейчас выезжаю, — ответил мистер Арди Легрелл. Чем-то очень довольный, он покинул телефонную кабину бара.
Мистер Легрелл был метрдотелем «Голубого Джека». Под его началом находился основной нижний этаж, ресторан, бар и банкетный зал, Франсуазе Бриджеман подчинялся верхний этаж и казино. Мистеру Легреллу было сорок пять лет. Он носил дорогие, безукоризненно сшитые костюмы, а те суммы, что он тратил на свою обувь, говорили о его легкомыслии.