В конце концов, ради своих целей он не погнушался даже установить контакт с “фиделистами” в Коста-Верде. — То ли я изобразил удивление оттого, что ей известна такая информация, то ли ей просто показалось. Во всяком случае, она доверительно улыбнулась. — Ну, видите: я не самозванка. Мне многое известно.
— Возможно, слишком много, — резко возразил я.
— Опасности всюду нас подстерегают, — промурлыкала она, а потом, сделав шаг вперед, положила ладони мне на грудь и улыбнулась.
— Вы можете причинить мне боль, мистер Эванс? Вы можете ударить меня? Убить?
Молодец девчонка! Хорошо работает. Мужчина в спальне тоже был молодец, тоже хорошо работал, хотя и не настолько хорошо, как она. Я слышал, как он вошел через заднюю дверь и затаился. Я-то был как-никак охотником, прежде чем заняться этой деятельностью, я и сам много раз сидел в засаде, вслушиваясь в шорох в близлежащих кустах, или в далекий топот копыт, или в хруст ветки под когтистой лапой, который предупреждал меня, что добыча близка. Только на сей раз я понимал, что в засаду увлекают меня.
Впрочем, не похоже было, чтобы они пустились на все эти ухищрения только лишь с целью меня убить. Но если хочешь добыть какую-то важную информацию, приходится время от времени рисковать. Я бросил на Кэтрин Смит такой взгляд, точно меня только что осенила гениальная идея, протянул указательный палец к черному бантику у нее под горлом и потянул. Пеньюар распахнулся спереди, и я обеими руками стащил его с плеч. Она опустила руки, и пеньюар упал на ковер, оставив ее в интересном черном одеянии двойного назначения: оно было сшито таким образом, что одновременно поддерживало груди и чулки.
Полагаю, моя бабушка испортила бы все впечатление, назвав это приспособление корсетом, ибо она была прозаической старушкой. Ребята с Мэдисон-авеню наверняка придумали бы для этого шикарное и соблазнительное название. До сих пор мне еще не приходилось иметь дела с такими доспехами, потому, возможно, что я предпочитаю худых девушек, которые не нуждаются в подобных галантерейных ухищрениях. Представшее моему взору зрелище было мне в новинку и весьма возбуждало. В ее наряде был некий старомодный флер, отчего он казался ужасно миленьким, если вы понимаете, что я имею в виду времена Лилиан Расселл и Лили Лангтри. Я мог бы повнимательнее рассмотреть это сооружение, если бы не услышал позади себя скрип открывающейся двери.
Я вес гадал, какое оружие он выберет — дубинку или голый кулак — в случае, конечно, если он настолько хорошо знает свое дело, что может без труда на глаз определить нужный нервный центр. Рискуя быть застигнутым врасплох с тыла, я все же заключил соблазнительно полунагую мисс Смит в свои объятия со страстью возбужденного самца. Ее губы ответили на мой поцелуй, а руки крепко, даже яростно, вцепились мне в спину. И вдруг она резко прижала мои ладони к моим бедрам. Девочка оказалась к тому же еще и сильной. Потом мне в шею впилась игла.
Глава 12
Меня везли в автомобиле. Трудно сказать, как долго. Я, так сказать, включался и отключался. Потом машина остановилась. Меня куда-то перенесли — Недалеко — и оставили в покое. Я поспал немного, а проснувшись, обнаружил, что привязан к стулу и на меня направлены два слепящих луча фар “универсала”, очертания которого показались мне очень знакомыми.
Мы находились в гараже, достаточно просторном, чтобы в нем поместился длинный автомобиль, да еще оставалось свободное пространство перед радиатором. Видимо, архитектор этого гаража полагал, что детройтские умельцы в скором будущем начнут выпускать машины еще длиннее, а может, просто хозяин намеревался поставить тут, помимо автомобиля, верстак для своих рукоделий. Гараж был еще недостроен.
Повсюду виднелись торчащие концы проводов из коллекторов, в углу стояли мешки с цементом и алебастром вместе с прочими остатками стройматериалов.
По привычке я попробовал прочность своих пут. Я не рассчитывал обнаружить, что узел распущен или что стул шатается. И не обнаружил. С самого начала все было проделано лихо и профессионально. Эти люди знали, что делают. Проблема теперь заключалась в том, чтобы понять: что же все это значит.
— Он проснулся!
Хрипловатый голос Кэтрин Смит. Между мной и фарами возникла ее фигура. Через некоторое время я понял, что она сменила свой сексапильный наряд на легкую цветастую блузку и обтягивающие белые шорты, в которых она отнюдь не выглядела олицетворением святой невинности.
— Как вы себя чувствуете, мистер Эванс? — спросила она.
— Я страшно разочарован. Насколько я помню, наша беседа сулила интересное продолжение. А что теперь?
— Вы будете рассказывать?
— О чем?
— Вы скажете нам, где найти Генриха фон Закса, или, если вам угодно, Курта Кинтану.
Пожалуй, этого надо было ожидать. В конце концов, меня приняли за таинственного нациста, пользующегося влиянием и авторитетом в здешних краях — если она в это и впрямь поверила. Вопрос: что заставило ее в это поверить?
— Подите к черту, милая! Ее глаза сузились.
— Я не блефую, Эванс!
Что ж, мне предстояло это либо доказать, либо опровергнуть. Если она и вправду не блефовала, если она не знала местонахождение фон Закса и полагала, что оно известно мне, значит, я с ней только потерял время. Но в ее легенде были кое-какие детали, на которые я не купился. Например, Аргентина. Это было похоже на те легенды, которые обычно тщательно готовятся, чтобы они выглядели правдоподобными, но чтобы их невозможно было проверить. К тому же у меня тонкий слух на всякие акценты, в особенности испаноязычные. Я рос, ежедневно слыша вокруг себя английский с испанскими обертонами: ведь мое детство прошло в Нью-Мексико. Если она, как утверждала, прожила долгое время в Аргентине, у нее должен был быть хотя бы налет аргентинского говорка, но его не было. Я пока не мог точно определить происхождение легкого акцента, проскальзывающего в ее английском, но я твердо знал, что это не expano.
— Подите к черту, — повторил я отважно. — Не знаю, что уж там ваш игольных дел мастер готовит в уголке — но дайте ему показать класс! Он увидит, что проще отдубасить меня палкой по спине, чем заставить заговорить.
Она заколебалась, потом протянула руку к человеку, стоящему вне поля моего зрения — человеку, которого я еще не видел и кого, по-видимому, звали Герман Смит, или по крайней мере он был под этим именем представлен мне как ее отец. Она нетерпеливо щелкнула пальцами, прося что-то принести. Ага, она, значит, собиралась взяться за дело сама. Надо полагать, эта решительность выдавала в ней изверга, говоря обычным человеческим языком, впрочем, я уже давно не имел возможности пользоваться обычным человеческим языком. Тем не менее мое уважение к ней возросло. То есть хочу сказать, что я терпеть не могу эти тонкие натуры, будь то мужчины или женщины, которым позарез надо клеймить скот, но они не способны прикоснуться к раскаленному железному пруту.
В потоке света появился мужчина. В руках он держал дешевенький электрический утюг. Шнур от утюга тянулся куда-то во тьму. До сих пор этим прибором явно не пользовались: я ощущал запах горелой смазки.
Мужчина оказался много старше меня. У него были седые волосы, а лицо напоминало ржавую сковородку. Здоровенный узкий нос, почти безгубый рот и костистый подбородок. Глаза, когда он бросил на меня взгляд, оказались блестящими и пустыми, впрочем, я и не предполагал, что он испытывает ко мне хотя бы толику сочувствия. На нем были темные штаны и белая рубашка с расстегнутым воротом и закатанными рукавами. Под мышкой угадывались очертания пистолета.