Он с некоторым недоумением повторил мои инструкции, потом спросил:
— А револьвер у вас есть?
— При себе нет, — отвечал я. — Нам не рекомендуется носить оружие, и я отлично обхожусь без него. А что?
— Если это Родель, то он очень опасный человек.
— Придётся рискнуть. — Я встал. — Значит, жду вас там в девять. — Я повернулся к Маргарет — лицо у неё было не слишком весёлое. Я не знал, увидимся ли мы ещё, и мне многое хотелось ей сказать, но сейчас я ничего сказать не мог. — Спасибо за чай. Будьте здоровы.
Я поспешно вышел. Кажется, она что-то сказала и проводила меня в переднюю, но я не остановился, не оглянулся, а сорвал с вешалки пальто и шляпу и почти выбежал в холодные, сырые сумерки. Близился уже час затемнения.
9
На Раглан-стрит я нашёл записку от инспектора, из которой узнал, что Джо сначала запирался, но в конце концов не выдержал, подписал своё признание и потребовал священника. Но признался он только в том, что нанёс удар Шейле и пустил машину в канал. Он отрицал всякую причастность к шпионажу и не выдал никого. Итак, с ним предстояло ещё повозиться. Инспектор переслал мне и записку от Периго. Периго сообщал, что обедает сегодня в «Трефовой даме» и надеется, что я составлю ему компанию.
Я пришёл туда около половины восьмого, и мы встретились с Периго в баре. Бар был полон, но чего-то словно не хватало. За стойкой растерянная девушка безуспешно пыталась заменить Джо. Мне хотелось выпить, и я сказал об этом Периго.
— Почему же нет? — отозвался он со своей неизменной усмешкой. — У вас сегодня был удачный день.
— Он ещё не кончился, — напомнил я. — Главное впереди. И, по-видимому, придётся действовать тем же способом, потому что у нас слишком мало улик. Надо не дать им времени сообразить это.
— А в таком случае вы должны быть трезвым и бодрым, — сказал он.
— Насчёт бодрости не знаю, а трезвым — безусловно. И всё-таки я хочу выпить. — Я хмуро взглянул на публику, густо облепившую стойку и состоявшую главным образом из молодых военных с их подругами. — Я сегодня чувствую себя старым, прокисшим брюзгой. Я всем недоволен — и этой проклятой войной, и Англией, и своими личными делами.
— Вот принесу вам второй, покрепче, и тогда потолкуем, — сказал Периго. Он засеменил к стойке и очень скоро вернулся с двумя новыми коктейлями. Ему как-то всегда удавалось получать всё раньше других. — Ну-с, — начал он весело. — Теперь я буду говорить с вами, как мудрый старый дядюшка. Войну мы выиграем, то есть мы непременно разобьём державы оси, ибо, по-моему, союз Америки, России, Китая и Англии непобедим. Дальше — Англия. В ближайшие два года ей предстоит сделать выбор: воспрянуть духом и начать всё заново или разлагаться и умирать от старых болезней. Первое достижимо, если она возьмёт за шиворот пятьдесят тысяч почтенных влиятельных джентльменов и твёрдо прикажет им замолчать и прекратить свою деятельность, иначе им найдут другое занятие, весьма неприятное. В прежние времена меня вполне можно было причислить к этим господам. Ну, а что касается вас, Нейлэнд, вы уже не так молоды, чтобы делать мудрые глупости, и ещё не так стары, чтобы успокоиться в глупой мудрости. Вам нужна перемена. И, пожалуй, нужна женщина, которую вы любили бы и уважали и которая постоянно твердила бы вам, что вы — чудо. Теперь давайте захватим столик. Война войной, а надо ещё разок пообедать как следует, пока это заведение не закрылось или не свело всё меню к одному только разбавленному пиву.
В середине обеда Периго объявил:
— Смотрите, наш друг миссис Джесмонд покинула своих мальчиков и направляется сюда.
Что мы ей скажем, как вы думаете, Нейлэнд?
— Да первое, что придёт в голову, — проворчал я. — Её ждёт парочка приятных сюрпризов.
Но самый большой сюрприз ждал нас. Правда, это произошло чуть позже. Миссис Джесмонд начала с того, что её тревожит отсутствие Джо, который сегодня в первый раз не вышел на работу.
— Можете не тревожиться, — сказал я. — Джо арестован. Вам придётся проститься с Джо, миссис Джесмонд.
— А ведь любопытно, что я никогда не обманывался насчёт Джо, — заметил Периго.
— И я тоже, — отозвалась миссис Джесмонд совершенно спокойно. — По-моему, он очень неприятный человек и, наверное, очень испорченный. Но работник он отличный. И «Трефовая дама» без него будет уже не та.
— Боюсь, что «Трефовая дама» вообще скоро будет не та, — усмехнулся Периго.
— Что вы имеете в виду, мистер Периго?
— Не думаю, чтобы вам позволили продолжать, — пояснил Периго. — Ведь как-никак идёт война. Не хочу выглядеть в ваших глазах неблагодарным. Меня здесь прекрасно кормили, и мне всегда казалось, что это очень полезное заведение. Нейлэнд, вероятно, со мной согласен. Но боюсь, что вам придётся оставить это дело.
— И чёрный рынок тоже, — прибавил я, поддевая вилкой очередной кусок цыплёнка. — Нет-нет, спекулянтами я не занимаюсь. Но если я услышу, что вы это продолжаете, я буду вынужден донести на вас.
— Я не намерена благодарить вас за предупреждение, — мило улыбнулась миссис Джесмонд. — И нахожу, что вы порядочная свинья.
— Ладно. А вы — очаровательный пушистый зверь, но очень уж дорого вы нам обходитесь. Такую роскошь мы не можем себе позволить.
— Он об этом не сожалеет, а я сожалею, дорогая миссис Джесмонд, — сказал Периго. — Вы мне всегда нравились больше, чем я вам. Конечно, я не так молод, как мог бы быть, а вы любите молодёжь, и я вполне разделяю ваш вкус. Но я умею ценить женщин.
Она холодно посмотрела на него и обратилась ко мне:
— Ходят слухи о смерти Шейлы Каслсайд. Это правда?
— Да. Её вчера вечером вытащили из канала.
— Вы говорите об этом что-то слишком равнодушно для человека, который провёл с нею вчера целый час в одной из наших спален.
— Я отношусь к этому далеко не равнодушно. А в течение вчерашнего часа у меня с нею был очень серьёзный разговор, — сказал я, глядя в глаза миссис Джесмонд. — Что-нибудь ещё вас интересует?
— Да. Видели вы сегодня Диану Экстон?
— Нет. Периго видел. А что?
— Она мне звонила перед ленчем, но меня не было дома, и она ничего не просила передать.
— Я, пожалуй, знаю, зачем она звонила, — заметил Периго. — По крайней мере догадываюсь. Она, должно быть, хотела вам сообщить, что сегодня уезжает из Грэтли… навсегда.
Лёгкая тень пробежала по этому безмятежному лицу, бархатные глаза чуть помрачнели. Миссис Джесмонд испытующе посмотрела на меня, на Периго.
— Вы что-то знаете о Диане. Скажите мне! Всё останется между нами, обещаю вам. Я это говорю не просто так.
Мы с Периго быстро переглянулись. Это было молчаливое соглашение ничего не рассказывать. Миссис Джесмонд, всегда чуткая к таким вещам, тотчас поняла, что ответа не будет.
— Вы, вероятно, заметили, что Диана — дура, — сказала она, немного нервничая. — Одно время она увлекалась нацистами. Потом уехала в Америку, и я надеялась, что там её научат уму-разуму. По-моему, это всё из-за какого-то мужчины. После Америки она решила открыть эту идиотскую лавку.