Его прическа была безупречной, волосы лежали плотно, как перышки у птицы.
Паб был на другой стороне авеню; Они поднялись на пешеходный мостик. Был час пик, и автомашины под ними грохотали как гроза, отчего крупные холодные дождевые капли казались естественными. Мостик дрожал от шума. Паб в стиле Тюдоров украшали новые медные фигуры лошадей и отполированный до блеска корабельный колокол. Лейзер заказал коктейль «Белая леди». Он сказал, что не пьет ничего другого:
– Послушайте меня, капитан: всегда лейте что‑нибудь одно. Тогда все будет о'кэй. Ну, поехали!
– Тот, кого мы возьмем, должен хорошо знать все хитрости, – сказал Холдейн. Они сидели в углу у камина. Точно так же они могли бы говорить о торговле. – Это очень сложная работа. И платят теперь значительно больше, чем во время войны. – Он мрачно улыбнулся. – Платят по нынешним дням очень много.
– Но ведь не все измеряется деньгами.
Это гордое выражение Лейзер позаимствовал у англичан.
– Вас помнят. Те, кого вы уже забыли, не помните, как зовут, если даже и знали раньше. – Его тонкие губы скривились в малоубедительной улыбке, ведь уже многие годы ему не приходилось никого обманывать. – Вы оставили о себе хорошую память, Фред, настоящих профессионалов, как вы, было немного. Даже за прошедшие двадцать лет.
– Неужели ребята меня еще не забыли? – Он был благодарен им за это и смущен, как будто не заслужил, чтобы о нем побили. – Я ведь тогда был совсем мальчишкой, – проговорил он. А кто сейчас еще есть, кто остался?
Не сводя с него глаз, Холдейн сказал:
– Я предупреждал: правила игры те же, Фред. Только необходимая информация – все по‑прежнему. – Голос был строгим.
– Боже мой, – проговорил Лейзер. – Все по‑прежнему. А наш отдел все такой же большой?
– Даже больше. – Холдейн принес еще одну «Белую леди». – Политикой интересуетесь?
Лейзер приподнял свободную руку и уронил ее на стол.
– Как все мы здесь, в Англии.
В его тоне проскользнул дерзкий намек, что он ничем не хуже Холдейна.
– Я имею в виду, – продолжал Холдейн, – в широком смысле. – Он стал кашлять сухим кашлем. – Ведь, в конце концов, они захватили вашу страну? – Лейзер не ответил. – Что вы думаете, скажем, о Кубе?
Холдейн не курил, но купил в баре сигареты, которые любил Лейзер. Тонкими пальцами уже очень немолодого человека он распечатал пачку и протянул через стол. Не дожидаясь ответа, заговорил снова:
– Видите ли, о том, что происходило на Кубе, американцы знали. Весь вопрос в информированности. Поэтому они и действовали. Они, безусловно, проводили разведывательные полеты. Но это не всегда возможно. – Он снова усмехнулся. – Не знаю, что бы они делали без этих полетов.
– Это точно, – Лейзер машинально кивнул головой. Холдейн смотрел в сторону.
– Они могли бы и завязнуть, – продолжал Холдейн, потягивая виски. – Кстати, вы не женаты?
Лейзер усмехнулся, поднял руку над столом и покачал кистью в разные стороны, будто изображая самолет.
– И да, и нет, – сказал он. Его галстук в клеточку украшала массивная золотая булавка в форме хлыста для верховой езды. Он пересекал крест‑накрест длинную лошадиную голову. Довольно нелепое сочетание.
– А вы женаты, капитан?
Холдейн отрицательно покачал головой.
– Значит, нет, – произнес Лейзер и повторил:
– Значит, нет.
– Ну, всякие были, в общем, ситуации, – продолжал Холдейн, – когда допускались очень серьезные ошибки, потому что не было достоверных сведений или были неполные.
Ведь даже мы не можем себе позволить везде держать своих людей постоянно.
– Разумеется, – вежливо согласился Лейзер.
Паб заполнялся людьми.
– Может, вы знаете, куда бы мы еще могли пойти поговорить? – спросил Холдейн. – Мы бы поужинали, вспомнили наших ребят. Или у вас вечер занят? – В низших сословиях ужинают рано.
Лейзер взглянул на часы.
– Я свободен до восьми, – ответил он. – Вам надо что‑то делать с вашим кашлем, сэр. Такой кашель – штука опасная.
Часы у него были золотые, с циферблатом черного цвета, с табло, показывающим фазы Луны.
* * *
Замминистра тоже очень дорожил своим временем и был недоволен, что пришлось задержаться допоздна.
– По‑моему, я уже докладывал вам, – говорил Леклерк, – что Форин Офис ужасно неряшливо оформляет паспорта нашим оперативным сотрудникам. Там взяли себе за правило по каждому случаю запрашивать Цирк. Как вы понимаете, у нас нет официального статуса; мне очень неприятно об этом говорить, но ведь у них самое смутное представление о нашей работе. Мне пришло в голову, что для моего Департамента было бы значительно удобней заказывать такие паспорта непосредственно через вашу личную канцелярию. И нам бы не приходилось всякий раз обращаться в Цирк.
– Что значит – неряшливо?" .
– Как вы помните, мы послали покойного Тэйлора под другим именем. Форин Офис аннулировал его оперативный паспорт за несколько часов до того, как он покинул Лондон. По‑моему, это прокол Цирка. Паспорт, сопровождавший тело покойного, по прибытии в Соединенное Королевство был признан недействительным. Из‑за этого у нас возникли чудовищные неприятности. Мне пришлось послать одного из моих лучших людей, чтобы все уладить, – соврал он. – Я уверен, что, если Министр настоит на нововведении, Контроль возражать не будет.
Замминистра ткнул карандашом в сторону двери, ведущей в личную канцелярию:
– Поговорите там. И что‑нибудь решите. Все выглядит очень глупо. С кем вы имеете дело в Форин Офис?
– С Де Лилем, – с готовностью ответил Леклерк, – в общем отделе. И со Смайли в Цирке.
Замминистра записал имена.
– Никогда не знаешь, с кем там следует иметь дело, – слишком много о себе понимают.
– Возможно, мне придется обратиться в Цирк за технической помощью – нам понадобится передатчик, еще кое‑что. Из соображений безопасности я воспользуюсь легендой, расскажу, что намечается учебное мероприятие.
– Легендой? Ну да, что‑нибудь соврете.
– Это только предосторожность.
– Поступайте, как считаете нужным.
– Я понял, что Цирк лучше не ставить в известность? Вы сказали: «Не допускать монолита». Так я и старался.
Замминистра снова взглянул на часы, висевшие над дверью.
– Он сегодня не в духе – такой тяжелый день из‑за Йемена. И эти дополнительные выборы в Вудбридже: он ужасно огорчается, когда исход решает ничтожное число голосов. Кстати, как продвигается ваше дело? Знаете, оно его тоже очень тревожит. Он думает, что же там в действительности? – Он сделал паузу. – Ах, немцы – боюсь я их… Вы говорили, что найдете подходящего парня.
Они вышли в коридор.
– Уже нашли. И включили в игру. Окончательно будет известно вечером.
Замминистра сморщился и взялся за ручку двери в кабинет Министра. Он регулярно ходил в церковь, и ему претили темные предприятия.
– Что заставляет человека браться за такую работу? Не о вас я говорю – о нем.
Леклерк молчаливо покачал головой, будто они очень хорошо понимали друг друга:
– Одному Богу известно.