Вы откуда сами, вы сказали?
– Из Лондона.
– Как прелестно. Я однажды была на чае у Стеллы. Сразу же молоко… в индийский чай. Все так по‑другому. – И, быстро взглянув на Смайли, Шейн проговорила: – Знаете ли, что я вам скажу? Она вызывала во мне восхищение – так нестерпима мне она была. Стелла была из тех утомительных, куцых снобов, для которых одни только убогие праведны. – И, улыбнувшись, Шейн добавила: – Я даже согласна была с Чарльзом относительно Стеллы Роуд – а это уже кое о чем говорит. Если вас занимают наблюдения над родом человеческим, то пойдите‑ка понаблюдайте Чарльза. Контраст между нами разителен.
Но в этот момент к ним подошла сестра Д'Арси – костистая, мужеподобная, с неопрятно взбитой седой прической и надменным, хищнозубым ртом.
– Доротея, милочка, – проворковала Шейн, – какой чудесный у вас прием. Как вы добры. И так увлекательно встретиться с лондонцем, вы не находите? Мы разговаривали о похоронах бедной миссис Роуд.
– Что ж, пусть у Стеллы манеры ни к черту не годились, но зато беженцам, Шейн, она сделала много добра.
– Беженцам? – невинно переспросил Смайли.
– Да. Она собирала для них одежду, мебель, деньги. Одна из тех немногих преподавательских жен, что не на словах лишь помогают мне. – Доротея колюче покосилась на Шейн Хект, но та глядела мимо нее, улыбалась милостиво мужу. – Деловитая была, как пчелка. Не боялась засучить рукава, не гнушалась ходить от дома к дому. И единоверок своих впрягла в дело, и массу всего собрали. Этого, знаете ли, у них не отнимешь – духом они крепки. Феликс, еще хересу!
В обеих комнатах насчитывалось десятка два гостей. Но Смайли, слегка опоздавший, застрял в группе из восьми человек, вставших поближе к дверям; здесь стояли Д'Арси с сестрой, Чарльз и Шейн Хекты, молодой математик Сноу с женой, викарий из Аббатства и сам Смайли, смущенно‑подслеповатый в своих очках. Войдя, Смайли быстро огляделся по комнатам, но Филдинга нигде не было и следа.
– …Да, – продолжала Доротея Д'Арси, – деятельная была на диво… вплоть до самого конца. В пятницу я вместе с этим попом из крытой жестью молельни – с Кардью – зашла туда домой прибрать неотосланные вещи для беженцев. Ни вещички не валялось – все запаковано в бумажный мешок, увязано, и адрес написан; нам оставалось только отправить на почту. Чертовски дельная работница она была, скажу вам. И на благотворительном базаре отлично поработала.
– Да, да, милочка, – сладко сказала Шейн Хект. – Помню хорошо. В тот день я представила Стеллу леди Солей. На Стелле была премиленькая шляпка – та, что она по воскресеньям надевала. И такая Стелла была почтительная. К леди Солей обращалась: «миледи». Как в средние века, – выдохнула Шейн, повернувшись к Смайли, – вы не находите, голубчик? Мне эта вассальность всегда так нравится: так мало нас осталось.
В углу математик и жена его разговаривали с Чарльзом Хектом, и спустя несколько минут Смайли, отманеврировав от Доротеи, присоединился к ним.
У юной Энн Сноу было курносое, несколько прямоугольное, миловидное лицо. Муж ее был высок и худ, с приятной сутулиной. Бокал с хересом он держал в своих тонких прямых пальцах, как химическую реторту, а когда говорил, то обращался, казалось, к этому бокалу, а не к слушателю. Смайли приметил чету Сноу еще с похорон. Хект стоял румяный и насупленный и посасывал трубку. Разговор шел о том о сем; его заглушал шумный обмен мнениями по соседству. Немного погодя Хект отошел и, по‑прежнему сердито и отчужденно хмурясь, встал в нарочитом одиночестве у двери.
– Бедная Стелла, – сказала Энн Сноу, помолчав. – Прошу прощения, – прибавила она.
– Прошу прощения, – прибавила она. – Но все еще нейдет из головы. Безумие, как подумаешь, просто безумие. Ну зачем, ну для чего эта Джейни убила ее?
– Вы любили Стеллу? – спросил Смайли.
– Конечно же. Она была хорошая. Мы в Карне вот уже четыре семестра но за все это время она единственная сердечно к нам отнеслась. – Муж ничего не сказал, лишь кивнул своему бокалу. – Саймон, видите ли, не питомец Карна, а здешние преподаватели в большинстве карнианцы, так что старых знакомых у нас здесь нет и никто нами, в сущности, не интересуется. Все они, конечно, делают вид, что ужасно рады нам, но одна только Стелла действительно…
Тут на них хищно налетела Доротея Д'Арси.
– Миссис Сноу, – сказала она жестко. – У меня к вам дело. Хочу, чтобы вы взяли на себя беженскую работу Стеллы Роуд. – Доротея бросила испытующий взгляд на Саймона Сноу. – Ректора чрезвычайно занимает помощь иммигрантам.
– О господи! – простонала в ужасе Энн Сноу. – Я никак не могу, мисс Д'Арси, я…
– Не можете? Как так не можете? Вы ведь помогали миссис Роуд торговать с лотка на благотворительном базаре?
– Так вот откуда Стеллины платья и шляпки, – прошелестела Шейн Хект за спиной у них.
– Но… у меня, ну как бы это сказать, нет той смелости, что у Стеллы, – лепетала Энн. – И потом, она была баптистка, я горожане помогали ей, вещи жертвовали, они все любили ее. А у меня совсем не то будет.
– Вздор и чушь, – изрекла мисс Д'Арси, говорившая со всеми, кто моложе ее, как с прислугой или озорными детишками.
– Баптисты – это те, что против семейных скамей, не правда ли? – сказала Шейн Хект. – Я с ними всецело согласна – ведь если за скамью заплачено, то уже волей‑неволей приходится ходить в церковь.
Викарий, толковавший в углу о крикете, встрепенулся и кратко запротестовал:
– Право же, миссис Хект, у приватных скамей было немало преимуществ…
И он пустился в пространное восхваление древних обычаев. Шейн наружно вся была внимание и интерес. Наконец викарий кончил, ока сказала:
– Благодарю вас, голубчик Уильям, это так мило, – обратилась к нему спиной и звучным шепотом сообщила Смайли:
– Уильям Трампер – из бывших учеников Чарльза, такое было ликование, когда он выдержал выпускные экзамены.
Смайли, вовсе не желая быть соучастником мести, вершимой над викарием, повернулся было к Энн Сноу, но ту все еще терзала мисс Д'Арси своими благотворительными замыслами, а Шейн между тем продолжала ему говорить:
– Я про одного‑единственного только Смайли слышала, Он женился на леди Энн Серком в конце войны. Она, понятно, вскоре ушла от него. Престранная была пара. Как я слышала, он совершенно неприемлем. Она же как‑никак родня лорду Солею. Род Солеев вот уже четыреста лет связан с Карном. Молодой Солей, наследник, учится сейчас у Чарльза; мы часто обедаем в замке. Я так и не знаю, что сталось с Энн Серком… уехала в Африку… или же в Индию? Нет, в Америку. В замке об этом не принято говорить.
На мгновение шум разговоров схлынул. На мгновение, не более, Смайли перестал воспринимать все, кроме упорного взгляда Шейн Хект; и он знал, что она ожидает ответа. Но вот она отвела взгляд, как бы говоря: «Видите, я могла бы раздавить вас. Но так и быть, живите», – отвернулась и отошла.
Он словчил – простился и вышел в одно время с Энн и Саймоном Сноу. Их ожидал старенький автомобиль, и Сноу настояли, чтобы и Смайли сел – они подбросят его в отель. Дорогой он сказал:
– Если перед вами нет сегодня лучшей перспективы, то я счастлив буду пригласить вас отобедать со мной сейчас в отеле.