Я вернусь к половине двенадцатого. Кто-нибудь из мальчиков привезёт меня обратно, но я не стану звать его в дом. Вот, возьмите ключ от чёрного хода. Как войти, вы знаете. Только… входите как можно тише и незаметнее.
Она посмотрела на меня долгим, значительным взглядом, и я приложил все усилия к тому, чтобы достойно ответить на него и при этом иметь не слишком глупый вид.
— Чудесно, — сказал я. — Теперь ещё одно… — Я сделал паузу. — Ужасно нелепо, но я до сих пор не знаю вашего имени. Не могу же я сейчас называть вас «мисс Экстон»!
Она согласилась и сказала, что её зовут Диана.
— Для вас лучшего имени просто не придумаешь! — воскликнул я, и в награду она слегка сжала мою руку. — Скажите, Диана, вы знаете такого лётчика Дерека Мюра? Он ещё здесь?
— Да. Он тоже едет на вечеринку. А в чём дело?
— Мне нужно сказать ему два слова. Вы можете познакомить нас?
Компания (в которой, как я заметил, не было Шейлы) уже собиралась уезжать, но Диана Экстон подозвала Мюра и познакомила нас. Я отвёл его в угол.
— Я хотел спросить относительно зажигалки, которую вы подарили миссис Джесмонд.
Я видел, что ему это неприятно. По-моему, он стыдился дружбы с миссис Джесмонд, которая годилась ему в матери.
— А вам какое дело?
— Значит, есть дело, иначе бы я не спрашивал. Но меня интересует не то, что вы подарили её миссис Джесмонд. Я хотел бы узнать, откуда вы её взяли?
— Что ж, мне скрывать нечего, — сказал он с видимым облегчением. — Я её купил у Джо за пятнадцать шиллингов. Да вот кстати и он, можете у него спросить. Эй, Джо! — окликнул он проходившего через вестибюль бармена. Джо, видимо, спешил, но обернулся и подождал, пока мы подойдём к нему.
— Это насчёт зажигалки, которую вы мне продали, Джо, — сказал Мюр. — Вы уж тут сами разберитесь, друзья, потому что меня ждут.
Действительно, его звали товарищи, обсуждавшие у выхода, кто с кем поедет. Я обменялся быстрыми выразительными взглядами с улыбающейся Дианой. Она была, вероятно, лет на десять старше остальных девушек в их компании, но рядом с ней все они не стоили и десяти центов.
Джо был не очень-то доволен тем, что его задерживают, но сохранил обычную мину весёлой предупредительности.
— Давайте покороче, если можно, — сказал он. — Потому что я сегодня здорово устал, а надо ещё кое-кого повидать. Если вы хотите такую же зажигалку, то я, к сожалению, ничем вам помочь не могу.
— Я увидел её у миссис Джесмонд, — сказал я конфиденциальным тоном, — а дело в том, что я сам потерял точно такую.
— Понимаю. — Джо тоже понизил голос. — Ну, а я нашёл. Не здесь, не в ресторане, конечно, иначе бы я отдал её управляющему. Я её нашёл как-то утром на улице. У меня глаза зоркие, и я часто нахожу вещи, которых не замечают другие.
— Значит, это, наверное, моя и есть, — сказал я.
— Нет, не ваша. — Он с улыбкой покачал головой.
Я вообразил, что поймал его.
— Да откуда вы знаете, Джо?
— Очень просто, мистер Нейлэнд. Вы когда приехали в Грэтли? Во вторник? Или в среду?
— В понедельник, — ответил я, не слишком собой довольный.
— А я нашёл её в прошлую среду или четверг и целую неделю носил с собой на случай, если объявится потерявший, потому что это славная вещица, сами знаете… но никто так и не объявился, и я вчера показал её в баре, а мистер Мюр увидел и предложил мне за неё пятнадцать монет. Я и продал… просто чтоб доставить ему удовольствие. Я догадывался, что он с нею сделает.
Я догадывался, что он с нею сделает. — Джо подмигнул. — Так что извините, мистер Нейлэнд. Больше ничего?
— Ровно ничего, Джо, — сказал я, по возможности бодро. Он кивнул, осклабился и поспешно вышел.
Гости подполковника Салливена уже ушли. Ни Шейлы, ни миссис Джесмонд не было видно, и торчать здесь не имело смысла. К тому же последний автобус отходил через несколько минут, и я как раз успел на него. Дождь сменился холодным, чёрным, губчатым туманом, сквозь который с трудом, чуть не застревая, продирался наш автобус. Все мы сидели на своих местах сгорбившись, с таким видом, словно жизнь уже скрутила нас. Но это только казалось.
7
«При прочих равных условиях», как у нас принято выражаться, я люблю делать то, что мне говорят. Поэтому, когда я наконец добрался до чёрного хода за магазином Дианы Экстон, я сделал так, как она мне наказала, то есть вошёл почти неслышно. А заметив вдруг наверху полоску света у двери гостиной, я стал ещё осторожнее и поднимался по лестнице добрых три минуты. Впрочем, мужчина и женщина, чьи голоса доносились из-за двери, были, видимо, поглощены разговором, причём говорили не по-английски. Я стремительно вошёл в гостиную, и прежде чем эти двое поняли, что они не одни, я уже стоял рядом и пристально их рассматривал. Они расположились очень уютно и недостатка в напитках и сигаретах, по-видимому, не испытывали.
Женщина была Фифин. Мужчину я видел впервые. Лет пятидесяти, высокий, статный, гладко выбритый, с жёсткой щёткой седых волос. Пока он стоял и молча смотрел на меня, это был один человек. Но едва я заговорил, он на моих глазах превратился в другого — тихого, незначительного и совсем неопасного. Это было сделано артистически, но недостаточно быстро.
— Простите, я вас, кажется, напугал, — спокойно произнёс я, — но мисс Экстон специально просила меня войти как можно тише. Мы обедали с нею в «Трефовой даме» и хотели ещё потолковать кое о чём, вот она и предложила мне подождать её здесь, пока она потанцует часок в гостях.
Я стал снимать пальто, и мужчина кинулся помогать мне, как будто годами ничем другим не занимался. Я предвидел, что всё объяснит он, — Фифин явно была в полном смятении и не знала, как держаться и что говорить. Я решил прийти ей на помощь.
— Не вас ли я видел на этой неделе в «Ипподроме»? — начал я с любезной улыбкой.
— Да, меня, — ответила она медленно и невнятно. — Я там выступаю. Что, понравилось?
— Очень, — сказал я. — Все только о вас и говорили. Вы знаете, мисс Экстон просила меня непременно чего-нибудь выпить, так что я, пожалуй, составлю вам компанию.
Я протянул руку к бутылке бренди, стоявшей на маленьком столике. Половину её гости уже выпили, но что-то ещё осталось в рюмках.
— Разрешите, сэр, — сказал мужчина почтительно. Такое поведение, очевидно, входило в роль, которую он играл с первой минуты. Он щедро налил мне бренди и бережно подал рюмку. Я сел, но он продолжал стоять. Когда я вторгся в гостиную, Фифин полулежала в кресле. Теперь она сидела очень прямо, на самом краешке. Пригубив бренди, я весело и вопросительно посмотрел на неё, на него. Как я и ожидал, первым заговорил мужчина.
— Должен вам сказать, сэр, — начал он, с какой-то особой старательностью выговаривая английские слова, — что я служу тут по соседству. Когда я был помоложе и ещё не прихрамывал, как сейчас… это у меня после одного несчастного случая… я выступал в цирке и в варьете. И я был не только хорошо знаком с этой особой и её родными — они все были артисты, как и я, — но и женат на её старшей сестре.
— Выходит, он ваш зять, — вставил я, обращаясь к Фифин, и после моего дурацкого замечания она немного приободрилась и даже улыбнулась.